Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

Подоспевших охранников оттеснили подданные Виктора. А когда охранники решили преодолеть барьер настойчивее, лордоки отшвырнули их назад.

Поставить точку в этой суете решила кузина Роберта Анжелия. Средняя дочь Виктора вышла к Роберту обвела окружающих недовольным взглядом, а после громогласно потребовала:

— Не нужно никого останавливать. Возвращайтесь к своему веселью. Давайте, пусть будет торжествовать зло! — с упоением она засмеялась и повиснув у Роберта на плече стала рассматривать, как он размазывает изуродованное тело парня по полу.

На лицах людей смешались недоумение и ужас. Бессилие взяло свое. Они проглотили это и разошлись подальше. Им ничего не оставалось, кроме как притвориться, будто ничего не произошло. А администратор отозвал охранников и что-то начал им горячно объяснять.

Когда Роберт закончил, он стер платком кровь жертвы со щеки и повернулся к девушке с длинными русыми волосами. Её била крупная дрожь. Взгляд её был прикован к кровавому шедевру абстракционизма на полу — в нечто подобное превратился крупный парень в клетчатых брюках после того, как Роберт над ним поработал.

Роберт вздохнул:

— Прости, дорогуша, но вообще-то ты мне не очень нравилась. Так что не приставай ко мне, — ладонью он загладил волосы у себя на виске и направился в сторону лестницы, ведущей в VIP зону.

Проходя мимо девушки, он хлопнул её по попе.

Вампиры разошлись посмеиваясь.

Девушка закрыла глаза и упала на колени.

Заиграла новая музыка.

Катрина подняла глаза на балкон VIP зоны и увидела, что не одна она наблюдала за этой сценой со стороны. Удовлетворенный произошедшим, Зан посмотрел на дочь и приветственно поднял наполненный бокал.

Кто входит в дом счастья через дверь удовольствий, тот обыкновенно выходит через дверь страданий.

Блез Паскаль

Лилия с трудом открыла глаза. Она увидела туманные очертания дивана, на котором лежала, двигающиеся вокруг тени, размытые синие лучи. Медленно сознание начало проясняться. Кругом стоял шум и звон. Во рту держался неприятный тошнотворный привкус. Где-то тлела боль.

Ее мучила слабость и неистовый холод. Ей было плохо.

Впервые душу надрывало мерзкое чувство, будто ею воспользовались. Да, может быть она вышла замуж и не по любви, но уж точно и не потому, что она дешевка и шлюха. Но сейчас… Она чувствовала себя дурой, дешевкой и, наверное, шлюхой, раз позволила себе прийти в VIP.

В памяти всё смазалось. По-настоящему болела душа. И все мирские проблемы меркли по сравнению с этим чувством бездны, разверзнутой где-то во тьме специально для неё.

Лилия попыталась сесть. Закружилась голова. Потерявшие способность осязать слабые руки не слушались, но каким-то образом девушка всё же села. В этот момент она почувствовала, что боль терзает её шею. Она закрыла лицо ладонями. Её сердце билось болезненно редко, и это пугало.

Она подняла лицо от рук и посмотрела по сторонам, потом в сторону темной фигуры, стоявшей возле перил балкона с бокалом в руке.

— Что произошло? — слабым беспомощным голосом спросила она.

Зан медленно развернулся к ней. Отпил вино из бокала и, отворачиваясь, небрежно бросил:

— Ты отключилась на четверть часа или около того.

Она собралась с силами, чтобы хоть немного выразить боль, которую ощущала где-то внутри себя и сказать:

— Нет. Я спрашиваю, что ты сделал со мной?! Я будто отравлена!

Зан усмехнулся. Его усмешка больно задела Лилию. И он это знал.

— Как жалко ты выглядишь. Где же твое былое величие? — чуть надменно поинтересовался лорд-маршал, даже не удостоив свою жертву взглядом. — Впрочем, ты по-прежнему красива. Бледность тебе к лицу.

— Мне больно. Мне плохо, — сорвавшимся голосом проговорила Лилия и подперла голову слабой дрожащей рукой.

Лорд-маршал помолчал, потом кивнул.

— Что ж… это закономерно.

— Ты забрал что-то, — чувствуя подбирающуюся тревогу и горечь, сказала Лилия. — Ты забрал часть меня.

— Люблю умных женщин.

В горле девушки заломило. Глаза обожгли слезы.

— Тебе всё равно? И это все, что ты можешь сказать?

— Мне тебя не жаль, Лилия, — холодно ответил Зан. Он сделал последний глоток вина, поставил бокал на стол, подошел к дивану и удобно устроился рядом с изнемогающей молодой женщиной, откинувшись на спинку дивана. — Я могу представить, что ты чувствуешь. Но мне всё равно.

Лилия горько промолчала. А потом у неё вырвалось:

— Кто ты?

Зан вновь усмехнулся. С ответом он не торопился.

— Нет смысла отвечать на этот вопрос. Он тебе не поможет.

— Пожалуйста, ответь. Не мучай меня.

Зан молчал. Он любовался надломленным болью изяществом девушки в черном кружевном платье. А когда всё же решил отозваться, он прислонился губами к её уху и прошептал:

— Ты веришь в души?

— Да, — ответила она.

От его прикосновения рана на шее откликнулась болью.

— Я тот, кто сломал твою душу.

Лилия закрыла глаза. С её ресниц на колени упали две слезинки.

— Я сделал это грехом, — поцеловав Лилию в щеку, продолжил шептать безжалостный вампир. Он наслаждался её страданиями. От этого его голос зазвучал ещё слаще. — Ты испила запретный напиток. Подобно нам, ты вкусила саму жизнь. А я зародил в тебе смерть.

Девушка вновь уткнула лицо в ладони, спрятав свое горе. Она понимала — здесь никто не откликнется на её мольбы о помощи. Ни официантки, ни чертовы твердолобые охранники, которым всё равно, что происходит за их спинами. Ни, тем более стриптизерши, которым, возможно и самим приходиться не сладко.

Лилия почувствовала себя по ту сторону отражения. За зеркалом. Где были лишь она, её печаль и Зан. И отсюда нельзя было убежать.

Как она сожалела о том, что пошла с этим охранником в чертов VIP!

Ей хотелось кричать, но на это не было сил.

— Я доверилась тебе, — проскулила девушка, чувствуя, как слезы текут по её лицу и рукам. — Ты мне понравился как никто прежде… Я захотела узнать тебя, быть причастной к твоей жизни… я слепо верила тебе как девчонка… Зачем ты это сделал?

Зан провел рукой по её плечу и с силой прижал вздрогнувшую девушку к себе. Прошептал:

— Ты сама сказала, что хотела быть причастной к моей жизни. Так вкуси от плода смерти и наслаждайся дарами его.

Она подняла голову и посмотрела в его бесстрастное белое лицо. В горящие желтым пламенем глаза не-человека, выражавшие торжество над её печалью. И удивительное безразличие.

— Зачем тебе это все? — спросила она. — Зачем делать больно?

Зан долго рассматривал её красивые восточные черты, прежде чем ответить.

— Чтобы видеть, как ломается дух, — холодно произнес он и отстранил Лилию от себя.