Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

Теперь я знал куда больше об этом городе. Автобус миновал центр. В окне промелькнул переулок с клубом «Валлахия». Прежде я подумать не мог, что в этом злачном месте помимо людей собираются обращенные упыри. В отличие от лордоков, эта зараза распространялась бесконтрольно, питаясь человеческими жизнями и представляя омерзительную форму существования.

Я был там. Наемница приоткрыла мне тайны ночи. Если бы в тот кровавый вечер со мной рядом не было Катрины, я счел бы их сборище самым опасным в Калининграде. За мной увязалась тогда одна из них . Обращенных. Дикая, приставучая. Казалось, она не владеет собой.

Я знал, что собираюсь сделать. Я не желал больше оставаться в этом городе. Сначала я закончу здесь несколько дел. Попрощаюсь с прошлым. А затем уеду навсегда.

Автобус свернул возле Белого озера и понесся по Балтийскому шоссе. Жилые дома остались позади, за окнами стремительно сменялись пустыри и оскудевший с приходом осени лес.

Я вышел на конечной остановке, и у меня тут же зазвонил мобильный.

«Тим» — высветилось на экране имя моего коллеги и бывшего друга. Как недавно выяснилось: лжеца и лицемера, готового подставить в самую трудную минуту.

Нам с ним не о чем говорить. Я проигнорировал звонок. Да и Тим не названивал настойчиво. Смолкнув, звонок от него больше не повторялся.

За высокими коваными воротами виднелись надгробия. Городское кладбище.

Медленно шагал по протоптанной стылой земле и прислушивался к гудящему ветру. Тропинка привела к свежей могиле, где покоилась Марина.

Преисполненное на удивление немрачной красоты надгробье из темно-серого мрамора венчал большой крест.

Эпитафия гласила:

«При жизни светом озаряя, ты к свету ушла. Любящие тебя с тобою сердцем навек».

Я пришел сюда из чувства вины и желая попрощаться. Стоял, не в силах отвести глаз от изображения Марининого лица на надгробной плите. Я бы никогда не поверил, что увижу это чистое лицо на могильном камне.

— Узнаёшь ли ты меня? — спросил я Марину, обращаясь к мрамору. — Я чувствую, что изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз. Я пришел, чтобы извиниться. Я совершил много всего, что тебя бы огорчило. Потерял голову. И я забываю тебя. Над моим сердцем властвует теперь другая.

Я сделал шаг к мраморной плите и провел пальцами по изображению Марининого лица. Я понял, что чтобы получить прощение Марины, я сам должен простить себя. Но, не закрыв глаза на свои грехи, а больше не повторяя их.

— Обещаю, я буду жить так, чтобы ты гордилась мной, — на прощание произнес я.

Я сделал то, что должен был сделать. На сердце стало спокойнее.

Промозглая серая морось покрыла надгробья и кресты. Тучи надвигались. Где-то вдалеке люди заспешили от могил своих близких.

Вечерело.

Проведя на прощание рукой по надгробной плите, я двинулся к тропе.

По пути к выходу я заметил движение. Среди темных могил призрачно мелькнуло что-то белое. В глаза бросилась фигура, стоявшая над одной из могил. Девушку с тяжелыми серебристо-белыми волосами в коротком белом платье с расклешенной юбкой. Ей, наверное, очень холодно ветреным ноябрьским вечером в одном лишь платье. Её можно было принять за памятник. Совсем одну и побелевшую от холода.

Она вдруг подняла голову и посмотрела прямо на меня.

И я понял, что знаю ее.

Тропа поворачивала впереди, огибая небольшой старый склеп. На несколько секунд я потерял из виду блондинку в белом. А когда тропа вывернула из-за склепа, я обнаружил, что на том месте её нет.

Показалось она мне или нет, но она выглядела в точности как та обращенная из клуба «Валлахия».

Я поспешил уйти. Забравшись в автобус, я не сводил глаз с кованных ворот кладбища всё время, пока мы стояли на остановке. Ждал, что девушка с серебристыми волосами выйдет оттуда. Но её не было.

Город медленно проявился в пейзаже за окном автобуса. По пути на глаза попалось несколько красивых видов. Черно-белые фотографии из них получились бы великолепные. Как мерцающие льдинки, в просветах туч на закатном небе, начали светиться звезды. Казалось, этот день предзнаменует что-то новое.

В центре города я заглянул в небольшое кафе и перекусил. То и дело присматривался то к блондинкам в светлом, высматривая в них девушку с серебристыми волосами, то к дорого одетым брюнеткам, невольно ища глазами Катрину.

А после направился домой.

В кармане заиграл звонок мобильного, когда я открывал дверь в квартиру. На сей раз это был не Тим.

— Марк, дорогой, я разговаривала с Кристиной Боголюбовой, — послышался усталый голос нашего редактора, Марии Андреевны, — так ты заболел, значит?

— Заболел?

— Боголюбова рассказала, что ты просил её привезти лекарства. Она приехала, а ты с лица спавший, изнуренный своим самочувствием, — начала пересказывать она. — Я правильно её поняла?

— Ах, да-да, — проговорил я, заходя в квартиру, — мне сейчас совсем паршиво.

— Ну, голос, я слышу, у тебя уже неплохой.

— Да, но…

— Иммунитет наш странно откликается на наши эмоции, Меерсон. Я тебе сочувствую. После развода со своим мужем, я две недели лежала дома больная-больная.

Я не стал уточнять, после развода, с которым по счету мужем, чтобы ненароком не обидеть Марию Андреевну.

— Мария Анд…

— Марк, ничего не говори. Выходи на работу только после того, как полностью поправишься. Не хочу заразиться. Я замолвлю за тебя словечко перед директором. А на время твоего отсутствия часть проектов передам Тимофею. Одного фотографа нам пока хватит.

— Спасибо.

Ее голос стал строже:

— Ты должен был предупредить меня, что заболел. А то держал в неведении, я сама чуть не слегла. Думаю, куда пропал?

— Мария Андреевна, — начал я и на некоторое время замолчал, обдумывая, как ей сказать. — Насчет моей работы. Слишком на меня не рассчитывайте. Вам стоит подыскать мне замену. Не знаю, что буду делать дальше, но теперь надолго я не задержусь в нашем журнале…

— Вот сейчас не поняла. Ты спятил?

Я снял с себя куртку и шарф, поставил подогреваться чайник.

— И где ты будешь работать? У Дубовицкого в его «Обозревателе…» Да ты же сопьешься там, как все у него! Или к Эрлиху решил податься. Я всё знаю. В последнее время он стал переманивать наших сотрудников.

— Вообще-то, я хотел поискать себя. Думал уехать куда-нибудь.

— Куда? — похолодевшим голосом спросила Мария Андреевна. — На лесоповал? Марк, куда тебе ехать? Ты прирожденный фотограф, тебе выставки нужно устраивать!

— Хорошая идея. Я и собирался заняться художественной фотографией.

— Разбежался! Тебе нужны рекомендации и связи, а нам — хорошие фотографы. Думаешь, люди читают журналы? Нет! Они их листают, просматривают красивые картинки. Понимаешь? Фотографии наше всё! Меерсон, жизнь продолжается. Понятно, что тебя тряхануло несчастье с твоей невестой, но подожди пока всё устаканится и не руби с плеча.