Алексей Кондратенко - Катрина: Реквием ангела, исповедь демона

Еще несфокусированным взглядом я увидел, как встрепенулись серебристые волосы надо мной. Вампира в белом платье утянула темнота. Ударившись с криком о стену, она, сломанная, упала на пол.

Сломанная, но ещё живая.

Рядом со мной возвышалась стройная темная фигура, всем телом устремленная сражаться с обращенной.

— НЕЕЕТ! — задыхаясь от гнева и отчаянья, зарычала обращенная.

Она попыталась подняться, но моя спасительница уже стояла рядом с ней. Схватила блондинку за её растрепавшиеся волосы, подтянула к себе и развернула лицом ко мне, с яростью зашипев:

— Зачем ты пришла сюда? Какое право имела! Ты расплатишься за это!

Девушка с серебристыми волосами испуганными желтыми глазами таращилась на меня, повиснув в руках Катрины.

Безропотно, точно ясно увидев свою участь. Спина обращенной выгнулась, она открыла рот и издала предсмертный стон. На груди под белым платьем разлилось темное пятно крови. Катрина медленным движением провернула оружие в теле своей жертвы и отшвырнула девушку на пол.

Наемница подняла от неё гаснущий взгляд на меня. В следующее мгновение пугающие желтые глаза лордока стали вновь человеческими. Незабываемого сапфирового цвета. Как давно я не видел этих прекрасных глаз! Волна восхищения, захлестнувшая меня, была не гипнозом. Это был я сам, мои чувства.

Я поднялся с дивана, застегивая пуговицы рубашки. Катрина на мгновение остановила глаза на моей груди. От её внимания не ускользнуло, что на шее у меня больше нет цепочки с крестиком. Она убрала окровавленный серебряный клинок в кожух на ремне.

Я молчал, не в силах проронить ни слова и поверить своим глазам. Неужели она и впрямь стоит передо мной?

— Гляжу, ты тут не томился от скуки, — когда зазвучал красивый голос Катрины, мое сердце заколотилось.

Не в силах оторвать от неё ошеломленного взгляда, я не проронил ни слова.

— Марк, я помню, я обещала, что ты больше не увидишь меня… — в её голосе чувствовалась и привычная решительность и удивившая меня неуверенность. — Но я не смогла сдержать обещание, данное тебе.

— Ты не представляешь, как много для меня значит то, что ты вернулась, — ответил я.

Я подошел к ней и взял её белую изящную руку в свои ладони. И не отпускал. Я боялся, что Катрина исчезнет.

— Ты меня ждал, — догадалась Катрина и тепло заглянула мне в глаза. Тепло её взгляда наполнило мою душу. Всё вокруг потеряло смысл, и было важно для меня лишь это лицо, эти глаза, в которых я безнадежно тонул и не противился этому.

Лишь бы ты хотела, чтобы я тебя ждал, с нежностью подумал я.

— Но погоди, Марк, всё потом. У нас есть дело, — Катрина перевела взгляд с меня на мертвую девушку.

— Что ты собираешься делать с её телом?

Катрина несколько секунд рассматривала, как растет кровавый узор на полу вокруг белого платья, потом заговорила:

— Солнечный свет испепелит ее, даже несмотря на то, что она уже окончательно мертва. Я отнесу её на крышу, а поутру всё решится само собой.

Удивленный изощренной простотой решения, которое мне в жизни бы в голову не пришло, я кивнул.

— Нам не нужны свидетели. Прежде, чем я отправлюсь по лестнице, ты должен выключить свет на площадках верхних этажей, — продолжила Катрина.

Катрина легко подхватила безвольное тело. Мы всё сделали по плану.

Оставляя девушку с серебристыми волосами под звездным небом на продуваемой крыше, Катрина с какой-то мрачной заботой смотрела на неё. Словно смерть девушки с серебристыми волосами достойна уважения, несмотря на злость наемницы. Катрина аккуратно положила её на залитый битумом настил крыши, сложила мертвые руки на её окровавленной груди, убрала с лица обращенной серебристые волосы и направилась к чердаку.

Я задержался над бледным телом девушки с серебристыми волосами. Она выглядела, точно всего лишь уснула и никогда не была вампиром. Лицо разгладилось и приобрело более мягкие черты. Со смертью в ней что-то изменилось. Как если бы неведомая болезнь, наконец, покинула ее.

Мы с Катриной прошли через многое, но от чьего-то тела я избавлялся впервые. На мое здоровое плечо мягко легла легкая рука наемницы. Пальцы попали строго туда, где в вене пульсировала моя кровь.

— Ты идешь? — спросила Катрина, внимательно всматриваясь в мое лицо.

В этих словах я прочитал другой вопрос: «В чем дело?»

— Она изменилась. Теперь она мне кажется человеком, что ли. Понимаешь? Это так странно.

— Обращенные после своей смерти меняются. Это закономерно. Наследие Лордока для них болезнь. Отнимающая разум, подчиняющая лишь жажде. Когда они умирают, болезнь их отпускает. Мне никогда не доводилось видеть подобное явление у тех, кто был рожден вампиром.

— У лордоков? — уточнил я.

— Верно.

Я кивнул на одинокое мертвое тело посреди крыши.

— Она назвала тебя чистой .

— О, вы говорили обо мне? Я польщена.

Мы спустились в квартиру. И только сейчас я осознал: вот она, Катрина. Она вернулась. Катрина, будто почувствовала, что я хочу спросить.

— Сегодня перед рассветом я уйду, — сообщила она.

Тревога резанула мое сердце. Я выжидающе молчал.

— Но завтра вечером снова приду, — продолжила она, улыбнувшись моей грусти. — К тебе. Но позволишь ли ты мне это? Многое изменится. Я не хочу рушить твою жизнь.

— Моя жизнь не разрушится от твоего прикосновения к ней. Даже наоборот, — заверил я. — Ты не представляешь, как тяжело жить, зная, что больше не увижу тебя.

Катрина смотрела с пониманием. Решившись, я подошел и нежно обнял её так, как прежде не мог и подумать. В этом объятии было все, что я хотел сказать ей. Я не испытывал никакого опасения от того, что её губы коснулись моей шеи. Время словно остановилось, и всё застыло. Как и мы.

— Марк, мне столько нужно тебе сказать, о скольком поведать, — жарким шепотом проговорила мне на ухо Катрина, отчего по спине побежали мурашки. Как приятно было чувствовать её шепот. — Я открою тебе тайны, о которых ты не мог и мимолетно помыслить. У нас теперь столько времени впереди…

Я отстранился и посмотрел на неё.

— Я не хочу, чтобы ты обращала меня.

— Глупый, этого не будет, — улыбнулась она, прислонив свое лицо к моему. — Я вижу в тебе жизнь, нечто по-настоящему живое. Что-то, к чему я могу прикоснуться и почувствовать: каково это — жить. Как это драгоценно для меня. Ведь я никогда не жила по-настоящему, — её голос прозвучал немного удивленно, как будто наемница не ожидала, что когда-нибудь произнесет эти слова.

Я не знал, что сказать. Слова были не столь важны, как мое сочувствие.

Удивительно, она никогда не была человеком. Она другая . Но после того, как я увидел остальных лордаков, после того, как обращенная, точно наркоманка, пыталась меня выпить, я начинал понимать ещё сильнее прежнего и ценить, что Катрина не такая, как остальные. Если не по своей сути, то своим сердцем.