Алексей Кондратенко - Число начала

— Дианочка, не бери в голову. Во всём разберемся, всё починим…

— Да, но почему свет погас? Говорят же, электрооборудование повредили.

Вдруг, посреди их разговора раздался страшный грохот! Словно взрыв. Даже показалось, пол под ногами дрогнул. Медсестра подскочила и взвизгнула, а Рома привычным движением боксера, пригнувшись, уклонился в сторону от невидимого удара. Шум не утих. На первом этаже явно упало и разбилось что-то тяжелое, и гулко прокатились громоздкие осколки. Послышался женский крик. Ругательства и возгласы охранника. А эхо продолжало разносить этот грохот среди старых стен здания.

Медсестра Диана тут же обернулась, чтобы бежать к лестнице на помощь своим коллегам, как вдруг увидела меня, испуганного от грохота и растерянного от осознания того, что теперь она меня увидела, и, вздрогнув в очередной раз, пронзительно закричала.

Рома бесцеремонно схватил Диану, закрыл ей рот рукой и потащил в дежурку.

— Да не кричи! Он со мной. Все в порядке, — зашептал он ей.

Медсестра брыкалась и упиралась, но против сильных мускулистых рук Ромы она ничего не могла сделать. Он заволок ее в дежурный кабинет и закрыл дверь на ключ.

— Рома, что происходит? — разносилось из-за двери. — Ответь! Не оставляй меня здесь!

— Лучше сиди молча! Чтобы даже не пискнула мне! — грозно процедил в ответ Рома, стукнув кулаком по двери. Затем повернулся ко мне. — Всё, погнали.

Мы свернули в коридор слева. Шум с первого этажа продолжал доноситься. Только теперь прибавились странные рычания. Словно бы свора диких собак вбежала в здание и копошилась теперь в холле. Постоянно слышались странные глухие стуки. Да вдобавок со всех этажей понеслись безудержные несвязные и истеричные крики проснувшихся от грохота умалишенных, а еще их радостные вопли, смех, и громкие повествования.

Мы стремительно дошли до конца жуткого длинного, как и на четвертом этаже, левого крыла здания.

— Что там внизу произошло? — вслух размышлял озадаченный Рома, остановившись возле оббитой металлическими листами двери в процедурный кабинет в самом конце коридора, и ища в связке нужный ключ от замка.

Лучше бы он не спрашивал. Лучше бы не делал этого. Потому что самые мои худшие опасения и страхи, которые крутились на уме, но которые мне удавалось сдерживать, теперь, когда Рома спросил, выплеснулись наружу.

— Сам подумай. Повреждено электрооборудование, на первом этаже жуткий грохот… в здании посторонние, Рома. И они представляют серьезную угрозу.

Лицо санитара напряглось. Он быстрее начал перебирать в руках ключи:

— Тогда нам нужно поторопиться.

«Неужели это не кончилось? — назойливо звучало у меня в голове. — Неужели там, в загородном доме Катрина не положила конец этой охоте и преследованиям? Неужели они пришли сюда, за нами, чтобы на этот раз довести дело до конца?»

Рома открыл дверь в процедурный кабинет. С первого этажа эхом неслись слаженные шаги бегущих людей. Целый отряд.

Времени нет. Времени нет ни на панику, ни на что другое. Соберись. Марк.

Рома зашел внутрь. А натасканные рычания собак доносились уже с лестницы.

Я переступил порог на плиточный пол просторного процедурного кабинета. В воздухе стоял плотный запах формальдегида и хлора. Стены выложены белой керамической плиткой. В углу стояла темная кушетка, рядом несколько штативов для капельниц, на полках металлические кастрюли с круглыми отверстиями для стерилизации. Слева возле стены стоял металлический шкаф со стеклянными дверцами и мединвентарем внутри, закрывая собой какую-то темную деревянную дверь. Странно, но мне казалось, что в той стороне за стеной вообще должна быть улица. Возле стены справа стоял холодильник, высокий сейф на прямых ножках, рядом умывальник со ржавыми подтеками, тянущимися от крана.

Я поспешно открыл дверцу невысокого холодильника. Оттуда пахнуло химикатам. Мне сразу свело желудок. Я обшарил взглядом камеру с тремя полками, на которых блестели ампулы с препаратами и прозрачные пластиковые пакеты с черной жидкостью внутри.

Рома прошел к металлическому столику возле окна, на котором стоял телефон, снял трубку и приложил к уху.

— В трубке тишина. Наверное, линия оборвана, — доложил из-за моей спины санитар.

Я взял пакет с кровью и метнулся было в сторону двери, потом остановился, подумав, что этого мало, вернулся к холодильнику и взял еще два пакета. Мы тихо выбежали из процедурного кабинета, не теряя больше ни секунды. Отчаянные крики и рыдания из палат продолжали наполнять коридор. Но мои мысли сейчас были только о Катрине, несмотря на весь этот тусклый темный ад, где раздаются гнетущие стоны, крики, смех, и гремит шум, бурлят звериные рычания, и где никогда не будет покоя, что бы там ни говорил Рома.

Мы выбежали в фойе, круто вывернув из коридора, и резко остановились, увидев, что с лестницы валит дым. Безмолвно я и санитар переглянулись. Что-то горит? Нет… нет, это газ!

В клубах дыма двигалось нечто темное, мелькали странные синие блеклые лучи фонариков. Оттуда нечетко слышались глухие голоса людей, скорее всего, надевших противогазы, и более отчетливые рычания собак.

— Я думал, мне показалось, что я слышу собак, — тихо проговорил замерший на месте Рома.

— Знаешь, это не собаки, — сдавлено озвучил я свое предположение, медленно начав пятиться назад. — На четвертый этаж можно попасть не через эту лестницу?

Рома молча соображал. А между тем, странный синий свет фонарика из клубов газа становился все ярче. Сердце бешено колотилось, что вот-вот должно просто разорваться в моей груди. Из рук выскальзывали пакеты с кровью. Я бросил на санитара гневный взгляд.

— Думай быстрее, Рома, мать твою!

Вдруг из серого марева на лестнице вылетели две громко шипящие и дымящиеся дымовые шашки. Они приземлились в разных местах. Одна — возле нас, проехав немного к окну, другая — ближе ко входу в противоположное крыло здания.

Время вышло.

Внезапно из дымящейся мглы выпрыгнули два больших зверя. Возможно, два жутких волка. Окутанные тянущимся за ними дымом, они казалось, и сами дымятся подобно призракам. Я глазам своим не поверил! Их поджарое тело покрывала как смоль черная толстая клочковатая шерсть. На острой оскаленной морде в глубоких глазницах бешенством горели блестящие черные глаза. Но сама морда постоянно с хрустом менялась. Сморщенный от бешенства нос выгибался, становился шире, уже, короче, длиннее. Раззявленная пасть с черным языком и постоянно вырастающими и врастающими острыми широкими клыками и зубами наводила ужас. Их хриплое зловонное дыхание отчетливо разило на расстоянии. Казалось, они только что наелись мертвечины. Их тело было все дырявое, из-под шерсти виднелись оголенные желтые кости, а сама шерсть застревала между ребер! Когда звери двигались, их кости тоже отвратительно двигались, и между ними как живые шевелились черные скользкие мышцы.