Алексей Кондратенко - Число начала

Из угла донесся нерешительный срывающийся голос подростка, а не тридцатидвухлетнего мужчины, коим являлся Эдуард.

— Повтори, — нахмурив брови, произнесла Катрина на своем родном языке «лордоке», посчитав бормотание Эдуарда похожим на приветствие слугой высокопоставленного вампира.

— Здравствуйте, моя госпожа, — донеслось нерешительное скуление из угла.

— Откуда знаешь ты лордок, язык Лордоков? — недоуменно спросила наемница, плавно приблизившись еще на несколько шагов к больному.

— Простите, если я, как мерзкий смертный, показался Вам невежественным, обратившись к Вам, моя госпожа, на Вашем языке без позволения, но я не обычный смертный, а слуга. Не осудите меня за то, что нету больше сил сносить отвратительное карканье этих бренных живых, — с почтением проскулил Эдуард.

— Ты не ответил на мой вопрос. Откуда тебе известен мой язык? И, в конце концов, я не могу не спросить тебя, чей ты слуга?

— Я раньше работал в подчинении у моего уважаемого хозяина, Юрия Сырбу. Господин меня и обучил языку Вечных. Это было уже давно. Он пожелал, чтобы даже его смертные слуги разговаривали на его языке. Он обещал меня повысить.

Катрина усмехнулась. Юрий — хозяин? Какая нелепость. Впрочем, нелепость, достойная этого жалкого торговца оружием, наркотиками, информацией и по совместительству владельца клуба «Валахия», когда-то отлученного от семьи Вормана за продажу секретов клана.

Заполучив слугу, Юрий, конечно, тешил свое самолюбие, возвышаясь в собственных глазах над начинающим сходить с ума Эдуардом. Смешно, но жалкий льстец и патологический предатель Юрий, очевидно, мог возвыситься только над умалишенными.

Теперь многое прояснилось. Вот где пропадал ночами Эдуард. Вот почему в статье Вольского упоминалось, как Эдуард вроде бы шел на поправку и начал следить за собой, а в глазах огонек разрастающегося безумия светил все ярче. Юрий просто приказывал Эдуарду следить за собой, чтобы не распугать посетителей своего клуба.

— Я знал, госпожа, что Вы придете, — пробормотал себе под нос Эдуард. — Знал, что не оставите меня. Мне здесь не плохо, просто рядом с великими созданиями гораздо лучше.

— Я пришла не за тобой, — сухо отозвалась Катрина.

— Как моей госпоже будет угодно.

— Я пришла узнать у тебя про работу профессора Александра Вайнера…

— О-о-о, да-да-да, — донеслось из темного угла. — Вы вовремя пришли госпожа, только боюсь, они услышат нас.

— Они? Кто «они»?

— Они не плохие, не бойтесь, госпожа. Просто они очень строгие… Ну правильно! Они же много знают! — вдруг перебил он сам себя. — Они не хотят, чтобы я кому-то о них рассказывал.

— Но мне же можно? — лукаво спросила Катрина.

— Вам? — растерянно спросил Эдуард, — Безусловно, Вам можно рассказывать все! Я бы с радостью Вам все рассказал о них, если бы было можно.

— Не морочь мне голову, Вайнер! — сдержанно прошипела Катрина. — Кто такие эти «они»? Они работают в больнице или…

— Простите, что перебиваю, но как Вы могли подумать, что я буду слушать этих жалких людей, что работают в этом мерзком заведении? Конечно они, это не люди, моя госпожа.

— Вампиры?

— Нет, моя госпожа.

Катрина задумалась.

— Обрáзные?

— Нет, моя госпожа. Ни в коем случае.

— Люди из тайного ордена?

— Люди? Нет, ни в коем случае.

— Ты можешь сказать, кто это, мать твою? — вспыхнула наемница. — Или ты так и будешь играть со мной…

— Нет-нет-нет, я не играю, простите! Я не играю с вами! Простите, госпожа! — заскулил Эдуард.

— Тогда говори сам! Что я из тебя каждое слово вынимаю!

Он нервно и часто задышал, продолжая жаться в своем углу.

— Их я никогда не видел, — виновато начал сумасшедший. — Они только разговаривают со мной, но не показываются. Приказывают, рассказывают, они до меня и донесли эту печальную новость. Я так тосковал за своим дядей. Они помогают мне. Но никогда не показываются, словно играя со мой. И все же одного из них мне удалось разглядеть по его неосторожности. Он прятался там, — Эдуард протянул руку из темноты своего угла и показал дрожащим бледным пальцем, испещренным глубокими морщинами, на стену слева от Катрины.

Наемница закатила глаза, поняв, что весь этот разговор про « них » был всего лишь бредом безрассудного. Но мгновение, когда ей стало неприятно после того, как Эдуард указал на стену рядом с ней, все же имело место. Ведь речь шла о непонятно ком.

— Он прятался в стене. Знаете, как мне сложно было его разглядеть? Когда он понял, что попался мне на глаза…

— Эдуард, мне это не интересно, — оборвала его Катрина, приблизившись к пятну света. — Число Начала Александра Вайнера. Вот, что мне нужно.

— Нет-нет-нет. Того, что вы ищите, не существует, моя госпожа. Число начала это не число, это предмет. А начало это место. Целый мир!

— Что ты еще придумал? Оно существует. Вы с профессором работали вместе, я знаю, и не стоит плести мне всякую чушь! Вайнер даже приходил к тебе за советами. Теперь никто кроме тебя не знает где Ключ.

— Ключ? Ах, вы пришли из-за ее ключа, — глубокомысленно протянул Эдуард из своего угла, — Конечно, Ключу нужен хозяин. Не дело, что он просто валяется замкнутый в большом куске старого камня, провонявшегося этими отвратительными страхами умалишенных.

— Что ты хочешь сказать? Ключ здесь? В «Красных Дубах»? — уточнила Катрина.

— Даже ближе, — с жаром прошептал Эдуард. — Он в моей комнате. Но нет-нет-нет… боюсь, они услышат нас…

Катрина поняла, что Эдуард нервно закачался в своем углу.

— Они не любили даже, когда я говорил со своим дядей о ее Ключе. Ой, что же это я! Все не перестану говорить о ее Ключе. Если они услышат, они придут. Я боюсь, они не злые, но я боюсь их. Они могут сделать очень плохо кому угодно! Даже мне доставалось, — он протянул обе руки на свет и закатил повыше рукава своей рубашки. — Вот! Вот, видите, моя госпожа, что они могут сделать даже со слугой лордока.

Кожа выше запястья на его руках была словно обожжена струями кипятка. Шрамы были четкие, узкие и сплетались в жутковатые узоры, уходя выше под рукава. Катрина внимательно посмотрела в точку в темноте, где изредка поблескивали жалкие глаза умалишенного.

Непонятно. Если эти «они» — всего лишь плод его больного воображения, то откуда шрамы? Положим, Вайнер сам нанес себе такие увечья, но чем? Раскаленным инструментом? Тогда, где он его раздобыл? И если ему удалось втайне от медперсонала провернуть такую сложную для пациента психиатрической лечебницы операцию, не мог же он не проронить ни звука, когда жег себя.