Артем Тихомиров - Свиньи во тьме

За Шерстом шли какие-то расфуфыренные типы, которых я не знал. Когда герольд объявлял их титулы и звания, я старался пропускать лишнюю информацию мимо ушей. Так продолжалось довольно долго. Из всей королевской свиты я узнал только одного – Хавка ван Меринооса, который договаривался с Черным Свином об условиях участия Бригады в войне. Тот же царственный вид, тот же надменный взгляд. Герцог Луковый посмотрел в нашу сторону и, кажется, подмигнул. Уголок его рта дрогнул. Шутит? Во дает. Мне показалось, что все происходящее его порядком достало.

Я с трудом удержался от ответной улыбки. Меня грызло желание что-нибудь сделать. Я сравнил наше стояние здесь с суточным караулом. Нет, пожалуй, там полегче будет.

Свины за моей спиной нервничали. Крыс молчал. Я вообще не чувствовал его присутствия. Я поискал в толпе Барсика. Напрасно. Ни его, ни Наждака.

Приближенные заняли свои стоячие места возле трона, а на трон уселся сам монарх. Хавк ван Мериноос по правую руку от него, а Шерст Высокий по левую. Герольд еще раз протрубил, после чего царственная особа встала со своего места и обратилась к аудитории. Речь была выучена на зубок. Сказывалась практика. Король говорил о трудных для государства временах, о войне, об извечных врагах с юга, о страданиях народа, о страхе и гневе. Получилось неплохо. Местами я даже верил его искренности. Перейдя к теме военного противостояния с Клыкаргом, Узколоб перешел к Свинской Бригаде. Он расхваливал наши подвиги, храбрость свинов не хуже газетчиков и военных корреспондентов. Мы стояли и заливались краской. Все взгляды в зале были направлены в нашу сторону. Я почувствовал, что от излишнего внимания к моей скромной персоне, у меня разыгрывается изжога. Кто-то, кажется, Чертополох, тихо всхрюкнул. Только бы не расчувствовался, дубина стоеросовая!

Король упомянул о нашей самоотверженности и беспощадности к врагам, рассказал вкратце душещипательную историю о том, как бараны спасли Бригаду от уничтожения в прошлом и о том, как сейчас Черный Свин решил сдержать старую клятву. Словом, все в таком духе. Не забыл монарх упомянуть и о наших добровольных помощниках, крысе и коте. Слышал бы его слова папаша Беляночки, который запрещал Пышехвосту женить на ней! О Барсике говорит с благодарностью сам король Баранхейма…

Я подумал в очередной раз, сколько правды в Пророчестве? Что на самом деле заставило кота-бродягу присоединиться к нам, что привело нас всех сюда?..

Много вопросов, мало ответов. Точнее – никаких ответов.

После окончания речи все зааплодировали. Я понял, что аплодисменты предназначаются нам. Ужас! Я готов был провалиться сквозь землю. Моя матушка сказала бы, что сотрясение воздуха не наполнит желудок и не сделает кого-то умнее. Она научила своего сына скромности, и теперь он страдал от всеобщего обожания.

Я пропустил сигнал, который дал начало церемонии награждения. Было сказано об Ордене, о том, когда и кому давали его в прошлом, о великой чести и прочем. У меня голова пошла кругом от всей этой говорильни. В зале стало жарко, я весь упрел под своим наглухо застегнутым мундиром. Амбре из благовоний кого угодно могло свести с ума…

Я не понимал и половины всего, что говорили то герольд, то король поочередно…

Нас заставили выйти в проход и построиться. Я вспомнил инструктаж – вернее, то, что от него осталось у меня в голове. От мысли, что я при всех напортачу, мне вовсе стало дурно.

Напротив нас выстроили девять слуг с орденами на бархатных подушечках. Я посмотрел, где Пышехвост. Кот вырос точно из-под земли и уже стоял в строю. Рядом с Мормышкой. Грудь выпятил. Неплохо – начинать коллекцию с такой награды.

Король спустился с возвышения, медленно, вальяжно, нацепив на морду сахарную улыбочку. Он напомнил мне Бараниэля. Тут снова начались восхваления наших подвигов, по новой – о ликвидации высших офицеров Чокнутого, о Сером, о пленении самого Чокнутого…

Ну это уж слишком. Хорошо еще, что ни слова не было сказано о шуарах. По крайней мере, здесь они поступают умно. Пусть неприятель думает, что бы это значило.

Король вел себя странно. На мой взгляд, конечно. Возможно, это была часть плана. И так повернется перед толпой, и этак. Все не спеша, словно давая прицелиться… Если Служба действительно ждет удара, то рискует она изрядно. Одно наше присутствие не убережет Узколоба от стрелы или пули. Наверняка на нем панцирь, спрятанный под одеждой, но голова-то остается открытой. Почетная охрана – хорошо, но не в эти жарковатые времена… Надеюсь, Наждак понимает, в каком мы все находимся положении, и принял меры.

Обливаясь потом, я стоял по стойке «смирно». Король приблизился к первому слуге и взял с подушечки орден. Он предназначался мне. Я уже успел рассмотреть, что из себя представляет эта награда. Крест с закругленными краями, в центре которого баранья голова в профиль, угрожающе наклоненная вперед. Король привинтил орден к моей груди, рядом с другими наградами, и стал поздравлять, трясти мою руку. От него несло духами так, словно он вылил на себя не меньше ведра.

Пришлось терпеть. Терпение – добродетель придворного. Нет, я для такой жизни не создан. Одно дело – лишения войны и дальних походов, и другое – этот вот гнусный благоухающий маскарад.

Король сказал, что всегда ставит меня в пример своим солдатам при встречах на передовой. Он бывает на передовой? Ну и ну!

Я ответил, что для меня великая честь быть здесь и выполнять роль почетного стражника. Монарх был довольным. Ну, чем бы дитя не тешилось…

За мной пришла очередь Грязнули. Все повторилось. Король принялся плоско шутить, что означало – нам надо отвечать. Мы смеялись. Лично я только делал вид, что мне смешно. В какой-то момент к горлу подкатила тошнота. Я сносил все удары зловещей судьбы со свинской невозмутимостью.

Церемония длилась и длилась. Конца ей, кажется, не будет. А сколько времени вообще продлится прием? Я скосил глаза на возвышение, где стояли приближенные короля. Шерст Высокий наблюдал за нами. Его глазки блестели злобой. Он очень походил в этот момент на Бараниэля. Один в один.

Пища для размышлений есть. Шерст мне совсем не нравится.

Когда Узколоб заговорил с Пышехвостом, тот не преминул рассыпаться в до неприличия слащавых комплиментах. То ли дело мои ребята: все бормотали себе под нос всякую муть! Гаденыш, и тут не упускает возможности понравиться властьпредержащим.

Я мысленно послал ему проклятье, чтобы он, наконец, заткнулся и не затягивал дело. Кот заткнулся – минуты через три куртуазной беседы. Я почувствовал, как гости в зале напрягаются. Им тоже все это надоело. Они думали, как, впрочем, и я сам, о банкете, который должен был начаться после церемонии награждения. Ну все, Пышехвост свое получит!