Леонард Карпентер - Гроза Кровавого побережья

— В одиночку мы Туран не завоюем, — заметила Филиопа.

— Увальни всадники или нет, но они — наши союзники, — согласилась Дрисса. — Если мы не повернем и сбежим после маленького сражения, мы окажемся трусами.

— Конечно, — кисло усмехнулся Конан. — Мы ведь хотим, чтобы Анталла оставался полководцем как можно дольше и заплатил нам награду за выведенные из строя корабли противника. К тому же мы с легкостью сможем еще немного заработать, — он с сомнением покачал своей черной гривой. — Но мне не нравится, что дела оборачиваются таким образом.

Наконец, капитаны спросили, стоит ли идти на подмогу гирканийцам, у команды флагмана, сдобрив вопрос порцией грога. Морские разбойники, сильно разогретые после первой победы и возбужденные обещаниями награды за грядущие битвы, с радостью согласились. Восторженные крики пиратов разнеслись над водой, и скоро их подхватили на всех кораблях флотилии Джафара. И кричали они.

— Амра и победа!

Повернув корабль против ветра и спустив парус, Конан приказал очистить палубы и приготовиться к битве. Это означало, среди всего прочего, разобрать скамейки гребцов и уложить их вдоль палубы. Когда убрали скамейки, гребцы стали чувствовать себя свободнее. Теперь они могли позаботиться о себе, отступить, быстро повернуться и начать грести в другую сторону, что порой бывало необходимо во время дуэли на таранах.

Приказав убрать паруса и оснастку в трюм, Конан оставил мачту на месте. Огромный флагман неприятно встряхнуло, и он слишком резко замедлил ход, когда массивные реи и паруса с грохотом упали на головы команде.

Пока пиратский флот разворачивался, многие из гирканийских капитанов сделали подобные приготовления, хотя часть их судов по-прежнему шла под парусами. Строй пиратских судов стал плотнее и, как заметил Конан, стеснял движение больших и глубоко сидящих в воде кораблей. Предводитель пиратов решил облегчить своим союзникам задачу, атаковав ряд галер поменьше, которые мешали гирканийцам, досаждая огненными шарами и попытками протаранить огромные военные корабли.

Туранцы замедлили ход, увидев, что пираты повернули назад. Они поняли, что им не хватит сил и скорости выскользнуть из сужающейся бреши между гирканийцами и пиратами. Они слишком поздно повернулись к надвигающейся новой угрозе, у них не хватило времени для маневра, чтобы точно нацелить свои тараны.

Тот ряд пиратских кораблей, что раньше был впереди, теперь оказался в тылу. Флагманский корабль, находящийся южнее всех, первым приблизился к врагу. Конан выбрал себе небольшого противника — длинную, низкую двухпалубную галеру. Приказав гребцам правого борта подналечь на весла с удвоенной силой, а левого — сушить весла, капитан бросился на помощь рулевым. Те, делая большие гребки рулевыми веслами, помогли корме корабля развернуться.

Медленно, тяжело нос пиратского корабля повернулся влево. Неторопливо разворачиваясь, корабль продолжал нестись на цель и вогнал ей таран под весла, которые молотили по воде, тщетно пытаясь увести судно туранцев из-под удара.

Раздался страшный грохот, люди на обоих кораблях закричали. Пробитая императорская галера накренилась. Ее нос стал разворачиваться. Море вздыбилось, прожорливо заглатывая тех, кого сбросило за борт. Некоторые весла туранского корабля сломались подчистую, другие сила удара вогнала в отверстия, из которых они торчали, словно смертоносные снаряды. Тем временем таран флагмана пиратов вошел еще глубже в плоть галеры и стал двигаться из стороны в сторону. Он ломал палубы, скамьи и деревянные соединения корпуса корабля, а также кости тем, кто попадался ему на пути. Смятение на борту туранского корабля превратилось в завывающую какофонию перемалываемого дерева, воды и человеческой плоти. Вскоре его заглушил хор криков, мольбы о помощи и горькие проклятия туранцев, выживших после столкновения.

Потом все повторилось снова, так как, намеренно или нет, один из военных кораблей гирканийцев добрался до легкой, пригвожденной к месту добычи. Не видя пиратов, гирканийцы на неудержимой скорости врезались в корму туранской галеры с другой стороны.

Конан почувствовал, как дрожь прошла по доскам палубы у него под ногами, когда корпус туранского корабля снова пробил таран, и как тот резко повернулся, попав между двумя таранами. Завывания и стоны, доносящиеся с вражеского судна, говорили о том, что несчастный корабль полностью разрушен. Крики вражеской команды — той ее части, что осталась на борту, и той, что очутилась в воде, — были невыносимы. Но теперь для корабля Конана угроза оказаться протараненным другим туранским кораблем сильно возросла. Еще Конан волновался о том, какие повреждения получил его корабль, когда корпус вражеского судна дернулся, еще глубже насаживаясь на таран.

— Сушить весла обоих бортов! На носу, отражайте атаки с правого борта! Рулевые, выгребайте вправо! Я не хочу, чтобы нас молотило о тонущую лоханку. Туранцы ползут к нам на борт, чтобы подсохнуть! Назад! Гребите! Гребите!

Филиопа, постепенно начавшая принимать как неизбежное ужасы войны, схватила деревянную трещотку. Притоптывая босой ногой по палубе, девушка усердно заработала ею, прибавляя выразительности приказам капитана, которые были едва слышны в шуме битвы. Гребцы флагмана пиратов выбивались из сил, однако корабль даже не пошевелился.

— Достаточно. Передохните, — проворчал наконец Конан. — Мы застряли. Корабельные плотники, вперед… Вытащите нас из их корпуса или полезайте вниз и отрубите что мешает. Пошлите лучников на нос, пусть их прикроют. Мы не можем проторчать здесь всю битву!

Задержка дала возможность оглядеть поле битвы, границы которого были отмечены горящими и тонущими кораблями туранцев. Остальные пираты тоже успешно протаранили врага, в том числе Дрисса и Фердинальд, которые выбрали своей целью военный корабль невероятного размера. На палубе туранского гиганта сверкали и звенели сабли. Сражение на этом корабле, решил Конан, будет не таким уж долгим.

Один или два пиратских корабля уже отошли от продырявленных врагов. Со шканцев тяжело было разобрать, попался ли кто-то из пиратов в ловушку, как Конан, был ли кто-нибудь из них протаранен или взят на абордаж. Корпуса и мачты пиратских кораблей перемешались с гирканскими, и было уже не разобрать, кто где. Дым горящих кораблей полз по медному небу, собираясь в черные плюмажи, которые не мог разогнать даже волшебный ветер.

Ветер… Взглянув на паруса гирканийского корабля напротив, Конан увидел, что они безжизненно повисли.

— Смотри, Филиопа! Наступил штиль!

— Кроталус остановил ветер, чтобы усталые туранцы не могли пользоваться парусами, — догадалась женщина.