Андрей Ерпылев - Город каменных демонов

Выдумка это или нет, но Евгений чувствовал, что в его шевелюре тоже появилось несколько седых волосков в тот момент, когда милиционер с видом живописца, демонстрирующего знатокам свое выдающееся произведение, осветил лучом фонарика бесформенное нагромождение каких-то маслянисто поблескивающих, антрацитово-черных деталей. Только на первый взгляд бесформенное.

А уже на второй, третий и все последующие — из мешанины явно технологических стержней, цилиндров, изломанных плоскостей, разительно контрастирующих с телесно-округлыми, напоминающими скорее органы какого-то живого существа деталями, выступили очертания чего-то предельно хищного, нацеленного на убийство. Чего стоили одни могучие клешни, способные разорвать быка, но, благодаря множеству хитрых сочленений, вероятно, чрезвычайно подвижные. Или острые зазубренные шипы, покрывающие ту часть тела неведомого страшилища, которая, скорее всего, была передней. Либо казалась передней… Наверное, таким образом выглядел бы танк, если бы его создатели ничего не знали об огнестрельном оружии. Да и о колесах и гусеницах заодно… Этакая боевая машина цивилизации разумных членистоногих. Князев вспомнил «Звездный десант» так любимого им Хайнлайна и сглотнул: нелегко, должно быть, пришлось космическим рейнджерам, если таинственные «багсы» хотя бы частично напоминали эту мертвую машину…

— А все… машины… походили на… это?.. — задыхаясь от быстрой ходьбы, спросила Вера.

— Да вы что? — Лица Романа в темноте не было видно, но Женя подумал, что тот непременно, по своему обыкновению, скалит зубы. — Это так — неудачный вариант! Отчим мне фотки показывал — закачаешься… Понимаете: фрицы все никак не могли себе представить, что статуи именно ОЖИВАЮТ. Не укладывалось это в их рациональном мозжечке. Поэтому поначалу и пытались сделать именно машину. Ну, с шестеренками там всякими, подшипниками. Из камня только. Понятное дело — ничего не вытанцовывалось…

Группа в этот момент перебиралась через залитый ледяной стоячей водой участок туннеля, прыгая по заботливо притопленным обломкам бетона: не хотелось даже думать, ЧТО это за вода и откуда поступает.

— И только после того, как доперли, что нужно не строить, а ваять, — продолжал старший лейтенант, подсвечивая дорогу спутникам, — кое-что стало получаться… Чего-чего, а трудолюбия им не занимать. Жаль только, что уцелевшие материалы оказались такими отрывочными… Но отец… Сергей Алексеевич то есть, кое-что восстановил…

«Сырая» часть маршрута закончилась, и каблуки снова застучали по твердому сухому полу.

— Ну вот, — обернулся милиционер. — Еще чуть-чуть, и выберемся. Не замерзли?..

И тут ледяным холодом обдало всех троих: пути дальше не было…

— Что это?! — Вера, словно в зимнюю стужу, обнимала себя за плечи, стоя перед высокой грудой бетонных обломков, ощетинившейся во все стороны арматурой, напрочь перегородившей ход. — Обвал?.. А почему мы тогда ничего не слышали?

— Действительно, — подержал ее Евгений, до которого запоздалой волной дошел страх: а что, если бы эта масса обрушилась всего лишь на двадцать минут раньше, прямо на их головы? — Каким образом такое случилось? Тут же тонн сто…

— Да, пожалуй, больше… — Старлей поставил ногу в ботинке на рогатую глыбу, тяжело качнувшуюся под ним. — Похоже, все перекрытие осело… Бывает… Арматура прогнила, вода просочилась, немцы тоже люди — могли конструктивную ошибку допустить… Или те же заключенные схалтурили. А почему тихо… Акустика тут такая: чих за версту слыхать, а выстрела в упор — ни фига… В рубашке мы с вами родились, одним словом, товарищи дорогие!

— И что теперь? — Девушку колотила крупная нервная дрожь. — Дальше не пройти. Мы отрезаны?

— Еще чего! — хохотнул Роман и посветил фонариком вверх. — Придумаете тоже…

Луч терялся в почти круглом широком провале, из ломаных краев которого неряшливо торчали ржавые железные прутья и волокна: не то проволока, не то провода.

— Делов-то! Заберемся по этому завалу наверх и пройдем по другой галерее! — бодро сообщил Роман молодым людям. — Тут как в Италии, все дороги ведут в Рим! К выходу то есть… Даже лучше — меньше по лестнице топать… А дверь как-нибудь откроем. Ладно. Давайте поторопимся, не ночевать же тут… — Он ящерицей скользнул наверх, словно всю жизнь только этим и занимался. — Лезьте по моим следам…

Искусствовед готов был с ним поспорить — на часах уже был пятый час утра, и ночи оставалось всего ничего, — но лишь пожал плечами и принялся карабкаться по шаткому склону, помогая следующей за ним Вере.

И в самом деле, сложным показалось лишь начало подъема: скользили, качались и осыпались под ногами еще не успевшие слежаться в монолитную массу куски бетона и щебень, норовила проткнуть ступню колючая арматура, забивалась в обувь мелкая каменная крошка… Но когда руки уперлись в полутораметровую выщербленную грань провала, стало легче: примерно как перебраться через забор.

— Вот и все, а вы боялись! — приветствовал перемазанных цементной пылью товарищей Роман, протягивая им руки и поочередно втаскивая наверх. — Даже платье не помялось…

И тут же осекся, потому что где-то неподалеку отчетливо клацнули по бетону чьи-то подкованные каблуки…

Непонятно каким образом в руке милиционера, только что пустой, появился пистолет.

— Стоять!..

Но властный окрик ничуть не возымел своего обычного действия, и неведомо кто, скрывающийся в темноте, продолжал постукивать, словно мастер чечетки, страдающий полным отсутствием музыкального слуха. По крайней мере, никакого ритма в его переборах не прослеживалось ни на взгляд Веры, когда-то в детстве отдавшей дань фоно, [48] На музыкальном жаргоне — фортепиано. ни такого неискушенного слушателя, как Евгений, которому, как говорится, «медведь на ухо наступил». Или в «их», так как звук, если только это не было проказами прихотливого эха, будто бы раздавался сразу с нескольких сторон.

Что-то зловещее слышалось в немелодичном перестуке, поэтому все трое сбились в кучку и, не сговариваясь, повернулись каждый лицом в свою сторону.

Клацанье становилось громче и вроде бы приближалось.

— Что это?..

Не переставая целиться в темноту, Роман широко повел зажатым в руке фонариком, выхватывая из мрака причудливые бетонные глыбы, покосившиеся деревянные стойки и прочий мусор. И там, куда попадал свет, звук ненадолго стихал…

— Смотрите! — Дрожащий палец девушки указывал в темноту, туда, где только что прошелся почти осязаемый луч. — Там что-то движется!

— Где?

В дрожащем свете по-прежнему виднелись лишь камни.

— Там, среди обломков!.. Вы фонарем повели, а оно шевельнулось!..