Constance_Ice - Гарри Поттер и Лес Теней.

LANCELOUG DE LACUS EX INIS AVALLONIS

Затем годы вновь потянулись в его видениях, точно вспышки войны и мира. Он видел, как оба юноши движутся навстречу друг другу, влекомые нуждами войны и собственной судьбой, и, наконец, объединяются, чтобы нести Свет и Мир своему народу. Видел, как годы чередой проходят мимо них, оставляя на обоих шрамы и отметины. Видел, как под раскидистой цветущей яблоней лежит Мерлин, а Нимвэ сидит подле него и держит его за руку. Гарри почему-то понял, что старый волшебник умирает, и внезапно на него накатило ощущение той тоски и бездонной потери, которую чувствовала та, что любила его. А потом перед его глазами появилась давешняя пещера на Инисавале, и тонкая светлая фигура Морганы, ставящей в каменную нишу драгоценную чашу, и в отражении игры света в ее хрустальных гранях Гарри увидел, что оба знакомых ему мальчика стали мужчинами. Затем мелькнуло и исчезло видение: высокая красивая женщина в короне и украшенном драгоценностями платье сидит у ног одного из них с ребенком на руках, но смотрит - на другого. А затем явился иной призрак - девушка с длинными светлыми волосами и нежными руками. Ее коленопреклоненная фигура излучала покой, теплоту и - невыразимую боль. Сердце Гарри забилось сильнее, ему показалось, что он узнал эту девушку, но она исчезла так быстро, что он не успел разглядеть ее получше. Вновь мелькнули годы, и снова он увидел темноволосого мальчика, но не успел обрадоваться тому, что узнал его, как понял, что ошибся: рядом с мальчишкой появился Ланселоуг и обнял своего сына. Гарри видел, как вновь два разных ребенка растут далеко друг от друга, но, взрослея, тоже начинают двигаться навстречу друг другу, точно по повелению судьбы.

Он увидел огромный подземный зал и узнал и его, и громадный круглый каменный стол, за которым сидели люди, почувствовал как подобно вспышке посреди стола возник мимолетный сияющий образ Грааля. А потом все воины встали из-за стола и разошлись в разные стороны, оставив за ним лишь одинокого старика в короне и красивую, но печальную женщину - королеву. И вновь потянулись годы, полные войны, страданий и бесплодного поиска. И единственное, что сияло над ними - знакомый белоснежный щит с алым крестом, и такой же знакомый меч в руках худенького мальчика, кольчуга на котором неуклюже висела мешком. А второй мальчик лишь мелькнул в окружающей его тьме солнечным проблеском рыжей шевелюры и исчез, почти не оставив о себе ни памяти, ни славы великого воина, в отличие от своего отца. И вот - вновь легко колеблются воды священного озера, окружающего Инисаваль, и несут к берегу острова узкую эльфийскую лодку с лежащим в ней стариком. На корме стоит все такая же молодая Моргана, и слезы катятся по ее щекам, а в ногах старца сидит Нимвэ и держит на руках щит, на котором покоится тело мертвого юноши со сжатым в руках мечом. А на берегу их ждут Эльфы, безмолвные, спокойные в своей нечеловеческой красоте и безжалостной справедливости - идеальные хранители тех сокровищ, которые могут получить лишь те, кому они предназначены. Гарри увидел, как Экскалибур вернулся в пещеру и занял свое место подле чаши, а меч с той же самой надписью, что была вытеснена на нем, когда он, Гарри, сам взял его из старого годрикова сундука, сверкнул на солнце проблеском яркого солнца и - вновь нырнул в холодную воду озера. Фигуры Морганы и Нимвэ еще долго колебались в тумане, постепенно обволакивающем Инисаваль, пока не исчезли совсем.

А потом туман начал рассеиваться, и Гарри вновь увидел все ту же пещеру, и вновь в нее вошел высокий рыжеволосый юноша. Сначала ему показалось, что видение повторяется, но потом парень поднял голову, и Гарри узнал Рона. Он оглядывался в поисках чего-то известного лишь ему одному, а потом сквозь вновь начавший сгущаться туман Гарри наблюдал, как собравшиеся вокруг Рона Эльфы указали ему на кучу беспорядочно наваленных доспехов, и тогда он нагнулся и осторожно освободил от них камень с надписью ARTHORIUS REX с торчащей из него пропыленной рукояткой. Рон погладил покрытую паутиной резную рукоять, осторожно взялся за нее и... выдернул из могильного камня. А затем искрящийся туман опустился вновь, и больше не было видно ничего, ни Инисаваля, ни могилы Артура Пендрагона, ни его далекого потомка.

Гарри встряхнул головой, точно после тяжелого сна. Он весь был покрыт холодным потом. Вначале ему показалось, что все, что он видел, ему померещилось, но потом увидел уносящиеся обратно к Лесу Теней переливающиеся фигуры и вновь ощутил в своей руке горячую тяжесть меча.

"В тебе горит неугасимый огонь Великой Магии. Твоей собственной, а не полученной извне".

Откуда пришли эти слова?

Гарри потряс тяжелой, точно свинцовой от накопившейся информации головой и отряхнулся от набившейся в длинные волосы травы. Он, помедлив, открыл глаза и увидел, как на огромном пространстве окружающей Хогвартс до самого Леса Теней зеленой равнины приходят в себя и поднимаются люди, только что смертельно раненные или умиравшие. Норманны и защитники Хогвартса были равно ошеломлены произошедшим, не веря в то, что остались в живых, когда только читали отходную молитву или верили в то, что им больше никто не поможет. Гарри с трудом поднялся и, шатаясь, оглядел поле. Рядом с двумя норманнскими рыцарями с третьим, валявшимся поперек его тела, отчаянно извивался Джастин Финч-Флечли: третий норманн, в отличие от двух других, начавших шевелиться, оказался трупом, а его тяжеленная амуниция не давала Джастину никакого шанса спихнуть этого покойного громилу. Гарри доковылял до Джастина и общими усилиями им удалось избавиться от этого неприятного груза.

"С-пасибо, Гарри", - невнятно пробормотал Джастин. В правой руке он все еще рефлекторно сжимал длинный нож. - " Ты жив", - тупо констатировал он, глядя на Гарри абсолютно расфокусированным взглядом.

"Ты так этим расстроен?" - хмыкнул Гарри, похлопал хуффльпуффца по плечу и широко улыбнулся.

"Ты живой!" - повторил Джастин и со счастливым воем припал к Гарри, щедро поливая его слезами. - "О, Гарри, как я рад... Ты - живой!"

"Ну же, Джастин, перестань, конечно, живой, что со мной могло случиться?"

"Ох, Гарри, Сьюзен, наверное, с ума сходит от беспокойства".

Гарри напрягся.

"Девчонкам всегда больше нравятся герои, чем поэты", - добавил Джастин с обезоруживающей откровенностью и вздохнул. - "Ну, так о чем и говорить, если она, в конце концов, выбрала тебя... Черт, ты не поможешь мне снять эту проклятую штуку, погнулась, зараза и ходить мешает... Нет, ты не можешь даже представить себе: я был уверен, что умираю, но почему-то..."

Грааль лечит не только тело, но и душу, вспомнил Гарри. Он подставил Джастину плечо и окинул взглядом поле. Оба норманна, с которыми сражался Джастин, сидели на траве, глупо улыбаясь друг другу, рядом с ними какой-то незнакомый бородач возносил богу горячие молитвы в благодарность за собственное чудесное спасение, а рядом с ним заросший неровной щетиной кондотьер с текущей из раззявленного рта слюной глупо бил земные поклоны и что-то шептал, пялясь слезящимися глазами на солнце. Вид у него был самый сумасшедший.