Владимир Лосев - Месть Демона

Вам, Максим, по-прежнему не хочется ничего рассказать о том, что там у вас произошло с Бирюлевым на стоянке? Это была ссора, или вы пришли туда специально, чтобы убивать?

— Я ни на кого не нападал, — произнес я как можно тверже. — Вы арестовываете невиновного.

Это ты американских фильмов насмотрелся? — поинтересовался Семенов. — Фраза-то, я чувствую, оттуда. Так у нас здесь Россия, у нас все виновные, просто одни сидят, а другие нет. Это у нас такая национальная особенность… Мне-то вообще все равно, виновный ты или нет, а вот спрятать за решетку нужно. Посидишь, о жизни подумаешь, это полезно. — Он хмуро посмотрел на меня. — Ставки на тебя слишком низкие. Никто не верит в то, что ты живым останешься, а это плохо. Я на тебя и сам поставил, а теперь деньги, понимаешь, стало жалко, зарплата у нас маленькая.

— С такими уликами, если постараться, то и посадить можно, — заметил я. — Так что совсем плохо станет со ставками.

— Так и посадим, если никого не найдем, — ухмыльнулся майор. — Работа у нас такая — сажать. Народ нам за это благодарен. А потом как ты сказал? А… невиновного человека арестовываете? Так вот мы не арестовываем, а задерживаем. И насчет ставок подумаем, может, против тебя поставим…

В кабинет вошел милиционер с автоматом.

— Этого в камеру, — приказал Семенов. —

Пока в одиночку, если она свободна, а завтра оформим в следственный изолятор.

Это незаконно, — произнес я, поднимаясь со стула. — Я буду писать жалобу прокурору.

— Это опять из американских фильмов? — майор зевнул и потянулся. — Ты их не смотри больше — вредно это. Прокурор к тебе в камеру не прибежит, заявление написать позволят только через три дня, и то если предъявим обвинение, а так оно вообще никому не будет интересно.

Так что лучше не дергайся, береги здоровье, его тебе еще много понадобится. Все только начинается…

Прочитал я.

— Хорошо сказано, душевно, — усмехнулся майор. — Посидишь в камере, о жизни подумаешь. У нас хорошо, тихо. Тебе же все равно где находиться, что дома, что у нас?

Никто не ждет. Забот никаких, ни еду готовить, ни убираться, я даже в чем-то тебе немного завидую…

— Поменяемся? — Не поверишь, но я бы с удовольствием.

Полежал, выспался, да вот служба не дает, по ночам убийцы шастают, людей на стоянках убивают…

— А по-другому никак? — вздохнул я. — Вам обязательно нужно держать невиновных людей за решеткой? Вы без этого не можете?

— Не можем, ой, как не можем, тут ты нас раскрыл, — покивал Семенов. — Хлебом нас не корми, дай поймать невиновного человека и посадить в тюрьму! Любим мы это!

Он отвернулся и мрачно добавил:

— Посидишь — ничего с тобой не сделается. А если я тебя сейчас выпущу, то к вечеру у меня будет еще один труп, на этот раз твой, а лимит на покойников итак уже сегодня превышен.

Не положено нам иметь больше трех трупов за сутки, так что извини. К тому же эта процедура несет в себе и воспитательный характер — власть научишься уважать, это тебе не помешает…

Я хотел что-то возразить, но милиционер надел на руки наручники и повел меня вниз по коридору, подталкивая не очень вежливо стволом автомата в спину, покрикивая на каждом повороте. Хорошо, что посадили не в обезьянник, а в отдельную камеру, с нормальной стеной. Правда, была она всего размером два на два, места как раз хватало только на нары и то, что называлось, туалетом. Но, учитывая, куда меня могли поместить, можно сказать, устроили шикарно.

Я лег на окрашенные половой краской доски, вытянул ноги и закрыл глаза. Держать их открытыми было невозможно, над самой дверью в проволочной корзине висела лампочка, бьющая своим светом по глазам. Камера, это в первую очередь означает, что ты никогда не будешь один, электроэнергию здесь не экономят.

Потом лег на живот, упершись лбом в свои руки.

Слишком много событий произошло для меня за последние часы, совсем неплохо бы все это обдумать.

К тому же, Семенов прав, меня никто не ждал, и по большому счету мне действительно все равно, где проводить свой отпуск.

На работу только через неделю, нет уже раньше, два дня прошло. Я читал, что в американских тюрьмах, уже не используемых по тем или иным причинам по прямому назначению, за возможность сутки посидеть в камере деньги платят. А вот у нас в России предоставляют такую услугу бесплатно.

У меня не было сомнений в том, моя сестра в ближайшее время узнает, что меня задержали. Она всегда чувствовала, что со мной происходит, это значило, что скоро в дело вступит тяжелая артиллерия.

Мой отец перед смертью взял со своих друзей слово, что они помогут его детям в случае нужды, просил он, конечно, в первую очередь за меня.

Список друзей находился у сестры, мне его не доверили.

Так что какие-то возможности у нее повлиять на ситуацию были. Другой вопрос, сколько друзей отца осталось на этом свете. Может быть, уже никого?

Если кто-то сможет помочь, то я уже к концу дня буду на свободе.

А если информация не пройдет, такое тоже бывает — кроме бабушек у подъезда никто не видел, как меня забирают, то мое заточение продлится несколько дней…

Получается, что ничего другого не остается, как поспать и отдохнуть, а заодно подумать о том, что происходит вокруг… По большому счету в камере было не так уж плохо. Деревянные нары покрашенные темно красной половой краской занимали большую часть одиночки. Оставшиеся полметра свободного пространства занимал толчок и раковина с краном.

Конечно, лежать немного жестковато, но я знал по своему опыту, что уже через пару дней бока перестанут болеть, и станет даже комфортно. Единственный недостаток — духота, но с этим придется мириться. Я перевернулся на бок:

«…Итак, в городе убито пять человек. Первым убили Шарика — моего недруга с детства. И у меня возникло странное ощущение, что его убили ножом, который когда-то изготовил я сам, и который позже подбросили к дверям моей квартиры.

Во всем этом поражала какая-то тайная логика. Зачем кому-то понадобилось брать мой нож из тайника и убивать им Шарафутдинова? Неужели как-то по-другому сделать было нельзя? А если хотели меня подставить, то почему подбросили нож к двери, а не в милицию?

Мотив убийства Шарика тоже неизвестен. Можно конечно предположить, что кто-то хотел отмстить за смерть Ольги. Но тогда непонятно, откуда этот кто-то знал, что тот участвовал в ее изнасиловании Шарафутдинова могли убить и за что-то другое, при его роде занятий врагов у него хватало.

Множество людей при первой благоприятной возможности раздавили бы его как противное насекомое. Только Шарика убить было не просто. Он никогда не ходил один, и всегда носил с собой оружие. Заманить в укромное место, было тоже нереально.