Анна Клименко - Лабиринт Сумерек

– Лан-Ар! – завизжала она. – Вытащи меня! Скорее!

А смерть, воспользовавшись судорожным движением жрицы, подобралась к подбородку. Над поверхностью топи оставались голова и руки.

…Он не раздумывал долго. Вообще не думал, расстегивая пояс и бросая его на обманчиво надежный ковер из нежной зелени. Потом осторожно тащил Нитар-Лисс на твердую почву, уговаривая ее держаться крепче и не разжимать пальцы. А когда ийлура наконец выползла к его ногам и замерла, скорчившись, в голове Лан-Ара что-то щелкнуло и перевернулось.

– Ты сбежала! Почему?!!

Нитар-Лисс подняла к нему лицо – и тогда Лан-Ар ударил ее. Впервые и наверняка в последний раз, потому что жрица Шейниры ничего и никогда не прощала. Из разбитой губы брызнула кровь, а затем потекла к подбородку, смешиваясь с жидкой грязью.

– Почему ты сбежала?.. – выдохнул ийлур.

Упав рядом с ней на колени, он прижал к себе худое, содрогающееся в рыданиях тело. Ненависть и любовь сидели в петле из плюща и, держась за руки, наблюдали за ними.

– Ты хотела… сама найти Око Сумерек? – прошептал он в мокрые, пахнущие тиной и гнилью волосы Нитар-Лисс.

Жрица всхлипнула и вцепилась зубами ему в рукав. Ее трясло от только что пережитого, и, похоже, она даже не осознала, насколько ее только что унизил бывший храмовый раб.

– Боги, что… что ты говоришь? Ты же… ты сам ушел!!! Сам…

– Но…

И ему вдруг стало все понятно. Ох, какой же ты дурень, Лан-Ар! Вы вошли в Лабиринт Сумерек, где властвуют Санаул и его сын, Шатоэл. Неужели ты думал, что все будет гладко? Сумерки, полусвет, полутень, недосказанная правда и надуманная ложь… Чего еще следовало ожидать от этого места?

Лан-Ар еще крепче прижал к себе трясущуюся ийлуру.

– Ну все. Успокойся. Я же успел… Успел!

Нитар-Лисс продолжала судорожно цепляться за него, как будто боялась – отпусти она руки ийлура – и снова попадет в ледяные объятия топи.

– Прости, – совсем тихо прошептал он, – я не хотел…

– Я проснулась и поняла, что ты ушел, – на одном дыхании, словно оправдываясь, выпалила жрица, – проклятье! Какая же я дура! Надо было сидеть и ждать, и никуда не идти… А теперь…

– А теперь мы идем дальше, – шепнул ей Лан-Ар.

Отчего-то ему хотелось плакать, но слезы, не найдя выхода, так и застыли твердым комком в груди. Казалось бы, что тебе еще надо? Ты нашел жрицу, и теперь вы отправитесь дальше вдвоем. Но вместе с Нитар-Лисс к Лан-Ару вернулось и колкое, леденящее душу чувство опасности.

«Все это – игра, – вдруг подумалось ему, – жрица Шейниры не настолько глупа, чтобы вот так запросто попасть в болото!»

– Я увидела родник и пошла к нему, – прорыдала на ухо Нитар-Лисс, – проклятье, Лан-Ар… Ты же унес бурдюк с водой!

Зной укатился прочь, смываемый фиолетовой волной сумерек. Одна за другой загорались звезды, точно большие светляки; здесь, в Лабиринте, они казались особенно большими и чистыми, да и само небо, как чудилось Лан-Ару, выглядело куда ярче и сочнее, чем над остальным Эртинойсом. Оазис не отставал от небосвода: все в нем было «немного чересчур» – слишком сочные побеги плюща, слишком зеленая, свежая трава без изъяна, слишком мощные деревья… Пожалуй, только родничок, звонкой струйкой вытекающий из-под коричневого, похожего на картофелину валуна, был самым обычным, с холодной и вкусной водой. С тихим журчанием маленький ручей огибал болото, а затем исчезал, скатываясь в бездонный провал. Лан-Ар сонно слушал пение воды, и ему мерещилось в ее переливах – «не простит, не простит»…

Ведь адепты Шейниры, как и их Темная хозяйка, не прощают. Никогда и ничего. Так стоит ли ждать, что жрица простит презренному рабу оплеуху, от которой распухла и до сих пор кровоточила губа? Нет, Нитар-Лисс ничего ему не сказала, только выразительно посмотрела, когда отмывалась в ручейке от грязи и тины – и тогда уже Лан-Ар все понял. Умолять, валяться в ногах было бессмысленно.

…Он повернул голову, наслаждаясь прикосновением мягкой травы к щеке, и встретил взгляд темной ийлуры.

– Нам пора, – тускло напомнила она, – до ночи успеем немного пройти.

– Действительно пора, – согласился Лан-Ар.

Он мог бы и промолчать, но надо было говорить, чтобы не повисала между ними настороженная, враждебная тишина.

Нитар-Лисс потянулась, затем села и снова уставилась на него.

«Чего она ждет?»

– Жаль, бурдюка больше нет, – проворчал Лан-Ар, – ты правда его не брала?

Жрица беззлобно выругалась, да так, что у ийлура моментально покраснели уши.

– Я же говорила, что ты его забрал. Но если не брал, значит, нас обоих обвели вокруг пальца.

И, разминая запястья, добавила:

– Хотела бы я встретиться один на один с этим Шатоэлом…

– Не стоит искушать судьбу. – Он, заведя руку за спину, начертил в воздухе оберегающий знак Фэнтара.

– Ох, я тебя умоляю, – хихикнула Нитар-Лисс.

Казалось, мир и согласие были восстановлены.

…Потом они снова брели меж черных молчаливых гигантов. Лан-Ар уже не прятал оружия; ему в каждой тени мерещились чудовища Лабиринта, а Нитар-Лисс, наоборот, беззаботно вышагивала впереди.

– Я гляжу, ты исцелила ногу? – поинтересовался он.

Жрица обернулась, и в ее улыбке Лан-Ару почудился зловещий оскал шейнировой твари.

– Мать синхов меня исцелила.

Вот так. Изволь теперь гадать, Лан-Ар, то ли с самого начала растянутые сухожилия были обманом, то ли вправду Шейнира помогала своей верной слуге…

– Проклятие, все бы отдала за кусок щерова окорока! – Ийлура тряхнула гривой грязных, спутанных волос.

– Я бы тоже, – усмехнулся Лан-Ар, – клянусь Покровителями.

Но голод, еще полдня назад терзавший внутренности, утих, задремал. Желудок перестал урчать, словно забыл, что есть на свете пища, а дальше – Лан-Ар знал, что дальше он попросту начнет слабеть. До тех пор, пока не свалится среди треклятых черных булыжников…

– Ничего, уже близко, – проворковала Нитар-Лисс.

– Об этом говорит карта?

– Нет. Я… просто я чувствую, и все. А разве ты – ты ничего не ощущаешь?

Лан-Ар помолчал, прислушиваясь к собственным ощущениям. Пожал плечами:

– Нет, ничего.

– Ну и ладно.

На ночлег остановились у встопорщившейся базальтовой плиты, похожей на гребень щера. Не было ни костра, ни ужина – просто сели, прижавшись боками друг к другу, и долго смотрели на россыпи звезд.

– Знаешь, мне хорошо с тобой, – вдруг сказала темная жрица, – сидеть вот так, ни о чем не думая и ни о чем не заботясь.

Ее фарфоровая кожа мягко белела во мраке, впитывая в себя хрустальный свет небес.

«И это она говорит мне, – подумал ийлур. – Покровители! Кто бы мог подумать, что со мной приключится такое…»

На миг ему стало тепло и уютно, как будто снова очутился в давно ушедшем детстве, и снова взбирался на спинку кровати, чтобы, раскинув руки, полететь над светлым дощатым полом. А потом – все вдруг сгинуло, окрасившись жуткой, багровой болью.