Владимир Жариков - Четырнадцатое, суббота

- Вот она, - сказал Лева, - долина, о которой я говорил. А за ней уже и граница Шема Ханства.

К вечеру, хоть и развиднелось, поскольку туман понемногу рассеивался, солнце по-прежнему оставалось скрыто за пеленой облаков. Вся долина, тем не менее, просматривалась хорошо. Сколько хватало глаз, ее окружали горные хребты и, скорее всего, она была труднодоступна как для конного, так и для пешего. Собственно, это и не долина вовсе, а просто огромное плато. И тут я увидел этих животных. Сзади прямо мне в ухо восторженно закричал Лева:

- Они! Это они! Безвздоховые одноруки!

Должен сказать, что зрелище оказалось впечатляющим. Длинные гладкокожие серые тела без какой бы то ни было растительности, толстые, как у бегемотов, лапы, массивные, тяжелые, вытянутые хвосты, покрытые сверху какой-то чешуей, продолговатые с круглыми ушами "крысиные" головы, из которых росли хоботы, оканчивавшиеся длинными щупальцами, будто из хобота торчал осьминог. Точнее - пятиног, потому что щупалец было пять. Из пастей высовывались по два саблевидных клыка и множество острых зубов. Потрясали также размеры чудовищ - от щупалец на хоботе до кончика хвоста они были длиной с двухсалонный "Икарус".

- Сейчас у них брачный период, - продолжал комментарии Лева. - В это время они наиболее опасны!

- Они хищники или травоядные?

- Они всеядные. При таких размерах пищи им постоянно не хватает, поэтому большую часть времени они проводят в спячке. Оживают на два-три месяца, пожирают все, что попадается на пути - от мышей до яков, съедают и всю растительность, от кустика до травинки, потом начинают брачные игры. Как во всем живом мире самцы добиваются расположения самок и дерутся за обладание ими с соперниками насмерть. А самки, забеременев, ложатся баиньки и к очередной побудке, месяцев через десять, приносят приплод.

- А когда же они наиболее БЕЗопасны? Когда спят?

- Лучшее время для охоты - когда самки укладываются спать, а самцы еще какое-то время ходят полусонные. Молодь в это время наедается тем, что еще осталось не съеденным в долине. А спящего однорука найти, как ни странно, очень нелегко. Они маскируются среди камней, его и не заметишь, пока не наткнешься, приняв за обломок скалы или большой камень. А спят они очень чутко. А однорук-шатун - это… это… Не знаю с чем сравнить даже. Короче, сами понимаете.

Я сбавил скорость, чтобы получше рассмотреть чудовищ. Два самца, как раз, занимались поодаль выяснением отношений. Сцепившись хоботами в рукопожатии, они пытались повалить один другого на землю. Иногда кто-нибудь, изогнувшись, ударял соперника хвостом, и, судя по звуку, такой удар был очень ощутимым, от него даже вздрагивал наш ковер. А прямо по курсу огромный однорук преследовал добычу, какую-то тварь помельче. Впрочем, нет, это вовсе не тварь. То есть, конечно же, тварь, но нам подобная.

Я был не прав, полагая, что плато недоступно для всадника, потому, что от монстра как раз удирал всадник на белом коне в белых одеждах и красной бейсболке, надетой козырьком назад. Дела его, похоже, были совсем плохи. Вот-вот чудовище настигнет его, схватит своей пятерней и отправит в пасть, сначала молодца, а потом лошадь. Не раздумывая, я врубил форсаж и направил ковер вдогонку, чтобы каким-нибудь образом помешать этому. Судя по характерным звукам, доносившимся сзади, Лева уже заряжал свое ружье.

- Подлети саженей на тридцать, буду стрелять в глаз, чтобы не испортить шкуру.

- Ты еще о шкуре думаешь! - возмутился Вольф. - Стреляй быстрее, видишь, лошадь уже совсем выдохлась!

Лошадь и впрямь заметно устала. Еще немного и она просто свалится. А сзади доносился топот, как стук колес бронепоезда - еще два однорука присоединились к погоне. Они мчались метрах в ста позади и на удивление быстро сокращали разрыв. Просто уму непостижимо, насколько проворны эти огромные и с первого взгляда неуклюжие твари. Они передвигались размашистой рысью, сотрясая землю, которая сотрясала воздух, а с ним и наш ковер. Лева выстрелил. Вернее попытался выстрелить, потому что ружье дало осечку. Погода все время стояла мокрая, да и мы столько времени находились то в воде, то у воды, поэтому порох, видимо, отсырел. Лев выругался. А однорук уже ухватил пальцами хобота свою жертву. Вольф выстрелил из нашего пистолета, но для такой громадины это было не более, чем комариный укус. И тогда я подумал, ведь однорук-то безвздоховый ! Если он дышит кожей, то…

Не теряя ни секунды, я решительно посадил наш ковер прямо на спину чудовища. Мы, все четверо, оказались верхом на одноруке, а ковер-самолет накрыл его как попоной. Зверь отпустил на время жертву и стал мотать хоботом из стороны в сторону, пытаясь освободиться от неожиданной ноши. Пару раз он чуть не прихлопнул нас как комаров. Еще минуты две продолжалась эта скачка, прежде чем монстр начал задыхаться. Движения его стали медлительнее, что позволило всаднику уйти в отрыв. Но два других преследователя поравнялись с нами и помчались вперед. Я поднял ковер в воздух и как раз вовремя, поскольку от недостатка кислорода однорук рухнул на землю. Если бы он придавил нас с ковром или без ковра, или один ковер, продолжение этой повести вы вряд ли бы узнали. Я поравнялся с конником, ребята быстро втянули его на ковер и мы взмыли вверх. Что ж, а бедной коняге придется стать добычей одноруков, спасти ее не представлялось никакой возможности, два преследователя уже настигли свою жертву. Очнулся и монстр, на котором мы покатались верхом, вскочил на ноги и присоединился к своим товарищам. Оттуда уже доносилось жалобное ржание. Чтобы не наблюдать разворачивающуюся трагедию, я прибавил скорость и набрал высоту.

Спасенным всадником в белых одеждах оказалась черноволосая девушка. Она еще находилась в состоянии шока и, похоже, неадекватно оценивала обстановку, поскольку кусалась, царапалась, пыталась вырваться и спрыгнуть с ковра, а нас называла гнусными наймитами и что лучше бы ей оказаться в желудке у однорука, чем возвращаться домой. Сквозь свист ветра мне тяжело было разобрать все слова, которые она там выкрикивала, но Вольф, кажется, сумел ее успокоить, поскольку девица вскоре перестала вопить и даже прижалась к нему, укрываясь от ветра

Все плато этого затерянного мира, как я уже говорил, окружала горная цепь. Перевалив через нее с восточной стороны, я выбрал относительно ровную площадку и пошел на посадку. Да, обстоятельства немного усложняются. Не спасти девчонку, было бы, конечно, преступлением, но что теперь с ней делать? Домой она, видите ли, не хочет, а таскать ее с собой никакого резона нет. Не посвящать же ее в наши планы! Может, у нее найдутся какие-нибудь родственники неподалеку, куда бы удалось ее по-быстренькому сплавить.