Владимир Жариков - Четырнадцатое, суббота

После посадки первым делом разминаю затекшие конечности и спину. Наша новая спутница почти совсем успокоилась, лишь только хмуро и слегка испуганно, как пойманный дикий зверек, разглядывала нас. Ей было на вид лет семнадцать-девятнадцать. Ее можно бы назвать милашкой, почти красавицей. Почти - потому, что ее портили чуть-чуть, совсем чуть-чуть длинноватый носик и слегка, совсем слегка слабоватый подбородок. А может мне так показалось, потому что мне нравится Катька и в любой другой женщине я постоянно нахожу какие-нибудь изъяны. Наконец она совсем пришла в себя.

- Кто вы? Кто вас послал? Это мой отец велел вам схватить меня? Так знайте, я лучше проткну себя кинжалом, чем вернусь в его дворец!

Ишь ты, дворец! Это уже заявочки… Папаша небось из этих, скоробогатых уголовников, которых почему-то принято называть "новыми русскими". Хотя чего это я? Мы же не на моей родине… Ну, хорошо, "новыми шемаханцами".

- Успокойтесь, милая барышня, - обольстительным голосом заговорил Вольф. - Мы совершенно незнакомы с вашим отцом. Просто мы случайно пролетали мимо и не могли позволить такому очаровательному созданию быть заживо съеденной. Вы абсолютно свободны, но вы потеряли лошадь, а выбраться из этой глухомани самостоятельно вам будет нелегко.

- Вы повздорили со своим отцом, - назидательно продолжил я, обращаясь к пацанке. - Это, конечно, ваше семейное дело, и нас оно не касается, хотя должен заметить, что старших надо слушаться и уважать. Но я не об этом. Может у вас проживают где-нибудь поблизости родственники, у которых бы вы переждали до перемирия с вашим папенькой. Мы можем доставить вас туда. Мы бы с радостью оказали вам и б'ольшую услугу, но у нас очень мало времени, мы торопимся по важному делу.

Сам удивляюсь, как смог произнести столь длинную и учтивую тираду. Девица, кажется, проглотила язык. Она смотрела на нас затравленным зверем и молчала как рыба об лед. В конце концов соизволила вымолвить:

- Мне некуда деваться…

- Но ведь куда-то вы направлялись, пересекая долину одноруков. Или это такой оригинальный способ самоубийства?

- Сама не знаю. За мной гнались. Была погоня. Я ускакала в горы. Потом эти ужасные животные, потом вы…

- Очень доходчивое и вразумительное объяснение.

- Хочу есть! - вдруг заявила пигалица, причем неожиданно таким твердым тоном, что нам стало ясно, пока она не утолит голод, добиться от нее ничего путного все равно не получится.

Верстах примерно в двадцати от места нашей посадки на карте был обозначен наезженный тракт, проходящий в обход гор прямиком в Шема Ханство, до которого, в общем-то, уже и рукой подать. И если на этой дороге мы не найдем какого-нибудь предприятия общественного питания, значит их в этом мире не существует вообще.

- Летим! - скомандовал я.

- Только не домой! - предупредила девица.

- Не домой, не домой, - успокоил я. - До первой харчевни.

Я надеялся, что Вольф сменит меня за рулем, то есть, тьфу, за штурвалом… Короче, за управлением нашим летательным аппаратом, но он предложил новой спутнице руку и усадил ее рядом с собой на пассажирское место. И смотрел он на нее каким-то особенным, как мне показалось влюбленно-восхищенным взором. Так, еще один. То Лешек со своей русалкой, теперь Вольф с этой пигалицей… Там, глядишь, и Левка, наш почтенный отец семейства, в кого-нибудь втюрится! Просто не поход, а выездной дом свиданий! Придется мне одному завершать операцию и в гордом одиночестве возвращаться к Бэдбэару в Алмазную долину, поскольку влюбленных не интересует ни высшее образование, ни человеческая сущность с попутным исправлением характера, ни жалование за три года. Конечно, я не вправе их заставить, да и они не обязаны мне помогать, но есть у меня опасения, что в одиночку пленить шемаханскую принцессу мне будет непросто, все-таки я рассчитывал на их помощь.

Поскольку уже смеркалось, я летел низко, над самым лесом и все равно чуть не проскочил разрезавший чащу леса поперек нашего курса тракт. Сделав крутой вираж (что вызвало отчаянный визг новой пассажирки, но Вольф тут же успокоил ее, прижав к себе), я направил ковер вдоль дороги, и вскоре мы увидели строения постоялого двора. Там находилось несколько построек: собственно трактир, конюшня, кузница, был оборудован загон для лошадей и даже посадочная площадка для ковров - участок коротко скошенной травы и мачта с полосатым чулком, указывающим направление и силу ветра. Позади постоялого двора, отражая закатные лучи проснувшегося под конец дня солнца, сверкнула река.

В трактире было немноголюдно, а из кухни доносился аппетитнейший запах. Нет, не шашлыка, не жаркого, не борща, а свежей выпечки. Этот аромат свежайшего хлеба, горячих булочек, пирогов и ватрушек просто чуть не сшиб нас, изголодавшихся, с ног. В моем кармане оставался еще целый ендрик из двух, полученных мной в кассе НИИКоГО, поэтому, не стесняясь в средствах, мы заказали роскошный ужин, хорошего вина и всем по отдельному номеру. Трактирщик извинился и сказал, что свободных пяти комнат у него нет. Пришлось поселить в отдельный номер девчонку, а нам расположиться вчетвером. Но и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя человеком: до того надоело спать под открытым небом, умываться из реки или ручья и утирать мо… э… физиономию рукавом. Здесь хоть были простыни, полотенца и рукомойник.

Пока трактирщик накрывал на стол, мы немного, как смогли, привели себя в порядок. Вольф долго крутился перед зеркалом, расчесывая моей расческой свою густую, перец с солью, шевелюру.

- Покраситься, что ли? - спросил он, ни к кому, собственно, не обращаясь. - Только в какой цвет, в черный? А, может, в рыжий?

- И будешь похож на гривистого волка, - сказал я.

Да, мужик, похоже, втюрился по-крупному. Может быть и хорошо, может, через эту деваху мы выведаем какие-нибудь подходы к принцессе? Пигалица, судя по всему, из знатной семьи, возможно, имеет выход в свет и с августейшими особами якшается.

Ужинали мы впятером, нашей тесной компанией. Точнее, пока что за столом нас было только четверо - наша великосветская гостья выйти еще не соизволила. Больше в трактире никого не было - все остальные немногочисленные постояльцы разбрелись на покой по своим апартаментам. Мы, как галантные кавалеры, вернее, как дураки сидели за накрытым столом в ожидании. Вообще, со стороны пигалицы это невежливо. Баранина и свинина, конечно же, подождут, но пироги-то надо есть с пылу, с жару, пока они пышные и с хрустящей корочкой!

Наконец она явилась. В своем белом дорожном костюме (и как он до сих пор мог оставаться белым?!), и красной бейсболке на голове. Только черные кудри распустила по плечам, до этого у нее волосы были заплетены в косу.

- Ой! Пирожки! - воскликнула она, хватая сразу два, еще не успев усесться на лавку.