Александр Прозоров - Дикое поле

Но гости бея хохотали и хохотали, не в силах остановиться. Прошло не меньше часа, прежде чем они наконец, успокоились, вытерли глаза, просморкались и смогли опять спокойно понимать чьи-то слова и ступки.

— Умоляю тебя, Гирей-бей, — опустился на колени мурза. — Поверь мне, бей. Наша шаманка еще ни разу не ошибалась. Этот ифрит приведет нашу степь к погибели, он обезлюдит ее и отдаст на поругание неверным.

— А ты знаешь, что сегодня счастливейший день в твоей судьбе, мурза? — негромко поинтересовался русский.

Степняк покосился на него, потом снова повернулся к Девлету:

— Умоляю, бей. Изгони его! Спаси себя и нас спаси от его злобы наших нерожденных детей.

— Сегодня самый счастливый твой день, — поднялся со своего места русский и шагнул к нему, — ибо ты можешь прославиться в веках.

— Великий бей! — Татарин попятился, подняло на ноги.

— Ты можешь прославиться в веках как воин, убивший настоящего ифрита. — Русский подступал к мурзе, сверля его холодным, как многовековой лед, взглядом. — Вот он я, перед тобой. Если я ифрит, то почему бы тебе, правоверному, не зарубить меня?

Алги-мурза вспомнил, как немногим более полугода назад он так же имел глупость попытаться напугать этого безумца, и оказался перед ним один на один, без всякой поддержки тех, кого считал сородичами и друзьями. И сабля в руке в тот миг отнюдь не казалась смертоносным оружием.

— Ну же, подойди ко мне и убей меня, проклятье Крымского ханства и твоей степи. Ведь я же злобный и ужасный ифрит, ты забыл?

Мурза, судорожно сглатывая, продолжал пятиться.

— Может, ты боишься, что у ифрита есть оружие? Тогда я его сниму. — Русский и вправду расстегнул ремень и сбросил на ковры меч. — Ну же, иди сюда и убей меня. Может, ты боишься, что на мне непробиваемая одежда? Хорошо, ее я тоже сниму.

Менги-нукер и вправду обнажился полностью. Алги-мурза даже разглядел на его плече синюю, въевшуюся в кожу надпись с очень похожими на московские буквами: «Не забуду ЛГУ», но это мало походило на каббалистику или персидские заклинания.

— Где твое желание уничтожить ифрита, правоверный? — Русский сцапал степняка за горло огромной ладонью и подтянул к себе. — Ты собираешься убивать меня, или нет?

Алги-мурза поморщился. Глупый хозяин мелкого рода выбрал неудачное время для сведения своих счетов с султанским посланником. Время, когда только что закончился один удачный набег и все с вожделением ждут нового. Сейчас самый последний нукер скорее заступится за неверного, приносящего удачу, нежели за самого близкого сородича.

— Ты что-то хотел сказать, любимец колдуний? — Русский приподнял мурзу над землей, а потом разжал руку, уронив его вниз.

— Я ошибся, — прохрипел перепуганный татарин — Ты не ифрит.

— Ты ошибся, или колдунья? — наклонился Менги-нукер к самому его лицу.

— Ш-шаманка ошиблась, — попятился побледневший степняк, который никак не ожидал, что его оставят один на один с носителем Зла. — Ты не ифрит.

— Не слышу! — рявкнул русский, и несчастный захрипел во весь голос:

— Шаманка ошиблась!

— А зачем тебе шаманки, которые ошибаются? — осклабился ифрит. — Отдай ее мне!

— Но она… Родовая… От бабки к внучке…

— Я не понял, — склонил голову набок русский.

— Она сказала правду?

— Нет! — испугался мурза. — Она соврала!

— Тогда зачем она тебе нужна? — Менги-нукер взял степняка за пояс и поднял до уровня своей груди.

— Отдай ее мне!

— Она… — еще пытался спорить степняк, неуклюже болтаясь в воздухе. — Она родовая…

Русский разжал руку и склонился над рухнувшим татарином:

— Отдашь?!

— Менги-нукер хочет доказать шаманке, что он мужчина, — рассмеялся Девлет-Гирей, и гости поддержали его шутку новым взрывом хохота.

— Отдашь? — Русский присел рядом с мурзой, словно случайно направив локоть вниз, и от страшного удара у того едва не затрещали ребра, а перед глазами поплыли круги. — Отдашь?

— Отдам…

— Прости меня, хан. — Русский выпрямился и повернулся к Гирею. — Но степь велика, и шаманка может в ней заблудиться. Пошли с нашим гостем пару сотен людей. Пусть они проводят его до кочевья и привезут сюда подаренную мне колдунью.

— Менги-нукер очень хочет доказать шаманке, что он мужчина, — опять засмеялся Девлет и хлопнул в ладоши. — Эй, нукеры! Пусть первая сотня моих телохранителей поедет вместе с мурзой и привезет сюда их родовую знахарку.

Шаманкой оказалась чумазая, невероятно лохматая женщина с обилием колтунов в волосах. Один из нукеров Девлет-Гирея, подскакав к небольшому гостевому шатру, выделенному беем Менги-нукеру, скинул ее с седла и помчался дальше. Собственность русского поднялась на четвереньки и надолго встала в ой позе, очумело тряся головой. Одета она была в обычный татарский халат — грязный, со множеством подпалин. Из-под халата проглядывали такие грязные шаровары из толстой шерсти, если не вовсе войлочные, того же цвета ступни слегка прикрывались сандалиями с подметкой из толстой кожи.

— Здравствуй, — кивнул Тирц, когда она поднялась на ноги. — Я и есть ифрит.

Он ухватил шаманку за ворот и со всей силы швырнул в шатер. Потом шагнул следом.

— А-а-а, — завыла та, поднимаясь на четвереньки, и совершенно по-обезьяньи запрыгала по ту сторону очага. Кинулась к выходу, надеясь проскочить мимо ифрита, но Тирц успел выбросить вбок ногу, попал ступней в живот. Колдунья сложилась пополам скрючилась на полу.

— Ну что, — склонился над ней русский и брезгливо поморщился: — Фу, да от тебя воняет! Нет, своем доме я подобной вони не допущу…

Он выхватил меч, опустил его невольнице на затылок. Та, попытавшись выпрямиться и отдышаться, хрипло заскулила, попыталась отползти, но кандидат физических наук успел просунуть меч ей за шиворот и рванул его вверх. Ткань с шелестом поползла в стороны.

— Ну, — Тирц поднял ее за грудки, дернул к себе, срывая одежду, потом перевернул и вытряхнул из штанов, ногой сгреб свалившиеся тряпки в холодный очаг.

— Не смей меня трогать! — зашипела колдунья. — Я вызову духов ночной крови, я выманю степных крикс, я нашлю на тебя земляных и травяных демонов…

Тирц опять наклонился к самому ее лицу, едва не коснувшись кончика ее носа своим и тихо, злорадно разрешил:

— Вызывай.

Потом схватил скрючившуюся и шарящую по телу руками шаманку за голень, поднял на полусогнутую руку, словно нес за уши пойманного зайца, прошествовал к широкой поильне, в которую начерпывали из неглубокого колодца воду для скота, и швырнул туда. Вода шумно плеснулась через края на землю, весело загоготали собравшиеся нукеры и мурзы, которые примерно такого представления и ожидали.

— Ну вот, — добродушно покачал головой Дев-лет-Гирей. — Менги-нукер изгадил весь колодец. Теперь придется откочевывать к реке.