Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

– Ну что же ты за мужчина драчливый, а? – громко приветствовала я любимого, выходя на арену из маскирующей тени мраморного портика. – Только оставь тебя на полчаса без присмотра, как ты тут же норовишь драку затеять!

Лицо принца засияло так, что мне показалось, будто солнечные зайчики, испускаемые его удивительными золотистыми глазами, забегали по каменным стенам, освещая их намного лучше естественного светила. «Ты жива, слава Истинным богам!» – безмолвно сказал мне его оживший взгляд. «Неужели ты думал, что сможешь легко и быстро от меня отделаться, любимый!» – также одной многозначительной улыбкой ответила я. Кажется, он понял, потому что его совершенные губы исказила обычная ехидная ухмылочка.

– Не виноватый я, – снисходительно сообщил принц, плавно меняя позу из собранно-напряженной на изящно-расслабленную, – они сами пришли! А ты, амазонка моя, что здесь делаешь?

– Да так, ерундой страдаю – мужчину одного ищу, – как можно более небрежно повела я плечами.

– Мужчину… – сердито протянул красавец. – Всего-то лишь мужчину? А я думал – принца…

– Принца, понимаешь ли, можно всю жизнь искать, а мужчина – он женщине каждый день нужен, – насмешливо парировала я.

Любимый смущенно кашлянул, а потом галантно отставил ногу и изобразил элегантный поклон:

– Ну поздравляю тебя, любимая, я и есть тот самый искомый экземпляр, да еще в придачу на белом жеребце!

– Здорово, – с энтузиазмом откликнулась я, – Жеребца вижу! А где же принц?

Глаза принца весело округлились.

– Язва, неисправимая язва! – восторженно хохотнул он. – Вот так всегда и получается, что с женщиной, без которой невозможно жить, жить попросту невозможно из-за ее невозможного характера!

Он шагнул ко мне навстречу, горя желанием обнять и поцеловать. Его нежные вишневые губы призывно приоткрылись. Ледяные твари, видимо, совершенно обалдевшие от нашей наглости, тихонько сидели на скамейках амфитеатра. Мне так и хотелось ляпнуть что-нибудь насчет того, что гнетущую тишину нарушало только всеобщее молчание. И вдруг затянувшуюся паузу прервал резкий, грубый свист. Мы обернулись…

В проломе стены появились четыре колесницы, каждая запряжена тройкой черных как смоль лошадей. Скакунами уверенно правили смуглые рослые орки, разительно напоминающие моего дорогого Огвура. Рядом с возницами замерли с оружием в руках лучники или копейщики, прикрытые прочными латами. Воины взирали на арену холодными, мертвыми глазами, видимо, полностью находясь во власти разрушительной магии Ледяного бога. Колесницы неслись прямо на нас.

– Ульрика, – закричал принц, – готовься, сейчас они нанесут первый удар!

– Вижу, – сквозь зубы процедила я, прыгая вперед и по наитию прикрывая большим щитом и любимого, и себя, и свернувшуюся комком Гельду.

И в этот же самый миг стрелы, выпущенные орками, взвились в небо и устремились к нам. Твари на трибунах оглушительно взвыли мерзкими пронзительными голосами.

Тонкий солнечный луч, случайно прорвавшийся сквозь рыхлую серую вату облаков, высветил черный мрачный шпиль башни, казалось, достающий до самого неба. Увидев монументальное детище неизвестных зодчих, Генрих громко присвистнул, Марвин неприлично выругался, а дракон насмешливо выпустил густую струю дыма, полностью разделяя безрадостный вердикт друзей. Башня выглядела удручающе. От нее так и веяло горем, разочарованием и чьей-то искореженной судьбой.

– Башня отчаяния! – красноречиво прокомментировал Эткин.

– М-да, – глубокомысленно высказался некромант, – человек, назвавший ее так точно, явно мыслил глобально!

– А ты уверен, что это был человек? – недоверчиво пробормотал барон. – По-моему, людьми в этих краях и не пахнет. К тому же тварь, построившая и давшая название этому кошмарному архитектурному извращению, явно оказалась начисто лишена чувства юмора…

– Ну, – немедленно откликнулся страсть как любивший пофилософствовать дракон, – если человек лишен чувства юмора, значит, есть за что! Хотя, думаю, ты не прав. Мышление местных строителей вполне под стать всей окружающей атмосфере.

– А почему вы решили, что княжну держат именно в этой башне? – не сдавался барон.

– В воздухе вокруг этого места еще витает остаточный след мощного магического выброса, – доходчиво пояснил Марвин. – Недавно здесь творили сильное и темное волшебство. Поэтому…

– Поэтому кто ищет – тот добьется, кто хочет – тот напьется! – метко обобщил дракон.

Генрих невольно улыбнулся:

– Шутник! Ты еще скажи, что тебе нравится эта богопротивная земля. И как тут вообще можно жить? Не хотел бы я получить пожизненный абонемент на посещение этого морозильника.

– Нравится! – на полном серьезе кивнул головой летун. – Место само по себе хорошее, напитанное древней магией. Стоит сменить хозяина – и Край Тьмы легко расцветет и превратится в землю обетованную.

– И возможно изгнать плохую ауру? – не поверил Генрих.

Марвин удрученно вздохнул:

– Ты подвержен той же распространенной ошибке, что и большинство тех, кто лишь изредка сталкивается с волшебством. Не бывает плохой или хорошей магии: бывают плохие или хорошие маги. Колдовские навыки можно сравнить с твоей рапирой. В праведных руках это оружие способно принести много пользы, а в преступных – вреда, стать орудием преступления или войны.

– Мудрены твои речи, некромант, – ответил Генрих. – А рассуждения про магию так и совсем на сказку смахивают. Если бы каждый задумывался над подоплекой своих поступков, над их целями и последствиями, то что бы тогда с миром стало?

– В мире воцарилась бы справедливость, – тонко улыбнулся Марвин, – что, впрочем, как раз на сказку и похоже.

– Не грустите, друзья, – победно хохотнул Эткин, взмахивая широкими крыльями и закладывая крутой вираж вокруг Башни отчаяния. – Разве не для того мы рождены на свет, чтобы эту сказку сделать былью?

– Вот ведь шутник! – опять восхитился Генрих.

Они не знали главного: некоторым сказкам лучше и безопаснее навеки оставаться всего лишь сказками!

Наверно, даже мудрый и не в меру эрудированный Эткин затруднился бы сказать точно, сколько столетий простояло это странное пугающее сооружение, называемое Башней отчаяния. Излишне высокое, темное, сплошь облицованное квадратными плитами дорогого черного мрамора, оно выглядело гротескной пародией на нормальное человеческое жилище. Друзья насчитали четырнадцать этажей, украшенных узкими стрельчатыми окнами с цветными витражами в тяжелых свинцовых переплетах и вычурными резными фронтонами, облепленными мордами кровожадно ощерившихся гаргулий. Увидев статуи ненавистных тварей, дракон даже сплюнул от отвращения и чуть презрительно обозвал весь архитектурный ансамбль непонятным, но красивым словом «готика».