Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]

— Пять лет, — почти шепотом ответил Ратибор.

— Пять? А я уже двадцать пять, и каждый день, так что не расстраивайся. Слышали, парни? За пять лет так навострился! Нет, — тут он поклонился в сторону сидевшего князя, — по-моему, такого бойца грех не взять. Сыроват, конечно, но ничего — натаскаем!

Владимир кивнул.

— Тебе, Хельги, я верю. Радуйся, Ратибор, сбылась твоя мечта!

А вечером была пьянка. Самая что ни на есть настоящая. На радостях Ратибор пригласил Илью и воинского дядьку Хельги со смешным прозвищем Лодыжка в ближайшую корчму. Пир стоял горой, вино лилось рекой. Богатыри ели и пили, как… словом, как богатыри. Хельги при этом то и дело порывался спеть любимую ругательную песню, от которой, по его словам, земля тряслась и стены рушились. Илья больше молчал, но чарки опрокидывал в себя одну за другой. Захмелел он, кажется, еще после третьей (видно, дома хмельное не часто пробовал), а пить продолжал просто механически. Ратибор же пил со счастливой улыбкой, которая постепенно становилась все шире и шире. Корчемник еле успевал подносить новые кувшины.

В конце концов Леший ощутил настоятельную необходимость выйти во двор по малой нужде. Спотыкаясь и пошатываясь, он спустился с крыльца, с чувством отлил у близстоящего забора, и, возвращаясь назад, чуть не споткнулся о двух гуляк, упившихся до состояния тряпки и мирно покоившихся у крыльца корчмы. Некоторое время Ратибор задумчиво их разглядывал.

— Обоих вас постигла жестокая кончина, — торжественно (хотя и несколько несвязно) вымолвил он наконец, рухнул на лежащих и тут же заснул.

Монах — давешний знакомец стоял перед Ратибором и укоризненно на него смотрел.

— Эх ты, — сказал он наконец, — богатырь земли русской! Напился в дым, теперь похмельем маяться будешь, а в дружине кто за тебя за землю постоит?

— Отстань! — сказал Ратибор, — тебя вообще нет, ты мне снишься.

— Ах, так? — нехорошо оскалился монах, достал из широкого рукава мешок с деньгами и принялся размеренно стучать им по голове новгородца. Ратибор заорал и проснулся.

Монах с мешком исчез, но дикая боль в голове осталась вместе с тошнотой и прочими признаками жесточайшего похмелья. Леший лежал на лавке в каком-то доме, хотя, как ни напрягал память, не мог вспомнить, как он сюда попал.

Скрипнула дверь (этот звук вызвал у новгородца новый приступ головной боли, и он недовольно поморщился). Вошел Хельги, свежий и румяный, словно бы и не пил вчера ничего крепче кваса. В руках он нес кувшин.

— Проснулся, богатырь? — рассмеялся он, увидев Лешего. — На вот, пивка попей, опохмелись!

Новгородец издал невнятный звук, схватил кувшин и долго от него не отрывался. Пиво, как обычно, оказало свое целебное действие, и спустя пять минут Ратибор уже приобрел ясность сознания. Он встал, умылся и вышел из комнаты.

Оказалось, что эта комната находилась в том самом дворе, где только вчера дядька проверял новичка на пригодность к службе. Кстати, как сказал Хельги, предназначалась она именно для того, чтобы захмелевшие дружинники могли спокойно проспаться, что в молодеческой им бы, конечно, не удалось.

Пока новгородец осматривался и вспоминал вчерашние события, Хельги Лодыжка куда-то ушел, а вернулся уже не один.

Сопровождавший дядьку человек был ему прямой противоположностью. Лодыжка, родом викинг, и выглядел как викинг — высокий, светловолосый, с короткой курчавой бородой. У второго борода была тоже короткой и курчавой, но на этом сходство и заканчивалось, ибо был он приземист, объемист и суетлив, а волосы его были цвета вороньего хвоста. По горбатому носу и своеобразному говору каждый бы признал в нем жида. Леший воззрился на пришедшего, недоумевая, что делает жид на дворе, где дружина тренируется. А тот, в свою очередь, посмотрев на Ратибора, обратился к дядьке:

— Слушай, старик, это что, и есть тот новенький, которого ты мне обещался показать?

— И есть, — неожиданно лаконично ответил Хельги.

— Ха! И ты мне будешь говорить, что этот молодой человек и есть будущий отличный воин? Да он же и на ногах не стоит! — возмутился чернявый.

От такого оскорбления у новгородца потемнело в глазах. Это он-то на ногах не стоит? Разъяренный Ратибор сделал шаг вперед и от души заехал жиду-оскорбителю справа в челюсть.

Вернее, собрался заехать, так как проклятого жида на месте почему-то не оказалось, а оказался он неожиданно несколько левее, так что кулак просвистел мимо его головы. Затем Леший почувствовал сильный удар по ногам, и тут же еще один — по затылку. Новгородец повернул голову, чтобы увидеть, как это противник ухитрился зайти с двух сторон сразу… и увидел землю.

— А на ногах он таки не стоит! — торжествующе подытожил жид, словно ничего и не произошло.

Леший встал и вознамерился снова устремиться в бой, но между ним и нахальным жидом вдруг оказался Хельги.

— Спокойно, Ратибор. Не кипятись — сваришься. На меня же ты не обижался, когда я тебя вчера обезоружил?

— Ты дядька, — сумрачно сказал Ратибор, отодвигая дядьку в сторону.

— И он дядька, — Лодыжка снова встал на пути новгородца. — Это мой напарник, Митяй по прозвищу Молния. На самом-то деле он, конечно, такой же Митяй, как я печенег, но так удобнее звать. Об его настоящее имя язык можно оцарапать — Маттафия, что ли… Старик, — теперь он повернулся к напарнику, — этого горячего юношу зовут Ратибор Леший. Ну, будьте знакомы.

Поостывший Леший кивнул Митяю. Тот снова заулыбался, сверкая белыми зубами.

— Слушай, а почему вы друг друга стариками зовете? — поинтересовался Ратибор.

— Привыкли, — равнодушно пожал плечами Молния. — Они, — он кивнул куда-то в сторону, видимо, подразумевая своих учеников, — так нас теперь и называют — старики. Вон, мол, старики идут.

Хельги похлопал в ладоши, привлекая внимание.

— Ну ладно. Ратибор, ты как, пришел в себя? Если уже, тогда шуточки кончились. Пора начинать учение!

Вот так и началась для Ратибора Лешего тренировка. Для начала Хельги дал всем новоприбывшим (а их, кроме Ратибора, было в тот день десять, не считая Ильи — ему упражняться было незачем) по тяжелой палке и велел держать ее на вытянутых руках за концы перед собой, пока не будет дана команда прекратить.

Леший взял палку с легкой усмешкой — еще бы, ведь его-то секира потяжельше будет, а и то не устает новгородец с ней управляться! Но уже через пять минут ему показалось, что палка не деревянная, а свинцовая. Потом — что и не палка это вовсе, а Мировой Змей. Словом, еле-еле додержал Леший палку, а когда сияющий Хельги подал, наконец, команду — все юноши дружно побросали несчастные деревяшки оземь и выдохнули с облегчением.

— Молодцы! — громыхнул Лодыжка. — А теперь вокруг двора бегом марш!