Ольга Денисова - Берендей

Камень упал с души у Андрея. Во-первых, человек совершенно не боялся находиться один на пустынной лесной дороге. Во-вторых, его собственные страхи сразу показались ему детскими и надуманными.

Пока он медленно подъезжал к пешеходу, впереди появился свет одной фары. На бешеной скорости по дороге несся мотоцикл. Андрей подумал, что не такая уж и пустынная эта дорога. Он всегда считал мотоциклистов самоубийцами, но сейчас, чувствуя, как водит в стороны его отличную шипованную резину, мог только позавидовать отваге неизвестного лихача.

Он остановился около голосовавшего пешехода и приоткрыл правое окошко. На всякий случай, двери были заблокированы – мало ли, чего можно ожидать от неизвестного прохожего ночью на лесной дороге. Но прохожий почему-то не наклонился к окошку. Наоборот, начал обходить его «Ситроен» спереди. Андрею это не понравилось, и он решил, что надо уезжать. Но вперед он ехать побоялся – не сметать же ему человека со своего пути, только потому, что его поведение показалось подозрительным. Он включил заднюю передачу и хотел нажать на газ, как вдруг человек поднял руки вверх и начал расти. Андрей замер, открыв рот. Над капотом его машины стоял медведь. Это был такой огромный медведь, какого Андрей не мог себе представить в самом страшном кошмаре. Медведь обеими лапами ухватился за крылья передних колес, и машина полетела кювет. Андрей еще не до конца понял, что происходит. Он просто не успел испугаться, и только стукнувшись головой о левое стекло, понял, что машина его не спасет… Это происходило не с ним. Он словно смотрел со стороны. И когда медведь подошел к машине, слегка завалившейся набок, он совершенно фантастическим усилием перелез с переднего сиденья на заднее, в самый дальний угол от медведя и приоткрытого окна. И дальше, к пятой двери.

Рев мотоцикла приближался. Но Андрей не надеялся на подмогу. Он просто заметил, что мотоцикл приближается.

Медведь сунул лапу в окно, и пошарил на переднем сидении. Когти его были похожи на кривые и острые ножи. Андрей перестал дышать. Лапа шарила дальше, ощупывая спинку переднего сидения. Андрей подтянул к себе ноги и прижался к заднему стеклу всем телом. Он и не подозревал, что может сжаться в такой компактный комок.

Медведь не спешил, медленно двигаясь все дальше к цели. Как хорошо, что Андрей не спрятался внизу, между сидениями. Сейчас бы он был обнаружен. Медвежьи когти царапнули спинку заднего сидения, разрывая чехлы, как промокашки. Дальше его лапа не доставала. Мотоцикл был совсем близко. Скоро сумасшедший мотоциклист промчится мимо и Андрей снова, и уже навсегда, окажется наедине с медведем. Как он, оказывается, надеялся на этого мотоциклиста…

Медведь вытащил лапу из машины и Андрей выдохнул. Когти царапнули по ручке, но дверь, конечно, не открылась. Лапа снова сунулась в салон. И Андрей с ужасом понял, что медведь пытается снять блокировку! Но лапа его была слишком велика для этого. А мотор до сих пор работал! В тот миг, когда медведь снова превратился в человека и хотел выдернуть кнопку блокировки двери вверх, рядом с ними остановился мотоцикл. Он и вправду был сумасшедшим, этот мотоциклист… Андрей мог поклясться, что он что-то крикнул, слезая с мотоцикла. Какое-то волшебное слово. И человек (который медведь) отвернулся от «Ситроена».

Андрей не видел, что происходит. Он боялся пошевелиться. Но отлично слышал.

– Убирайся, – устало сказал мотоциклист.

– Как ты это делаешь? Как? – человек-медведь выплюнул эти слова.

– Не твое дело. Я берендей. Я настоящий берендей. А ты – заклятый, только жалкое подобие берендея. Убирайся.

– Ты – щенок! Ты даже не можешь убить меня! – шипел человек-медведь.

– Зато я могу тебя покалечить. Поверь мне, я это сделаю. Ты убил мою собаку. Ну?

– Я уйду, – ответил человек-медведь, – я не сумасшедший, как ты. Но знай, что больше никогда ты не увидишь меня-человека. И тогда мы посмотрим, кто из нас настоящий, а кто – жалкое подобие.

Андрей услышал, как по капоту удал кулак. А потом – скрип снега. Человек-медведь уходил. Андрей боялся в это поверить. По его прикидкам, он отошел шагов на двадцать. Через открытое окно в салон сунулась рука, как вдруг человек-медведь крикнул:

– Эй, берендей, обернись! Я кое-что хочу сказать!

И тут же рука в салоне стала медвежьей лапой. И мгновенно исчезла. Андрей подумал, что это ему померещилось.

– Ты вздумал меня пугать? – крикнул человек-медведь.

Ему ответил голос мотоциклиста:

– Я владею этой премудростью лучше тебя. Убирайся. Ничего интересного ты сказать мне не можешь.

– Твоя кошка перед смертью орала, как ребенок. Я уходил, и слышал ее крики! Попробуй теперь засни после этого, сосунок!

Человек-медведь расхохотался. И снова стал слышен скрип снега под его сапогами, пока не затих.

В салоне снова оказалась рука, на этот раз снявшая блокировку со всех дверей. Андрей, который давно решил, что все это происходит не с ним, не пошевелился.

– Эй, кто тут? – мотоциклист заглянул в салон через переднюю дверь, но ничего не увидел, включил свет и открыл заднюю, – оба на! А ты здесь откуда?

Андрей не ответил. И не пошевелился. Он понял, что это Егор. Но заставить себя сделать хоть одно движение так и не смог.

Берендей отковырял мальчишку от пятой двери и посадил на переднее пассажирское сидение. Андрей был тяжелым. Наверное, тяжелей самого Берендея.

– Ну, малыш, очнись, – шептал он ему, – все кончилось, очнись же.

Но парень не шевелился. Пришлось разгибать ему ноги и усаживать, как положено, а не в позе эмбриона. Он бы рано или поздно клюнул носом в бардачок.

Не хотелось бросать мотоцикл на дороге – Заклятый наверняка со злости разнесет его на куски, едва обернется. Если же оставить машину, он разнесет машину. А машинка была хоть и маленькая, но дорогая. Берендей рискнул, и привязал «Урал» тросом к заднему бамперу. В самом крайнем случае, он помнет «Ситроену» зад. Пешком возвращаться за мотоциклом он бы не рискнул.

Берендей пристегнул Андрея ремнем безопасности и сел за руль. Он никогда не водил машину с автоматической коробкой передач. Но все оказалось проще, чем он думал. Почти как на мотоцикле.

Титаническим усилием мотора «Ситроен» выполз из кювета. Берендей не ожидал, он-то собирался поменять ее местами с «Уралом».

Он ехал медленно и ровно, чтобы мотоцикл сзади не дергался. И думал. Что крикнул ему Заклятый? «Эй, берендей, обернись!» Заклятый всего лишь хотел, чтобы он оглянулся назад. А он… обернулся. На секунду, не больше. Потому что Заклятый не знал, что надо добавить хотя бы «на час». Значит, тетрадь не врала. Заклятый действительно имеет над ним власть. Другое дело, что сам он об этом не подозревает. И слов нужных не знает тоже. Заклятый не понял, что произошло. Он думал, Берендей решил его напугать. Значит, никакого проку ему от этой власти не будет. Можно случайно крикнуть «обернись», но устаревшее слово «оборотись» само собой с языка не сорвется.