Ольга Денисова - Придорожная трава

Илья задумался, как на главный вопрос ответить поточней, но лейтенант его поторопил. Выругаться не вышло, стон получился жалобный и громкий.

– Ну?

– Это Долина, – ответил Илья, скрипя зубами. Ничего умней в голову так и не пришло.

– Очень интересная версия, – хмыкнул Залесский, – а нельзя ли конкретней? В чьем лице выступала долина?

– Боюсь, это не имеет значения, вы эту девушку все равно не знаете, а документов я у нее не спросил. Она говорила с вашими детьми, и мне это передавала в присутствии ваших девочек. Вы при случае у них спросите.

Залесский сузил глаза – ему, похоже, не понравилось, что сюда приплели его детей.

– Ну, допустим, вы эту девушку не знаете, но почему вы решили, что она говорит серьезно?

– Это вы решили, что она говорит серьезно, а не я. Я только передал.

Мент снова потянул его руку.

– А что, разве нет? – Илья вдохнул поглубже, – Если бы вы это серьезно не восприняли, какого бы черта вы тут сейчас это устраивали?

Залесский сжал губы – разговор у него снова не получался.

– Что-то ты больно весел, – лейтенант задрал его голову еще выше, – разрешите, я его научу, как надо себя вести?

– Не надо, – скривился Залесский, – я думаю, он и впрямь не вполне нормален.

– Да он нормальней нас с вами, просто непуганый еще, – процедил лейтенант, – он же издевается над вами, от глупости своей.

Илья зажмурился – вот уж точно, от глупости. Жаль, что ему нечего больше сказать, он бы обязательно сказал. Но убеждать Залесского в том, что ему угрожает опасность, стоя перед ним в позе, мягко говоря, несколько задевающей чувство собственного достоинства, Илья не собирался.

– Не надо, – брезгливо ответил Залесский, – по крайней мере, не здесь и не сейчас.

– Как знаете, – мент крутанул Илье руку так, что тот вскрикнул, – это тебе, чтоб знал.

– Спасибо, – скрипнул Илья зубами.

– Илья Анатольевич, в заключение нашего разговора я хочу вполне серьезно вас предупредить, чтобы вы не подходили к моим покупателям ни под каким предлогом. И настоятельно рекомендую продать мне ваш участок.

– Про покупателей я вам все сказал, – устало выдохнул Илья, – и про участок тоже, разве нет?

– Вы так упорно не желаете менять своего мнения? – Залесский глянул на него с удивлением, – вы же понимаете, что мне ничего не стоит убедить вас в обратном?

Илья зажмурился и шепнул:

– Убеждайте.

– Я давал вам две недели, у вас есть еще два дня. И на третий, я надеюсь, мы с вами договоримся окончательно.

Илья попробовал кивнуть, но за челку его держали крепко.

– Отпустите его, – велел Залесский лейтенанту и поднялся из-за стола, – я надеюсь, он кое-что понял.

– Ни черта он не понял, – фыркнул мент, и, перед тем как выпустить руку Ильи, приложил его скулой об стол.

Залесский гордо вышел в дверь, оба милиционера последовали за ним, не дожидаясь, когда Илья разогнется. Руку ломило от плеча до запястья, и Илья не сразу смог ею шевельнуть. Когда же он сел на лавку, за дверью послышался грохот, потом вскрик, а после – громкая отборная ругань.

Через дверь слышно было не очень хорошо, но возня возле крыльца продолжалась довольно долго, через мат и стоны Илья четко расслышал только несколько слов: «руку сломал», «под ноги надо смотреть» и «на ровном месте».

Илья хмыкнул – ну надо же! Не рой другому яму… Где-то он это уже слышал, про яму. По спине пробежали мурашки – Мишка рассказывал о мальчике-менеджере, который сломал лодыжку.

Когда возня стихла, он встал, придерживая правый локоть, и отодвинул засов на дверях в спальню – в столовую вывалился Мишка, вслед за которым тут же выскочил Сережка.

– Ушли? – шепотом спросил бездомный, беспаспортный и безработный.

– Ушли, – хмыкнул Илья.

– Папка, что они с тобой делали?

– Да ничего, поговорили просто, – Илья потрепал ребенка по плечу левой рукой.

– Ты врешь! Я же слышал!

– Да ладно, все нормально, – Илья сел на лавку и откинул спину на стенку.

– Не, Илюха, точно все в порядке? – озабоченно поинтересовался Мишка.

– Да руку выкрутили, только и всего. Может, потянули слегка. Если честно, я ждал чего-нибудь посерьезней.

Мишка поплевал через плечо, а Илья подумал, что цели своей Залесский достиг, причем придраться к нему просто невозможно. Потому что, как ни горько было признаваться в этом самому себе, напугался Илья изрядно. Достаточно однажды оказаться беспомощным, чтобы до конца прочувствовать, что будет, если менты и вправду захотят из непуганого дурака сделать пуганого.

– Может, тебе продать эту избушку к чертовой матери? – тихо спросил Мишка.

Илья покачал головой.

– Не дождутся.

– Ну зачем тебе это надо? Сейчас ты хоть поторговаться можешь.

– Да иди ты к черту, – Илья встал и вышел в спальню.

Ну что он душу-то травит? И так тошно. Он завалился на кровать и накрыл голову подушкой. До чего же мерзко! И чувствовать себя беспомощным, и кричать от боли, и дрожать от страха. Он со злостью сжал кулаки. Да пошли они все! Пусть думают, что хотят, пусть издеваются над детьми, пусть никуда не собираются, пусть попробуют тут что-нибудь продать. Какое ему-то дело? Долина разберется без него. Он предупредил, больше ничего не требуется.

В спальню на цыпочках прокрался Сережка и присел на кровать рядом с Ильей, положив руку ему на спину.

– Пап, а Марту с Майкой Долина тоже убьет?

Илья, кряхтя, повернулся к нему лицом:

– Кто тебе это сказал?

– Я так думаю. Если они до этой ночи не уедут, их всех убьют?

– Не знаю, Серый. Но лучше бы им уехать.

– Я не хочу, чтобы их убивали.

– Я тоже, – усмехнулся Илья.

Надежда Васильевна собрала вещи и уехала на следующий день после того, как в последний раз ночевать приезжал Алексей. Она в очередной раз попыталась нажаловаться ему на нечистую силу, только он, в отличие от Ники, не стал на нее орать, а раскатисто рассмеялся и долго успокаивал дальнюю родственницу похлопыванием по плечу. Видимо, такого несерьезного отношения она не перенесла. Она ушла потихоньку, когда Ника сидела у себя в кабинете, а девочки бегали по долине, но оставила записку о том, что в этот дом никогда не вернется.

Ника, спустившись в кухню к обеду и обнаружив ее безграмотное послание, написанное красивым почерком третьеклассницы, ругалась, топала ногами, звонила Алексею, но сделать ничего не смогла.

За два дня, проведенных без домработницы, она ужасно устала и вымотала все нервы. На работу времени совсем не оставалось, весь день она готовила завтраки, обеды и ужины, а в свободные минуты пыталась наводить в доме порядок. Алексей сказал, что пока не надо брать в дом незнакомых людей, неизвестно, что они будут болтать о них своим знакомым. Ника не разделяла его подозрительности, но ей пришлось смириться. Тем более, он обещал, что это ненадолго.