Петр Верещагин - Книга Теней (Повелитель Теней)

Потому-то он и прошел тропинкой, обычно оставляемой прохожими в стороне – ведь она не вела ни в одно из часто посещаемых мест. По светло-коричневой ленте, петляющей по алмазной россыпи звезд внутри Бездны Е рквиста, он скользнул внутрь черного туннеля…

…и оказался в пятиугольной комнате, со стен которой безмолвно смотрели четыре картины и пустая рама.

Изображенный на трех из них человек чем-то был знаком Инеррену. Нет, они ни разу не встречались – но этот взгляд…

Боль, радость, печаль и гордость.

Взгляд истинного творца. Нет, не того бога, именуемого Творцом, с которым он когда-то разыгрывал партию в Игре Судьбы. Того, кто знает на своей шкуре, что такое Ответственность, – и идет на риск, ибо альтернатива выглядит еще хуже.

Но кто он? И какова функция этой странной комнаты? Кстати, не видно что-то, чтобы у нее имелся выход. Чародей исследовал стены, пол и далекий потолок в поисках скрытого прохода, но такового не обнаружил.

Так… следовательно, тот, кто попал в это «тайное» помещение, должен пройти определенный тест. Какой? Наверняка дело связано с картинами (поскольку больше ничего тут и нет), точнее с незаконченной. И что же должно быть на ней изображено?

Подбирая слова больше по интуиции, чем на основе разума, логики и имеющихся крупиц информации, Инеррен речитативом бормотал отдельные фразы, складывающиеся в странный стих:

Он не чувствовал ничего – ни как слова пылают энергией в сумеречной комнате, ни как ритм стиха заставляет тени плясать дикий и странный танец, ни как образы и нити-связи сплетаются в реальные краски и оседают на бледном холсте незавершенной картины…

Очнувшись от вынужденного транса, чародей с удивлением уставился на сияющую новизной красок пятую картину.

Лишенный изящных украшений, оружия и изысканных одежд, человек уходил куда-то вдаль. Отполированная до блеска черная дорога, казалось, дымилась под его ногами, однако не осмеливалась задержать путника. Над ним кружил небольшой ястреб с серо-коричневым оперением; голову окружало призрачное сияние – золотистое кольцо.

Высокая черная трава по обочинам дороги склонялась перед ним и медленно выпрямлялась позади путника. Вдалеке слева полыхали молнии, брошенные каким-то громовержцем из-за стены багровых туч, а правая сторона пейзажа трусливо скрывалась в бледно-сером тумане, подобно…

Да, подобно Королевству Теней.

Картина дрожала перед Инерреном, словно была окном из призрачного мира в реальный. По наитию он коснулся ее рукой. Вернее, попытался коснуться – пальцы тотчас охватило сияние, которое быстро распространилось по всей руке, а минутой спустя – по всему телу. Когда сияние угасло, чародей обнаружил себя стоящим в том самом месте, которое нарисовало на картине его заклятие – или разыгравшаяся фантазия его подсознания.

– Я хотел бы понять, как тебе это удается, – сказал кто-то.

Инеррен обернулся, но никого не увидел.

– Где ты и кто ты? – спросил он.

– Пятнышко у твоей левой ноги.

Усмехнувшись, чародей посмотрел на беспорядочно прыгающее пятно красно-оранжевого света.

– Так что тебе хотелось понять?

– Каким образом ты всегда ухитряешься попадать в ненужное место и в ненужное время.

– Почему же ненужное?

– Да потому, что тебе обычно абсолютно все равно, где ты окажешься, а остальные от этого имеют массу проблем.

Инеррен признал, что кое-какая логика тут есть.

– Ты меня, похоже, знаешь. Может быть, назовешь себя, чтобы беседа стала двусторонней?

– Я – Колесо-Призрак. Можно просто – Призрак, Мерлин меня именно так и называет.

– Мерлин? – прервал чародей. – Король Хаоса?

– Ага. Правда, сам он был не в восторге от этой работенки.

– А какое ты имеешь к нему отношение?

– Гм… – Призрак завертелся, свернувшись в огненный шарик. – В некотором роде он мой отец.

Инеррен покачнулся и вынужден был сесть на придорожный камень.

– Мерлин – человек, а ты… Даже не знаю, как назвать…

– Он создал меня, – сообщил Призрак, нисколько не задетый колебаниями собеседника. – Благодаря ему я тот, кто я есть. По-моему, правильнее всего называть его моим отцом.

– А не Создателем?

– Не-а. Создатель досконально знает то, что создает. Мерлин же этого не знал.

Логично, вновь согласился чародей.

– Ты еще не ответил на мой вопрос, – напомнил Призрак, копируя на сей раз тон Мандора.

– Как я делаю то, что делаю?

– Точно.

– Используя Силы и Искусство в открытую и безо всяких там правил, если они мне мешают.

Огненный шарик превратился в столб белого света.

– Что, включая и правила Вселенной?

– Я сказал – безо всяких правил. Тем более, что тайны Вселенной мне по большому счету неизвестны.

– Ты один из лучших Игроков. И говоришь, что не знаешь правил?

– Не забывай, что правила каждой конкретной Игры различны.

– Но каждая конкретная Игра – часть единого целого.

– Верно. А это значит, что единое целое – в смысле, Вселенная – не имеет единых правил. То есть не имеет правил вовсе.

– Интересно… – Призрак настолько задумался, что даже перестал прыгать. – А что ты скажешь по поводу Игры Хаоса и Порядка?

– Порядка? Честно тебе скажу: с Порядком мне встречаться не доводилось, так что об этой Игре у меня более чем смутное представление.

– Думаю, тебе придется с нею познакомиться.

– Зачем? – пожал плечами Инеррен.

– Потому что ты – ее часть.

– Я – Игрок, а не Фигура.

– В Игре Судьбы ты действительно Игрок. Но не в Игре Порядка и Хаоса – там ты считаешься Козырем. Они постоянно используют в ней – или пытаются сделать это – всех и всякого. А цели их… – Призрак сделал несколько пируэтов, превращаясь в размытое колесо, – крайне непонятны, это лучшее слово.

– Гм. Звучит странно. Может быть, есть те, кто смогут объяснить лучше?

– Вполне вероятно. Я могу даже показать их тебе.

Колесо-Призрак, немного покрутившись, приняло вид входа в короткий коридор. Усмехнувшись, чародей вошел.