Вера Камша - Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал

– Замолчите! – не выдержал Иноходец. – Не позорьтесь больше, чем вы уже опозорены. Вашу судьбу в любом случае решат не эти… господа. Кракл, вы собирались что-то зачесть, так читайте и проваливайте. Окделлу нужен покой.

Дикон это тоже понимал, но где-то лежало тело Альдо, и вряд ли над ним бодрствовали рыцари.

– Я хочу видеть моего государя, – громко сказал Дик. – Я требую отвести меня к нему! Если все, кто перед ним… пресмыкался, теперь отреклись, то…

– Вы не вправе ничего требовать! – взвился Кракл. – Вы – государственный преступник!

– Тело узурпатора будет предъявлено регенту Талига. – Вускерд неспешно переложил какие-то бумаги. – Господа, вы здесь не для того, чтобы высказывать абсурдные требования, и не для того, чтобы переваливать вину друг на друга. Сейчас вас отведут в Малую Тронную, где уже собралась Посольская палата. Дипломатам следует убедиться, что основные сторонники узурпатора находятся в руках местоблюстителей трона. В присутствии послов Золотых земель вам зачитают предварительный обвинительный акт, после чего вас возвратят в Багерлее. Разумеется, если вы поведете себя разумно. В противном случае мы будем вынуждены принять соответствующие меры.

– Но я не желаю, – заверещал Берхайм. – Не желаю отвечать за герцога… за Окделла! Его выходки не имеют ко мне никакого отношения.

– Вы совершенно правы, – оскалился Ричард, – не имеют!

– Мы требуем… Мы просим местоблюстителей отделить нас от истинных виновников бедствий Талига! – Фанч-Джаррик ткнул лапкой куда-то вверх. – По кодексу Франциска виновных подразделяют на категории.

– Господа, Посольская палата в сборе. – Мевен в черно-белом мундире отдал честь по недомыслию не сожженному портрету, и Дик едва не взвыл от отвращения и разочарования. Мевен тоже предал. После всего! Юноша попытался поймать взгляд бывшего гимнет-капитана, но остатки совести у того все-таки сохранились. В сторону заключенных Мевен даже не глянул. Это сделал Кортней.

– Если вы не желаете усугубить свое положение, то будете вести себя разумно. Охрана, наденьте на герцога Окделла цепи.

– Этого не будет. – Робер говорил спокойно, и его слушали. Все. Даже Мевен. – Если, конечно, вы хотите, чтобы я вел себя… разумно. Ричард не унизит себя спором с вами, тем более при дипломатах. Спорить с вами – значит признать ваше право и вашу власть. Мы такой услуги вам не окажем. Дикон, ты со мной согласен?

– Да! – выдавил из себя юноша. Придет время, и он скажет все, что думает, в лицо Ноймаринену или Ворону, но не спорить же с этими… вознамерившимися вернуться на корабль.

Послов собралось немного, но Бурраз-ло-Ваухсар явился и теперь с горестным негодованием взирал на пособников Альдо Ракана. Роберу стало еще противней, чем утром, но оставалось терпеть, хватать Дикона за шиворот и ждать регента или Карваля с Левием. Его высокопреосвященство не мог остаться в стороне, даже если бы захотел, а Никола не из тех, кто бросит город и своего Монсеньора. Последнее обстоятельство не только обнадеживало, но и пугало – вспоминались Мараны и Сэ…

– Пройдите к стене и встаньте. В ряд.

– Спокойно, Дикон. Идем.

Цепи на запястьях раздражали, но не больше, чем пошлость происходящего. То, что творил Альдо, было подделкой под величие. То, что устроили Тристрам, Вускерд и Кракл, выглядело еще гаже. Левретка на месте волка смешна, мыши на месте левретки невыносимы.

– Как он может? – шепнул Дик, глядя на Мевена. – С этими…

– А как наши отцы могли с Кавендишами? С Хогбердом? – начал Робер и оборвал сам себя. – Позже поговорим…

Мевен поступил глупо. Или подло. Или умно, если его окружили на лестнице и предложили выбирать. Багерлее не то место, где хочется оказаться, кто бы тебя туда ни затолкал. Правда, там можно выспаться, но вряд ли больше одного раза.

– Эпинэ! – возопил Берхайм, глядя на гайифского посла. – Попрошу от меня отойти: от вас пахнет кровью!

– А от вас – падалью, – огрызнулся Дэвид. Гамбрин услышал. Он стоял рядом с незнакомым высоким дипломатом. Надо полагать, из тех, кто старательно проболел правление Альдо. Незнакомец что-то говорил, конхессер слушал. Робер поискал глазами дриксенца и гаунау – их не оказалось. Что ж, граф Глауберозе в очередной раз подтвердил свою брезгливость, а вот агариец явился. Вместе с каданцем. Достойная пара стояла у окна, старательно не замечая ни Гамбрина, ни соратников Альдо. Валме тоже не пришел, но этот мог и проспать.

Бывшие гимнет-теньенты, а нынче не поймешь кто, распахнули двери и замерли, пропуская местоблюстителей престола. Было бы забавно, окажись их четверо, но Кракл, Вускерд и Кортней считать все-таки умели. Тристрам стал просто комендантом Олларии и сейчас отсутствовал – видимо, убыл по делам. Троица проследовала к украшенному двойным троном возвышению и остановилась у его подножия. Надо полагать, блюдя. Стукнули жезлы церемониймейстеров. Пробили часы, сменилась стража. Лаптон навис над покоящейся под стеклянным колпаком осиротевшей короной, Мевен, чеканя шаг, вышел из зала, Кракл вскинул голову, словно бракованный конь.

– Мы рады видеть друзей Талига, господа. – Почти женский голос старейшины Совета Провинций напоминал о холтийских халатах и прочей подлой нелепости последних месяцев. – Да будет вам известно, что вчера чаша терпения верных сынов Талига переполнилась. Мы положили конец злодеяниям и злоупотреблениям Альдо Ракана, в коем многие здесь присутствующие по указанию своих монархов соглашались видеть законного талигойского государя. Это прискорбно и труднообъяснимо, господа, о чем я и должен заявить вам со всей откровенностью, но Талиг исполняет Золотой Договор и блюдет закон даже в самых тяжелых обстоятельствах.

Я довожу до вашего сведения, что тело лжекороля начиная с полудня смогут увидеть все желающие. В течение трех дней оно будет выставлено на площади Святого Фабиана, но мы свято чтим правила, согласно которым Посольская палата первой убеждается в смерти или же аресте важнейших государственных преступников. По этой же причине мы…

С шумом распахнулась дверь, пропуская Мевена и четверых офицеров, дружно навалившихся на тяжелые створки. На мгновенье стало тихо, а затем в Малую Тронную, сверкая эмалевым голубем, вступил его высокопреосвященство. За спиной кардинала брат Пьетро поддерживал под локоть Катари, рядом шествовал врач. Больше Левий не взял с собой никого. Похоже, он сошел с ума.

Кардинал остановился, поравнявшись с местоблюстителями, сестра, не замедляя шага, пошла дальше, все так же опираясь на белокурого монашка. Косой барон замешкался, но Вускерд с поклоном отскочил в сторону, давая дорогу вдовствующей королеве. Слегка кивнув, Катари все еще грациозно поднялась по ступеням к пустующему трону, откинула вуаль и села. Блеснуло золото браслета, чуть дрогнули темные ресницы. Сестра была бледна, но спокойна, как статуя или святая.