Елена Прудникова - Мост через огненную реку

Монах кивнул.

– Понимал. Я тоже оценивал их, как один из ста. Девяносто девять за то, чтобы погибнуть, и один – что произойдет чудо. Когда вы появились, я понял, что чудо все же произошло, и стал оценивать их, как один из десяти. И снова ошибся, потому что остальные, не такие неверующие, как ваш покорный слуга, увидев вас, поверили в спасение. А даже малая вера творит великие чудеса.

– Например, ускоряет бег туч… – усмехнулся Бейсингем.

– Видите ли, чудеса ведь бывают разные. Сто пятьдесят лет назад святой Ульрих вышел и приказал огню остановиться, и ни одна головешка не перелетела проведенной им черты…

– Вы что, вправду в это верите? – удивленно взглянул на него Энтони.

– Конечно! – ответил настоятель. – Хорошим бы я был пастырем, если бы не верил… Но бывают чудеса и обыденные, например, вовремя начавшийся дождь. Или то, что милорду Бейсингему пришло в голову направиться именно сюда. Могло ведь и не прийти…

– Могло! – вздохнул Энтони. – Меня вообще могло за это время сто раз убить. Ладно, давайте к делу… Вы сможете нас хоть чем-нибудь накормить?

– Горячее будет через несколько часов, а пока можем дать хлеба и вина. Годится?

Энтони кивнул:

– Вполне. Час отдохнем, а потом двинемся обратно. Да, кстати… не очень-то рассчитывайте на помощь. Там, наверху, не до вас…

– На помощь мы не рассчитывать не можем, – все так же спокойно ответил настоятель, словно бы они сидели в креслах в гостиной. – Мы только ей, этой помощью, и живем, и пока что там, наверху, о нас заботились. А уж без земных властей из верхнего города как-нибудь управимся. Вам известно, милорд, что с древних времен монастыри были хранилищами запасов на случай бедствий? Или вы полагаете, что пожертвования мы на вино, устриц и блудниц употребляем? Не краснейте, милорд, сейчас многие так думают. Я вас попрошу еще об одном: прикажите вашим воинам назвать отцу Никодиму нашему свечнику, свои имена. Сколько этот монастырь стоит, столько здесь за них будут молиться. Как ваше имя, милорд?

Бейсингем представил себе небесные весы: на одной чаше – он, распутник и богохульник, а на другой – имя на церковной табличке, и зашелся смехом.

– Вы что же думаете… что меня… из-за вашего поминания… в рай пустят?

Он смеялся также нервно и неестественно, как за несколько минут до того плакал и не сразу заметил, что настоятеля-то рядом уже нет. Тот стоял чуть подальше, перед группой солдат.

– Воины, – спросил монах, – кто-нибудь знает церковное имя вашего командира?

– Энтони… милорд Энтони Бейсингем. Мы всех его имен не знаем, – ответил кто-то.

– Ну и ладно. Даже если у него церковное имя и другое, Господь разберет, о ком мы молимся.

Бейсингему стало неловко. В конце концов, он сам еще утром говорил солдатам о святынях, да и вообще, простой народ во все это верит. Он подошел к настоятелю.

– Святой отец… Простите… Мне сегодня здорово досталось, не обижайтесь… Мое церковное имя – Дамиан. Считаете нужным – молитесь, дело ваше…

И, жестом приказав солдатам следовать за собой, пошел в сторону монастырского двора, где монахи уже раздавали хлеб и вино.

…Однако силы свои Энтони переоценил – впрочем, как и силы солдат. Почти никто не ел, хлеб прятали за пазуху или не брали вовсе. От пожарища остро тянуло гарью, но Бейсингему еще с ночи чудилось, что над всем стоит запах горелого мяса. При одной мысли о еде сразу же замутило, и он, выпив лишь кружку легкого вина, тяжело опустился на груду камней в углу двора.

– Ваша светлость, – подошел к нему один из унтеров, – нас сегодня еще куда погонят?

– Не думаю…

– Тогда, может, пораньше пойдем? Чего тут ждать? Очень уж хочется до казарм добраться.

Энтони кивнул, и унтер побежал собирать людей.

Обратно дошли без приключений. Дождь потушил груду развалин, еще вчера бывшую нижним городом. Кое-где уже появились люди. Двое мужчин, одетые как зажиточные горожане, по виду – отец и сын, стояли перед обгорелыми стенами небольшого домика. Когда солдаты подошли, старший не шевельнулся, младший поднял голову – пустое лицо, ничего не выражающие глаза.

– И чего стоят? – негромко спросил кто-то сзади, когда они прошли мимо. – Толку-то? Если и спасся кто, так ведь не здесь же искать…

Энтони был с ним совершенно согласен. Ему было непонятно поведение людей, которые вместо того, чтобы разыскивать близких, бесцельно кружат около сгоревших домов, как птицы над разоренным гнездом. Но они кружили: вот женщина в ночной рубашке и шали, с маленькой девочкой и малышом в пеленках, так же бессмысленно сидит на остатках егоревшего крыльца. Совсем уж не дело – таскать раздетых детей под дождем.

– Скажи ей, пусть идет в монастырь, – велел Энтони идущему радом солдату.

– Может, проводить? – спросил тот.

– Проводи…

Пока они шли, дождь приутих. Ближе к стене развалины еще не совсем догорели, здесь было жарче, а запах пожарища сильнее. Они вошли через левые ворота, которые были неподалеку от комендатуры. Наверху Бейсингем отпустил солдат, велев возвращаться в казармы и ложиться спать, а сам пошел к центральным воротам.

Комендант, максимус, лорд Монтазьен и несколько их помощников были там, стояли, укрываясь от дождя, под сводом ворот. Гровер молча прижал к себе Энтони и долго не отпускал, так ничего и не сказав. Монтазьен изысканно, по-придворному поклонился.

– Наслышан о ваших подвигах, милорд. Весь день с десяти сторон только и говорят: его светлость лорд Бейсингем… Думаю, орден Солнца вам обеспечен.

– Очень мне нужны церковные ордена! Лучше бы поджигателей поймали…

– Ты тоже повторяешь эти бредни? – нахмурился Гровер.

– Генерал… – Энтони даже удивился своему спокойствию. Весь день он думал, что если бы ему попались поджигатели, живыми бы кинул в огонь, непременно живыми! – Генерал, я видел пожар в самом начале. Загорелось сразу в пяти местах, возле внешней стены. Если это не поджог, значит, грехи людей переполнили сразу пять чаш Божьего терпения. Это многовато для мещан и ремесленников, они существа богобоязненные, не то, что мы, – а наши дома целы. Слишком нелогично даже для Всевышнего…

– Не богохульствуй, – оборвал его Гровер. – Допустим, ты прав. Но зачем, Тони? Какой в этом смысл?

– Вы меня об этом спрашиваете? Я что – начальник тайной полиции? Не знаю, кто и зачем, но это был поджог.

– Вы помните, где начиналось? – встрял внимательно слушавший их разговор максимус.

Они поднялись на башню, и Энтони стал показывать места, где он видел очаги пожара.

– Так… Столярный ряд, смоляной двор, дровяной склад, прядильни, фуражный двор… У вас есть еще сомнения, господин комендант?

– В любом случае, – сказал Гровер, когда они спустились, – есть более неотложные дела. По поводу поджигателей я переговорю с Амарильо, пусть тайная полиция копает. А пока что у нас с вами на руках не меньше десяти тысяч человек без крова и хлеба, сотни раненых и обожженных, толпы людей, которые ищут друг друга, и полный развал городского хозяйства.