Петр Верещагин - Испытание Тьмой

«Все это так, но победа еще не есть ощущение оной.»

Мысленный голос тебе знаком, он принадлежит тому старику-даосу с Голубых Гор. Никого поблизости от себя ты не замечаешь, так что приходится признать явное превосходство отшельника в областях Дальнего Зрения и Дальней Речи (аналитики Империи отчего-то объединяли последние в один раздел под общим названием «телепатия»).

«Я удовлетворюсь и победой», – говоришь ты.

«А как отличить победу от поражения?»

Это просто смешно: на таком вопросе не срежется даже ученик.

«Побеждает тот, кто остается в живых.»

«Всегда ли?» – В голосе даоса слышится ехидная нотка.

«Исключения можно сосчитать по пальцам одной руки, – отвечаешь ты. – Может, хватит играть?»

«Игра еще не началась, – замечает старик. – Идет лишь предварительный этап, а ты начинаешь мешать собственному союзнику.»

Девять Кругов Преисподней, да он что, смеется?! Каким это образом ты, едва поднявшийся над рангом простого чародея, можешь даже помыслить об Игре, где нет никого ниже полубога?

«Я пришел за своими детьми, – заявляешь ты, – и без них уходить не собираюсь. Чем отвлекать по пустякам, может, поможешь?»

«Тебе давно было сказано: пятый Чемпион придет с Востока. Где, по-твоему, мы могли взять подходящего человека с Даром?»

Понимание обрушивается на тебя подобно Наковальне Случая.

«Но… Илит и Арген не пригодны для этого, они обладают Разделенным Могуществом. Как может Чемпион…»

«Может.» – В твоей голове возникает мысленный образ дьявольски сложного, но – следует отдать даосам должное – до мелочей продуманного и эффективного ритуала из раздела «Слияния». Один из символов Дао, сливающиеся Инь и Янь; это ведь не только Хаос и Порядок, это еще и Женщина и Мужчина. А также Ночь и День; только не «Тьма и Свет», как наивно полагают на Западе, а исключительно как части единых суток, которые попросту не способны существовать одна без другой.

Да, теперь-то понятно, почему пятым Знаком в узоре Черного Рассвета стоит Тень. Что же еще, спрашивается, может возникнуть при слиянии дня и ночи?

Ты усмехаешься, чуть-чуть расслабившись после этой невероятной во всех смыслах погони. Выходит, ты оказался в каком-то вершке от опровержения пословицы «невозможно поймать тень». Догони ты «похитителя», оказалось бы, что это – твои же дети, попросту сбежавшие из-под материнской опеки на свое первое Испытание.

Следует сказать, Слияние никогда не рассматривалось в качестве Испытаний для учеников. Однако, как известно, особые цели требуют особых же средств и приемов.

Твоя усмешка становится еще шире. Куда тут каким-то Мифотворцам или Идущим-во-Сне – кто из них мог бы представить себе, что Сумеречный Воитель с Востока, во-первых, будет в течение суток менять свой пол (ночью – девушка, днем – юноша), во-вторых, окажется полукровкой, чья звездная и древняя части не конфликтуют, а спокойно сотрудничают, и наконец, сможет сражаться не только с помощью Меча Теней, но и как простой чародей (знания, обретенные Аргеном и Илит в процессе обучения, ведь никуда не денутся)!

Старик, мысленно воздев палец, цитирует:

«Имеющий знания и делающий вид, что не знает, стоит выше всех. Не имеющий знаний и делающий вид, что знает, болен. Кто, будучи больным, считает себя больным, тот не является больным. Совершенномудрый не болен. Будучи больным, он считает себя больным, поэтому он не болен.» [38]

Ты по-прежнему усмехаешься: болезням (тем более, этому их виду) ни твой, ни звездный народ не подвержены…

Нет, повторить этот разговор ты не смог бы, даже если бы судьба мироздания зависела от этого. Когда Ардайн узнала, что ваши дети не похищены, а «всего-навсего» сбежали на Испытание, ее чуть удар не хватил. После этого она наиподробнейшим образом высказала тебе все, что думает о Пути, Испытаниях, пророчествах, чародеях и Посвященных, людях, богах и прочих элементах Большой Игры. Наблюдая этот вихрь эмоций, ты немало удивляешься: почему это вдруг звездный народ всегда считался (и считается до сих пор) самой хладнокровной из всех земных рас?

– Ты все равно не можешь опекать их вечно, – говоришь ты. – Мне такое развитие событий тоже не нравится, но я отнюдь не собираюсь стирать Южный Шао-Линь с лица земли.

– Тебе не понять… Ты никогда не чувствовал ответственности за тех, кому дал жизнь…

– Не чувствовал. И не собираюсь. Я ответственен лишь за то, чему обучил их и чему не успел обучить. Все остальное не зависит от меня – к чему зря разоряться?

– Все-таки ты человек, – вздыхает Ардайн.

Это теперь вопрос весьма спорный, мрачно думаешь ты. Право называться человеком ты потерял в тот миг, когда призвал Пожирателя Богов; такого рода формулы недоступны смертным.

Но, человек ты сейчас или нет – значения это не имеет. Все одно, сторону в предстоящей битве тебе не сменить…

Даже летом эти моря чрезвычайно холодны: спокойная водная гладь имеет теплый лазурный оттенок, однако погрузившийся в нее – если только он не «морж»-северянин – через минуту пойдет ко дну, поскольку мышцы его обратит в камень жестокая судорога. Эйрика это, впрочем, не касается, ведь Сын Воды утонуть не может; даже будь он родом с жаркого Юга, судорога ему не страшна. Вот и шлепает по ледяной воде босиком, что-то высматривая в глубинах: тебе и глядеть-то на это холодно, а Эйрику хоть бы хны.

«Да дай ты мальчишке развлечься», – ухмыляется призрак Хравна, которого даже смерть не отучила читать мысли.

«Мальчишке? Этот мальчишка уже сейчас будет с меня ростом и куда как покрепче, – отвечаешь ты. – И разве здесь место для развлечений? Этот островок не из тех, где можно расслабляться…»

«Я знаю. Тут когда-то стоял один из городов Древних, Туле.»

«Не Древних, – поправляешь ты, – всего лишь Глубинных. Эти крокодилы, хоть и поклонялись Жабе-Дагону, никогда не были равны Народу Червя или нагам.»

«Плохое заблуждение, Акинак. Крайне плохое.»

«Да? Ты знаешь о них нечто такое, о чем не упоминал манускрипт аль-Хазреда?»

«Понятия не имею, о чем упоминал этот твой аль-Хазред – но Глубинные очень опасны. Во всяком случае, на воде и в прибрежной зоне. – Хравн говорит без своей обычной ухмылочки, что указывает на крайнюю серьезность его слов. – Знал бы ты, сколько лет эти твари не давали нам выйти в океан…»

Ничего себе! Если Глубинные могли помешать мореходам-викингам, их мощь определенно в чем-то превосходит силу нагов. Выходит, далеко не во всем на «Ал Азиф» можно полагаться… А с другой стороны, ну откуда же рожденному в пустынях Палестины знать о свойствах рас, населяющих моря Запада и Севера?