Петр Верещагин - Испытание Тьмой

Городские ворота Туле вытесаны из темно-зеленого мрамора и покрыты орнаментом – мириадами жаб, самых различных размеров и форм. Отвратительно, но вполне понятно: Дагон, Бог-покровитель Глубинных, обыкновенно является смертным именно в облике Жабы.

Древнейшая из Триад – Жаба, Яйцо и Змей. Или, называя вещи своими именами – Дагон, Азатот и Ктулху.

(Триадой на Пути именовали гармоничное сочетание трех символов, обозначавших различные средства воздействия на Силы. Именно трех; ибо контролировать одновременно большее число символов не то чтобы невозможно, но нецелесообразно и неэффективно. И как бы это ни казалось смешным или наивным, число «три» в любом варианте образует гармоничную и самодостаточную структуру. К примеру, треугольник – давно известно, что эта фигура положена в основу практически любого нерукотворного предмета. В Высших же Сферах принцип Триад соблюдался еще тщательнее. Во всех известных религиях имелась либо Троица верховных Богов, либо три аспекта Единого Бога, либо еще что-то в том же роде. Многие называли это совпадением, однако сего слова в языке Пути нет, не было и не будет…)

Ворота Туле распахиваются – и твои глаза видят Храм Жабы. Двери последнего также открыты, и выстроившиеся двойной шеренгой Глубинные не только не преграждают путь, но даже как бы приглашают – «войдите и склонитесь пред Ним!»; последнего вы с Эйриком, естественно, делать не собираетесь, но первое – необходимо.

«Идем», – говоришь ты и направляешься к входу.

Северянин, сжимая рукоять секиры, следует за тобой, определенно желая, чтобы хоть один из Глубинных сделал движение, отдаленно свидетельствующее об ожидающей в Храме засаде. Впрочем, такой радости ему не доставляют: во-первых, дисциплина у ящероподобных жителей Туле прочнее стали и алмаза, а во-вторых, засада там действительно есть, да только не та, к каким привыкли викинги.

Статуя исполинской Жабы, вырезанная из жирно блестящего нефрита, при вашем приближении плавно поднимается с пьедестала и открывает глаза, светящиеся бледно-зелеными болотными огоньками.

«БЛАГОДАРЮ ТЕБЯ, АКИНАК, ТЫ ПРИВЕЛ СЮДА ЗАВЕРШАЮЩУЮ ЧАСТЬ НАШЕГО РАСКЛАДА.» – Даже мысленный, голос Дагона столь могуч, что тебе удается устоять на ногах лишь благодаря поддержке стоящего позади Эйрика – ему-то все равно, он этого разговора на глубинном (ха, каком же еще?) уровне сознания не воспринимает.

«Всегда пожалуйста», – отвечаешь ты с деланной вежливостью – и отступаешь на шаг в сторону, открывая «напарнику» прямую дорогу к Богу Глубин. Эйрик делает то, что от него и ожидается – взвешивает в руке секиру и нехорошо косится на Жабу.

«ОСТАНОВИ ЕГО, – требует Дагон, – ИЛИ ЛИШИШЬСЯ УЧЕНИКА.»

«Ой ли?» – насмешливо говоришь ты. И добавляешь вслух: – Давай.

Словно получив от своих предков-цвергов пинок пониже спины, северянин бросается вперед. Дагон удивленно открывает достойный бегемота рот – и ты точным броском закидываешь туда голубой шарик.

– Лед с Железных Гор, – поясняешь ты прежним насмешливым тоном, пока Бог Глубин обращается сперва в прозрачную ледяную статую, а потом (не без помощи обрушившегося на его плоский череп топора) – в россыпь осколков, медленно растворяющихся в морской воде. – Вот что означает выражение: тьма обращается против себя же. Созданное Мораной по вашим рецептам оружие теперь поразило одного из вас.

«ТЫ ПОПЛАТИШЬСЯ ЗА ЭТО!!!»

Мысль Дагона, уходящего за Грань к своим собратьям, уже не имеет той разрушающей мощи, но ненависти в ней куда больше, чем раньше. Вполне естественно.

– Умереть можно лишь единожды, – отвечаешь ты.

Подъем по совершенно непонятным причинам оказывается куда короче спуска. По словам Хравна, ожидавшего вас на суше, не прошло и двух часов, хотя тебе казалось, что подводное странствие длилось как минимум полтора дня. Что ж, всяко бывает…

«Зачем Им нужен был Эйрик?» – интересуется Ворон.

«Мне-то почем знать? Наверняка готовили какой-нибудь Катаклизм с привлечением цунами или еще что-то в том же роде.»

«А как ты догадался прихватить с собой кусочек этого льда?»

«Да у меня с собой всегда имеется подобный сюрприз, – зло усмехаешься ты, – только об этом – молчок. Тайное оружие только тогда эффективно, когда о нем никто не знает.»

«Не уверен, что оно теперь останется тайным…»

«Лед Мораны – да, пожалуй. Но ведь у меня есть и другие средства. И если только меня не подводит интуиция, вскоре настанет черед и для них.»

«Как знаешь, – молвит призрак северянина. – Главное, не слишком полагайся на подобное „тайное оружие“. Одна ошибка – и потеряно все.»

«Знаешь, на Пути выживают только те, кто не допускает ошибок.»

«Не ошибается только тот, кто ни о чем не думает.»

Тебе остается лишь усмехнутся. Пословица эта столь же древняя, сколь и справедливая. Но применить ее к делу (в отличие от недавно исполненной тобой «достичь дна моря») еще не удалось, насколько тебе известно, никому.

А впрочем…

«Значит ли это, что тот, кто не имеет привычки думать, никогда не ошибается?»

Хравн приближается вплотную и вглядывается в черные омуты твоих глаз, которые уже давно не отражают ничего из происходящего в душе. Если только ты сам не хочешь этого. И если тебе самому удается докопаться до этой тайны.

«Ты знаешь ответ, – наконец шепчет он, – и мне неприятно сознавать, что именно я дал его тебе.»

Что за черт? Какой еще ответ? Ты ведь задал вопрос наобум…

Да, уж это, определенно, в обычае Ищущих. Стреляя наугад, всегда поражаешь цель.

И в данном случае судьба в лице твоего собственного языка подсказала тебе неплохой способ избежать ошибочных действий в те минуты, когда ошибка действительно может стать фатальной для всего мироздания. Сей способ, конечно, далеко не так прост, как предполагала сказанная тобою фраза, но ты уже видишь его суть.

Излишне говорить, что применить этот способ можешь только ты. И не потому, что остался последним из чародеев. А потому, что был и остаешься первым, кто ушел с Пути по собственной воле и вернулся на Путь тем же способом.

Что увеличивает награду за твою голову до трехсот сорока Пунктов. Стоимость Трона Слоновой Кости и звания Хранителя.

Именно то, что тебе уже не нужно, криво усмехаешься ты…

Офир.

Древняя столица одного из богатейших царств Гондваны, уже многие столетия лежащая в руинах – как и само царство.

Сколько искателей сокровищ приходило сюда за истекшие века? Сие ведомо одному только Великому Духу, как Гонды называют Бога-покровителя их черного континента. Людям известно одно: ни один из них не вернулся назад, чтобы похвастать богатой добычей. Или хотя бы тем, что видел ее. То есть хвастали-то увиденным многие, вот только правдивость в их страстных речах и не ночевала.