Андрей Круз - У Великой реки

Пока работал один – нужды не было, а теперь понадобился. О том, что у нас связи нет, я еще в Березняках пожалеть успел, когда на кабатчика-бхута охотились.

Женщина открыла еще один ящик и достала оттуда кружок из розового дерева, в который были вделаны лепестками три перламутровые пластинки разных оттенков.

– Вот, смотрите. – она положила амулет на прилавок. – То, что вам нужно, самое недорогое из того, что у нас есть. И любой волшебник за пять минут сумеет зарядить.

Я взял легкий, словно из пробки, кружочек, покрутил в пальцах, чувствуя исходящее от него легкое излучение Силы.

– Какой легкий. Что это?

– Бальса. Дерево такое, растет на южных островах. Если на шею вешать, то не слишком оттягивает, амулет крупный. А некоторые по несколько амулетов носят, вот и стараются их полегче делать.

– А чье производство? – уточнил я.

– Дома ас-Пайор. Там теперь кто-то другой заправляет, после смерти самого ас-Пайора, но имя сохранили.

– Еще бы не сохранить. Бэрах да ас-Пайор, двое великих. Одно имя половины всей лавки стоит. А что по качеству?

– Никаких проблем не было никогда.

– И сколько?

– За этот… – она постучала коротко обрезанным ногтем по звонкому боку амулета – … сто ровно. И по семьдесят за каждый из тех, что будет привязан к этому. Сколько вам надо?

Да, это не копейки. Я даже задумался было, не тороплюсь ли с приобретением? Есть такое животное – жаба-душительница, и клешни у нее такие, что жуть. Вот они в меня и вцепились без всякой жалости. С другой стороны, мы без таких амулетиков обходимся, пока все вместе, под ручку, можно сказать, ходим. А стоит в стороны разбрестись, и тогда…

– А как далеко дотягивается?

– На две западных лиги. Это если никаких магических аномалий рядом. На краю Дурного Болота, помоги боги, чтобы шагов на триста хватило.

– А еще что влияет? Горы там? Лес, например?

– Ничего не влияет, лишь бы по прямой не больше двух лиг было. – улыбнулась женщина. – Это же не радио.

В ее голосе проскочила легкая насмешка над технократами «пришлыми», которые даже за двести лет своего пребывания в этом мире так и не научились мыслить категориями магическими.

– А как активировать?

– Просто прикасаетесь тем пальцем, который вы сами определите как «управляющий» к нужной перламутровой пластинке. И держите не меньше двух секунд. Когда она задрожит, вы снова нажмете пальцем на нее и другой амулет будет дрожать до тех пор, пока вы не уберете палец. И вы будете ощущать вибрацию, вот и поймете, что он работает. Все.

– А отключать?

– Он вообще не отключается. Если вы пять минут ничего не передаете, вам снова потребуется его разбудить.

Действительно, вроде бы ничего сложного.

– А весь комплект – четыре амулета? – спросил я, намекнув на количество пластинок.

– Да. Можно и больше, но этот самый дешевый.

– Чего уж там, давайте. – вздохнул я. – Главный амулет с тремя дополнительными и два противоядия. Считайте.

Я даже зажмурился, потому что и сам все успел посчитать.

– Четыреста тридцать золотом. Или четыре тысячи шестьсот ассигнациями.

– Почему так? – поразился я.

– Потому что в Вираце ассигнации берут дешевле, чем у вас, предпочитают золото. А у меня весь товар оттуда. В Тверском княжестве ничего из этого не производят.

Это верно, у нас алхимиков почти что и нет. Если навыками колдовства аборигены с «пришлыми» поделились, да и деваться было некуда, то алхимические секреты так и остались секретами внутри семей и сообществ. И защищены они не хуже, чем секрет бездымного пороха и тротила. Тут мы отстали от местных навсегда и составить им конкуренцию сможем не скоро.

– А чек как посчитаете?

– Как золото, разумеется. Мне его золотой монетой в банке обеспечат.

Я вздохнул с облегчением. Переплачивать тридцать золотых совсем неохота, у нас то ассигнации к золоту один к десяти. Достал из поясной сумки чековую книжку, выданную мне в Тверском Торговом, затем несмываемый карандаш. Написал в графе «сумма» эту самую сумму, затем мы с женщиной прижали большие пальцы к двум кружочкам возле подписей. Через несколько секунд кружочки засветились и я отдал чек ей. Теперь его не подделать, а банк не усомнится, следует ли его обналичивать. Ай да семья Беренсон, и тут заработала. Я ведь за эту книжечку в свое время по полтиннику за страничку заплатил.

Ну вот и уполовинились мои средства единым махом. Женщина собрала покупки в небольшой берестяной туесок с плотно подогнанной крышкой, завязала его цветными витыми шнурками и отдала мне.

– Спасибо. Заходите еще.

– Зайду обязательно. – кивнул я и вышел на улицу, на солнечный свет.

Рынок гудел, торговля шла, посетителей было много. Локтями не толкались, но и малолюдством происходящее тоже назвать было бы трудно. А учитывая, что торговали здесь все больше оптовики, лавки содержавшие в качестве своих торговых представительств, то в таком случае происходящее можно было назвать наплывом. Иногда это можно считать предвестником проблем – торговый люд старается сделать запасы, или наоборот – избавиться от товара, переведя все в золото.

Патрулей на рынке вроде бы тоже прибавилось. Комендант тоже какие-то изменения чувствует. Или у него информации больше, чем у меня, что и не мудрено на самом деле.

Я не торопясь прошел между лавок до конца рынка, после чего направил свои стопы в трактир «Водар Великий», где на вывеске был изображен конный рыцарь, в одной руке держащий копье с флажком, а во второй несущий голову дракона. Насколько я помнил историю Вирацкого баронства, Водаром звали одного из предков тамошнего властителя, вроде бы освободившего своих подданных от налетов какого-то совсем потерявшего совесть дракона. Так было, или нет – никто уже толком не знает, но легенда осталась.

«Водар Великий» был самым популярным трактиром на площади. Он занимал два этажа большого деревянного дома с резным крыльцом и длинной коновязью. На втором этаже размещались «кабинеты», где сидели серьезные клиенты, где обсуждались дела и заключались сделки. Первый же этаж был общим, многолюдным, где собиралась публика попроще. И этот самый первый этаж «Водара Великого» представлял собой самый настоящий лабораторный срез местного общества. Так сказать – квинтэссенцию сути общества городка Пограничный.

Было тесно, шумно, чадно, суетно. Над гулом голосов и звоном посуды неслась развеселая музычка из черной тарелки радиорепродуктора. Раньше здесь проигрыватель стоял, но какой-то пьяный еще год назад пальнул в него из револьвера, после чего новый покупать никто не стал, раз не впрок.

Я с трудом протолкался к стойке, втиснувшись между гномом в кожаном водительском реглане и вирацким рыцарским дружинником в коричневом мундире с желтыми нашивками на левом плече. Ко мне подошел сам кабатчик – Орас Пень, коренастый здоровяк из аборигенов, заросший дикой бородой, но с наголо бритым бугристым черепом, получивший такое прозвище за комплекцию и медленную речь, создававшую ложное впечатление его тугодумия. На самом деле думал он побыстрей иных, толко замечаешь это не сразу.