Сергей Щеглов - Начальник Судного Дня

Перчатка — простенький, но при всей своей простоте необычайно эффективный талисман, — без труда схватила снежного дракона в свои стальные объятия. Подвесив его прямо над фамильным мавзолеем Тарденов, Валентин приказал Перчатке «так держать!», а сам снова активировал Обруч. Победив тело дракона, Валентин решил взять реванш и в схватке с его сознанием.

Наученный предыдущей неудачей, Валентин не стал полностью отождествляться с драконом. Обруч позволял ограничиваться отдельными видами чувств и даже просто читать мысли — в тех случаях, конечно, когда наблюдаемый проговаривал их про себя на понятном Валентину языке. Вспомнив как следует свои предыдущие попытки контактировать с драконами, Валентин решил ограничиться визуальным каналом.

Взгляд снежного дракона метался из стороны в сторону, разыскивая виновника своего внезапного плена. Время от времени изображение в его глазах расплывалось и теряло контрастность — таким простым способом дракон вспоминал о содержимом своего ледяного брюха. Валентину не понадобилось особых усилий, чтобы догадаться: дракон собирается использовать Тардена в качестве своего главного козыря на неизбежных переговорах. Единственное, что хоть как-то беспокоило снежную тварь — так это полное непонимание, с кем же эти переговоры вести.

Пожалуй, подумал Валентин, можно добавить еще один канал. Слова пока не нужны, а вот ауру стоит пощупать. Вдруг удастся освободить Тардена без применения огненного меча?

Но снова почувствовать холодную ауру Валентину так и не довелось. Взгляд дракона описал стремительный круг, метнулся обратно, задержавшись на мгновение на Валентине — и в ту же секунду Валентин увидел себя в окаймлении яркого желтого света. Дракон наконец узрел своего врага.

— Кто ты? — скорее почувствовал, чем услышал Валентин его вопрос. — Чего ты хочешь?

— Поговорить, — ответил Валентин, сообразив, что все-таки включил речевой канал. Слова обоих собеседников рождались в сознании дракона, но при этом дракон не хуже Валентина понимал, что разговаривает вовсе не сам с собой.

— Я могу убить твоего короля, — констатировал дракон.

— Никакой он не мой король, — ответил на это Валентин. — Я — факир Фалер, и ты испортил мое последнее представление!

Желтый свет, очерчивавший Валентина в восприятии дракона, сменился на ярко-белый.

— Нет, — возразил дракон. — Я ждал, когда ты закончишь. Я уважаю Великого Фалера!

Надо же, подумал Валентин. Какая популярность!

— Зачем тебе Линно Тарден? — спросил он напрямую.

— Мне он не нужен, — ответил дракон. — Его хочет видеть Хозяин.

— Хеор или Фарсуд? — уточнил Валентин. По легкому движению глаз, возникшему на слове «Хеор», он узнал ответ раньше, чем дракон решился произнести его вслух.

— Савантхеон, — произнес дракон имя, прозвучавшее музыкой. — Среди людей он — Хеор, среди эльфов — Сатхенас. Я думаю, он будет рад встрече с тобой. Иначе я убью Линно Тардена, — закончил дракон с типично драконьей логикой.

Валентин осторожно подключился к телу дракона. Еще недавно оно ощущалось как раскинутая во все стороны плотная холодная аура; теперь же, стиснутая со всех сторон могучей хваткой Перчатки, драконья плоть превратилась в туго сжатую пружину, обвившуюся вокруг своего пленника. Валентин осторожно двинул своей собственной рукой, приказывая Перчатке сделать дракону некоторое послабление, и одновременно шевельнул свернутой в несколько слоев аурой. Пружина чуть-чуть разжалась, дракон никак не прореагировал. Либо сработало, решил Валентин, либо у Тардена серьезные неприятности.

— Почему ты назвал первым драконье имя? — спросил Валентин, желая потянуть время. Управление драконом давалось ему куда лучше, чем раньше, и Валентин надеялся, что через десяток-другой фраз сумеет освободить Тардена без применения Силы.

— Потому что Савантхеон, — сказал дракон, — один из нас.

Хеор — дракон?!

Валентин так опешил, что чуть было не потерял ощущение драконьего тела. Секундный наплыв тепла, острая паника — и Валентин снова стал ледяной пружиной.

— Он тебе сам об этом сказал? — вырвался у него совершенно неуместный вопрос.

Задавать подобные вопросы драконам, чье чувство юмора далеко превосходило человеческое, но при этом как правило выражалось в действиях, а не в словах, было смертельно опасно. Начав «смеяться» — Валентин так и не смог подобрать адекватного названия тому неописуемому состоянию, в которое приходили драконы под действием удачной шутки, — дракон начинал вести себя словно пьяный слон; шутки ради он мог спикировать мордой в землю, наплевав на всех своих седоков, или развернуть в сторону собеседника хвост с реактивной струей, мигом превращающей человека в факел. Последнее действие считалось среди драконов пошлой, банальной, но тем не менее невероятно смешной шуткой. Неудивительно, что профессия погонщика драконов не пользовалась на Побережье особой популярностью, оставаясь уделом нескольких кланов горного народа машвайров.

— Я видел его, — ответил дракон, воспринявший слова Валентина всерьез и даже как будто обидевшись. — Мы летали бок о бок, Фалер. Он — один из нас!

Еще один талант моего Учителя, о котором я и не подозревал, подумал Валентин. Ай да Хеор! Заморочить голову, и кому — снежному дракону! Вот что значит маг с трехсотлетним стажем.

Валентин вспомнил огненного дракона, Селингари, до сих пор подчиняющегося каждому слову того, кого он считал преемником Хеора, и констатировал, что Хеор разбирается в драконах едва ли не лучше, чем в людях. Пожалуй, разубедить снежного дракона в его заблуждениях не получится. Ну что ж, на то и Обруч.

Валентин повторил свой трюк с Перчаткой и снежной пружиной. Дракон раздулся на целый метр, практически вернув себе первоначальные размеры. Валентин на миг сконцентрировал все внимание на зрении; именно оно отражало подлинные мысли дракона, в то время как слова были лишь их несовершенным переводом на человеческий язык. Область зрения на миг изменила цвет, погасла, уступив место объемному изображению висящего в воздухе облака лазурного цвета, и снова вспыхнула красным. В центре ее по-прежнему находился обведенный ярким белым контуром человек. Факир Фалер, которого дракон намеревался присовокупить к королю Тардену. Не силой, нет — факир был сильнее. Обманом. Дракон верил, что всех, кто мыслит словами, легко обмануть.

Ого, оценил свои наблюдения Валентин. Посмотришь на мир его глазами, сам драконом станешь!

Ну что ж, господин дракон, подумал Валентин. Валяйте, обманывайте; а я уж как-нибудь по старинке. Грубой силой.

— Отпусти Тардена, и я сохраню тебе жизнь, — сказал Валентин, желая проверить, насколько ловок дракон в искусстве обмана.