Марина Ефиминюк - Берегиня Иансы

– Чего, Москвина, спасать пгишла, не сбежала? – раздался над ухом недовольный рокот Давидыва, которому Дарья наконец догадалась вытащить кляп изо рта. – Да остогожнее ты, глупая баба! Только затягиваешь сильнее!

– Куда я на поводке сбегу? – проворчала я.

– Чего так долго? – обвиняюще заявил Денис.

– Ты как? – спросила я у Николая скорее для очистки совести, нежели из сострадания.

Тот молчал, только тер лицо, пытаясь прийти в себя после диметрилового бреда.

– Надо гвать отсюда когти! – распорядился Денис, когда и с его путами было покончено.

– Надо, – кивнула я, – но сейчас вокруг деревеньки бродят волки.

– Ты боишься волков? – хмыкнул Савков.

– Таких и ты забоишься. Они сожрали нашу лошадь в минуту.

– Нашу единственную лошадь сожгали? – охнул Денис, отряхивая порты, и даже вылупился на меня возмущенным взглядом. – Как вы могли это допустить?

– А что ты прикажешь нам делать? – проворчала я. – Грудью на них кидаться?

– Ну вот у Дагьи гуудь вполне… – протянул тот в ответ, заработав возмущенное оханье кухарки.

– Я знаю, как отпугнуть зверей! – прервал нас неожиданно звонкий, почти детский, девичий голосок, и нас всех бросило в жар от испуга.

В проходе, похожая на тень, стояла Алевтина, кутаясь в шаль. Лунный свет окрашивал тонкие девичьи контуры потусторонним светом.

Мы примолкли в ожидании следующего хода гостьи. Доверия к девице не возникало ни на медный грош.

– Я вытащу вас отсюда, если вы возьмете меня с собой.

– Почему мы должны тебе верить? – тихо спросил Николай.

– Потому что за один разговор с вами меня посадят в клетку без еды и воды. Я больше не могу здесь.

– Хорошо, – согласился Савков, решив за нас всех и снова принимая на себя роль главного вдохновителя.

Алевтина быстро и воровато оглянулась, потом юркнула в сарай, прикрыв за собой дверь.

– Этих волков специально выращивают здесь, чтобы они охраняли лес от нежданных гостей. И чтобы, – она запнулась, – чтобы никто не смог уйти из обители. Я видела, как братья выходили за ворота и брали с собой веники.

– Веники? – ухмыльнулась я. – Они, часом, не оглаживают волков по холке, как нашкодивших котов?

– Москвина! – осек меня Николай и ласковым уговаривающим тоном обратился к девушке: – Это какие-то травы?

– Да. Нет. Я не знаю… – Аля смутилась и замялась. – Я не знаю точно, но они всегда берут с собой эти ве… – Она испуганно глянула на меня, смешавшись еще больше и нервно теребя шаль. – Веники. И держат их под замком.

– А ты уверена, что они от волков? Может быть, ваши благородные мужи в соседнюю деревеньку в общественные бани ходят? – издеваясь, хохотнула я.

– Наталья! – Возмущенный голос Дарьи зазвенел в темноте. – Она же ребенок!

– Да? А выглядит вполне взрослой.

– Ты знаешь, где они прячут травы? – Николай быстро подошел к Алевтине и почти нежно взял ее под локоток, отчего у меня внутри родилось какое-то неприятное чувство, а к щекам прилила кровь.

– Да, я знаю, – неуверенно кивнула Аля. – Я видела, куда они их схоронили. В молельный дом.

– Ты ведь нас туда отведешь?

– Я… Да! – Она схватилась за дверную ручку и тут же с вызовом заявила: – Я не ребенок, мне скоро будет двадцать! – А потом выскользнула вон, а следом за ней Николай.

– Ты тоже заметила? – насмехаясь, промурлыкал мне в ухо Давидыв. – Девица ничего себе так.

– Какой ты внимательный, ваше величество! – раздраженно рявкнула я, выталкивая Дениса в темный двор.

Цепочкой мы крались между спящими постройками-великанами, замирая от каждого постороннего шороха. Аля шла быстро, в движениях ее проявлялась отроческая резкость, да и сама она, казалось, была вылеплена из углов – острые локти, нос, подбородок. Длиннющая острая коса-змея спускалась до пояса.

Подведя нас к черному входу деревянной церквушки, она оглянулась и горячо зашептала:

– Там замок магический. Сама я вряд ли открою.

– Не страшно. Пойдем вместе, – хмуро кивнул Савков, следуя за ней.

Они скрылись в темноте.

Где-то в лесу вновь зазвучал протяжный заунывный вой, от которого щемило сердце и брала оторопь.

– Ужас какой-то, – буркнула Дарья.

Я ежилась от холода, поджимая ногу без лаптя. Пальцы в драном чулке совсем заледенели, и болела пораненная о камушек пятка. Ветер тревожил ночной лес и гонял по небу серые в лунном свете облака. Мы прятались в тени избы и с нетерпением поглядывали туда, где исчезли девушка и колдун. Откуда ни возьмись из трапезной на крылечко вышел высокий мужчина, постоял немного, размял руки. Блеснуло зеленоватое пламя, пахнуло жасмином, и загорелся крохотный глазок папироски. До нас дошел легкий запах дорогого табака. Денис жадно втянул в себя воздух и сглотнул слюну, нервно пряча руки в карманы портов.

– Эй, кто там? – ни с того ни сего окрикнул белорубашечник.

Мы, не сговариваясь, вжались в деревянную стену, будто бы стараясь слиться с ней.

– Я говорю, вылазь, кто там! – уже громче потребовал сектант, спускаясь.

– Что случилось, брат? – Из двери выглянул второй бородач.

Сердце у меня билось как бешеное. Кровь стучала в висках, от напряжения в горле пересохло и взмокла спина. Закрыв глаза, я все сильнее и сильнее прислонялась к грубым доскам.

– Кто… – И тишину рассек громогласный, оглушающий драконий вой, после которого волчья песня показалась всего лишь слабыми охами.

Округа отозвалась чудовищу страшным эхом. Лес в волнении взметнулся шелестом. Темнота вздрогнула и обдала порывом холодного ветра.

Брат остановился как вкопанный, задрав к небу голову и уронив папироску, мелькнувшую ярким затухающим огоньком. Тихо всхлипнула рядом Дарья, схватив меня за руку. Ее ладонь, влажная и холодная, с силой сжала мои пальцы, ища поддержки.

А вой все несся и несся, заставляя мои внутренности сжаться в ожидании огромного огненного столба. Но пламени не последовало.

Бородач скатился с крыльца и заголосил в ужасе:

– Глянь! Чудище! Живое! Крылья!

Дракон замолк на мгновение, чтобы начать заново, до дурноты, до ломоты в висках. Уже через несколько минут двор стал заполняться разбуженными братьями, едва успевшими натянуть широкие балахоны.

– Заткнись же ты! – беззвучно взмолилась я, чувствуя, как дрожь Дарьи заражает меня.

Чудище, словно услышав мой приказ, прекратило. В один момент стало тихо, только в ушах стоял невыносимый звон. А в наступившей тишине кто-то громко и четко произнес:

– Пленники сбежали!

– Они у молельни! – завизжал другой голос, и мы рванули с места, прекрасно понимая, что в замкнутом пространстве спастись не удастся.

– Держи их! – орали нам вслед.

За спинами раздавался топот. Рядом с ухом, всего в мизинце, просвистела пчела, я только через мгновение осознала – арбалетный болт. В пятидесяти саженях высился частокол, загоняя нас в ловушку.