Марина Ефиминюк - Берегиня Иансы

Я с мучением глянула на птичью ножку у себя в руке и непроизвольно скривилась:

– Будешь?

– Алька, хватай, хватай, – распорядился Денис, с радостью принимаясь за порцию Николая, позеленевшего от рвотных позывов. – Газ воготят нос, пусть ходят голодными.

Мы с Савковым переглянулись. Им-то, убогим, не понять, почему невозможно питаться дичью, выловленной ворожбой.

Насытившись, Давидыв бросил обглоданное крылышко в костер, но не успела косточка долететь до едва играющих язычков пламени, как небольшая крылатая бестия с тоненьким хвостиком и четырьмя лапами перехватила добычу и с лету шлепнулась мне на колени. От толчка я едва не кувыркнулась на спину, навалившись на Николая.

– Ой, что это? – взвизгнула Аля, вскакивая, когда болотный демон с зажатым в остреньких клычках крылышком довольно фыркнул в ее сторону.

– Это у Натальи такой домашний зверек, – проворчал Савков, отодвигаясь. – Знаешь, Москвина, у твоего страшного зверя редкостное чутье на неприятности. Вместо того чтобы попугать разбушевавшихся врагов, он всегда исчезает.

Николай вдруг глянул на болотного демона со странной симпатией. Признаться, меня это пугало. Еще несколько дней назад Страх Божий находился на самом верху его черного списка, очевидно, как раз подо мной и Давидывым. Если сейчас бес вызывал у него теплые чувства, то кто следующий в списке? Денис? А потом уж и до меня добраться немудрено.

Справедливость замечания заставила меня широко улыбнуться:

– Поганка истинный и бесповоротный трус. Зачем воевать, если можно дезертировать? Всю удаль оставил в замке Мальи.

Страх, догадавшись, что обсуждают его серую крылатую персону, выпустил косточку из пасти мне на порты, добавив к пыльным разводам жирные кляксы, и довольно квакнул.

– Это ты, Дарья, его научила! – обвинила я расслабившуюся от еды женщину.

– Я? – округлила глаза та и даже прекратила вытирать пальцы о грязный подол юбки. – Я что ж, по-твоему, квакаю?

– Нет, но после общения с тобой он набрался этой гадости.

Демон три раза громко отчетливо квакнул и птичкой взлетел на ветку тонкой березки. Гибкое деревце согнулось до самой земли.

– Лающим он нгавился мне больше, – признался Денис, качая головой.

– Послушайте, – Аля подсела к нему, подальше от зубастой твари, и трогательно закуталась в шаль, – вы были в замке Мальи?

Вокруг костра воцарилась мертвая тишина. Дарья Потаповна и юная девица, умирая от любопытства, с горящими нетерпением глазами ждали ответа, мы трое с вытянувшимися лицами задумчиво переглядывались. Внезапно стало понятно, что перемирие закончилось. Мы снова по разные стороны крепостного рва. Я на поводке, и кто-то из этих двоих мужчин носит подвязку. Я пленница, а они везут меня на заклание, и у каждого свои причины на то. И ничто: ни нежные чувства, ни пережитые вместе неприятности – не сможет свести нас снова вместе.

– Было дело, – прервал паузу, ставшую буквально неприличной, Николай.

– Действительно? – загорелась Алевтина. – А правда?..

– Лучше тебе не знать правду, – резко осекла я ее и быстро ретировалась к ручью, где преувеличенно медленно и тщательно стала мыть руки.

Корабли от Истоминского до Николаевска ходили редко. Следующий должен был отбыть только через четыре дня, и любая новая задержка означала, что мы его пропустим и застрянем в провинциальном городке на целую неделю. Нас преследовали Хранители, а теперь и белорубашечники, посему, как справедливо рассудили мужчины, путешествовать надо под ночными покровами, по возможности прячась от ненужных соглядатаев. Места вокруг тянулись дремучие и болотистые, кишащие разбойниками, но наших бравых путешественников мелочи не смущали. Дарья с Алей попытались возразить, но их даже слушать не стали. Я же резонно помалкивала – не моя это забота, когда вся эта гонка закончится, ведь на финише меня ждет слишком сомнительный приз.

Пока горе-путешественники спорили и решали, меня одолевала сонливость. Улегшись на траву, согретую жарким солнышком, под жужжание пчел да шмелей разнеженная я сладко заснула. И снова ко мне пришел дракон. Мне чудилось, будто он стоит у ручейка, где мы только что выкупались с наперсницами, и подобно буланому коню пьет студеную воду, а я наблюдаю за ним, спрятавшись в густых кустах, и ловлю каждое движение. И странная мысль пришла в голову – как грациозен он, как прекрасен, и гордость заполнила душу. А потом я вдруг подумала, что теперь никогда не буду одна. Разве можно быть одинокой, если у тебя такой брат-близнец?

– Наталья!

Я резко открыла глаза, вздрогнув, и уставилась в небритое лицо Савкова.

Черная щетина с проседью превратилась в густую бородку и делала его старше, а взгляд еще холоднее.

– Наталья, вставай! – Он тронул меня за плечо.

Я села, растерев лицо и пытаясь прийти в себя ото сна. Вечер, разукрашенный розовым закатом, плавно завоевывал мир. Небо седело, а солнце красными всполохами отгорало на горизонте. Костер потух, и от него осталась лишь черная клякса углей. Дарья с Алей, уже готовые к дороге, нетерпеливо переминались. Давидыв равнодушно ковырял в зубах тонкой палочкой и постоянно сплевывал, мучаясь без курева. Подозреваю, что сейчас Денис обрадовался бы даже чайным листам, лишь бы они сворачивались в самокрутку и давали побольше вонючего дыма.

Поднявшись, я сладко потянулась и размяла шею, чувствуя себя поистине отдохнувшей. Чудной сон оставил внутри странную сладость, которая, впрочем, быстро прошла, когда я вынуждена была шлепать голыми ногами по засыпанной бурой прошлогодней хвоей тропинке в густом сосновом бору. Морщась, я плелась в самом конце нашего маленького отряда и даже не пыталась делать вид, что хорошо себя чувствую.

– Москвина, – изредка подгонял меня Николай, – шевелись! Нам до темноты нужно выбраться на тракт.

– Давай сюда свои сапоги, и я полечу! – зло рявкнула я, и Страх Божий, уютно обнимающий меня за шею, квакнул, соглашаясь.

– В деревне все детишки бегают босиком, – мечтательно проронила Дарья. Волосы ее были собраны в неряшливый пучок на макушке и кое-как закреплялись тонкими палочками с пожухлыми зелеными листочками. Когда она оборачивалась ко мне, то самодельные шпильки казались кривыми рожками.

– Я выросла в городе и никогда не ходила босиком! Ч-ч-че-орт! Черт! Черт! Черт! – Я наколала пятку, прыгала на одной ноге, и едва переносила боль. – Дарья, если ты привыкла ходить босой, то отдай мне свои туфли!

– У меня большой размер! – расплылась та в довольной улыбке, словно сказала неописуемую приятность.

Но стоило мне сделать шаг, как острый камушек впился в чувствительное место под пальцем. От неловкого подскока в голени что-то звучно хрустнуло, ногу охватила резкая боль от самого сустава до колена. Тоненько взвизгнув, я повалилась на землю и схватилась за вывернутую ступню.