Эльберд Гаглоев - Во славу Блистательного Дома

Кстати, об инопланетном происхождении друга и учителя Тиваса Идонговича я распространяться не стал. К чему это я? Дедушка Курдалагон как-то надолго задумался. К добру ли это? Вдруг в нем его изыскательская половина верх берет и он нас к каким-нибудь своим опытам приобщить хочет? В качестве главного виновника.

Но нет, просветлел взгляд.

Злодейские планы, видать, ветром здравых размышлений пораздуло. Так что взор он на меня поднял уже ясный. Серый такой, прозрачный. Как сталь старая.

– Ты принес мне весть, ты принес мне надежду, ты привел мне человека с металлом в клинке, мне неведомом, – заговорил он, по одному отжимая пальцы крепкого, похожего на кувалду кулака. – Прав ли я буду, не одарив тебя? – Эти вагиги, похоже, невероятные транжиры, встречаю второго, и он тоже лезет одаривать. Хотя, первый, пожалуй, пошутил не по-доброму. Украшение его сбагрить придется.

– Я одарю тебя вестью. – Нет, все-таки правы предания. Очень многослойные ребятки, эти вагиги.

– У меня уже выспрашивали про старые зеркала. Но давно. Четыре года назад. Шипасы. – В голове возник горбоносый проходимец, почему проходимец, не знаю, но проходимец точно, в шароварах по колено, шитых золотом и жемчугом сафьяновых чувяках на босу ногу, безразмерной шелковой рубахе под кожаной безрукавкой и в цветастой пиратской бандане. Все, кроме банданы, различных оттенков желтого цвета. Там, где у нормальных людей животик, у этого тощая талия, во множество слоев намотан пояс, и холодного оружия в него упаковано, как в оружейной лавке. Явно криминальный тип. Но большой любитель антиквариата. Спасибо, Саин.

– Какому-то из их мадов срочно тогда понадобилось старое зеркало. Причем пришедшие от него знали, что сделано оно руками вагигов. А старые вещи вагигов весьма дороги. Так дороги, что не у всякого мада найдется столько, сколько надо для такой покупки.

Как я понял из кратких пояснений Саина, мады – это пиратские эмиры, причем наследственные. Чтобы у пирата в каком-то поколении были финансовые проблемы? Ну и цены, однако!

– За ними кто-то стоял, – открыл мне глаза на истину, а на самом деле еще больше запутал мастер Курдалагон. – Я указал им на дверь. Они не представляли для меня интереса. Да я ведь и вправду давно потерял следы тех зеркал. Но недавно они вернулись. И принесли нечто, объяснения чему я не могу найти. – Он порывисто встал и быстро выпорхнул из комнаты. До этого, если вы не обратили внимания, мастер шествовал. Похоже, это нечто в соседней комнате стояло, потому что мастер вернулся скоро. И торопливо. Там, откуда он появился, что-то грохнулось. Шумно так.

– Вот, – водрузил он на буфет нечто, завернутое в шелк, размером со среднюю картину. Посмотрел на меня почти с ненавистью. Неожиданно так, мирно ведь беседа шла. – Я не могу понять, как работает это зеркало, – и сорвал со свертка шелк.

Ну всего я мог ожидать, но плазменная панель!? Опа-па. Или земляками запахло? Нет, а похоже. Не могу объяснить, но нет, не человеческие руки это собирали. Хотя мысль техническая шла очень даже похоже. Рамку самоцветами и камешками драгоценными так украсили, что и первокласснику понятно, где «плей» нажимается. А внешнего питания штуковине и не требуется. Кнопочку нажал, зеркало и заработало. Вставший за мной вслед, Хамыц гулко сел. Его вообще-то обычно не слышно, а тут вот заметно получилось. Крепкий дом вагига вдруг покачнулся. Но того это совсем не тронуло. Он смотрел на меня весьма довольно. Я уж решил, что быть мне препарированным.

– Ты смог решить эту задачу! Но как оно работает? – опять стал заводиться он. Я вспомнил, что вагиги славятся своим скверным характером, и решил принять меры радикального характера.

– Остановись, – рявкнул я.

Он прицеливающе посмотрел на меня.

– Ты знаешь, как работает это? – медленно указал я пальцем на зеркало с дракончиками. Он кивнул.

– А я не знаю, как работает эта штука. Знаю лишь, как ее включить.

Недовольный мастер, уже слегка успокоившись, брякнулся в свое кресло.

Дом содрогнулся вторично. Хамыц не реагировал, он завороженно смотрел за разворачивающимися на экране событиями.

Еще час ушел на психотерапевтическую беседу на темы различного хода технического развития различных сообществ. В процессе беседы выяснилась, кстати, интереснейшая вещь. В телевизоре были каналы, и они переключались. А это давало основания полагать, что где-то рядом присутствует и передатчик.

На прощание мастер Курдалагон сделал-таки мне подарок. Причем очень тонко. Сначала он напомнил мне об опасности, которую несет в себе выданное мне его предыдущим соплеменником украшение, и даже сам предложил мне исправить этот досадный штришок, для чего пригласил нас в свою мастерскую. Я с радостью последовал за ним, Хамыц же с треском оторвал взор от телевизора, затем себя от скамьи, затем с грустью глянул на дверь, за которой спряталась любимая игрушка. Но, осмотревшись, увидел, что украшает здесь стены, и грусть прошла. Он стал в немом восторге обозревать то, что висело на стенах. ОРУЖИЕ. Именно в таком написании. Ибо абсолютно правы были те, кто говорил, что лишь вагиги творцы. Не боясь оскорбить других мастеров, скажу – это правда.

Я чересчур увлекся созерцанием окружавших меня дивных вещей, поэтому не сразу понял, что медоточивый голос, описывающий прелести подаренного мне ожерелья, принадлежит нашему почтенному хозяину. Ну а когда понял, сообразил и то, что отдавать ожерелье почтенному мастеру совсем не хочется, ибо этот самый умалишенный вагиг, оказывается, великий мастер в металлическом плетении, и каждое его творение столь прекрасно и совершенно, что глаз не оторвать. А посему не соглашусь ли я, несомненный посланник Великих... да, конечно, соглашусь... в обмен на этот таящий в себе еще не известно какое число скрытых сюрпризов предмет, который, надеюсь, принесет столько радости почтенному мастеру тихими стариковскими вечерами, принять что-нибудь другое.

В общем, мы получили прибавление к своему арсеналу. Я стал обладателем трости, дополнявшей мой образ отставного офицера – эти бриджи, френч – и подходившей к моим украшениям из синего камня, венчавшим солидное навершие.

Она несла в себе немалую неприятность предполагаемым попустителям на мою персону в виде длинного обоюдоострого клинка. Гарду при этом заменяли два клинка покороче, что раскрываются, мой друг, – (это про меня), – как только вы обнажаете меч. А чтобы закрыть их, надо лишь слегка повернуть ободок. Хамыц получил веер – это так, для досуга, друг мой, – крайний из стержней которого нес в себе аккуратный кистень на длинной, очень тонкой и прочной цепи, метра в два длиной. Навершие кистеня было остреньким и выстреливалось. Вот этот шпенек, друг мой, для закрытия, а этот – для удара. Да, для той дамы, аромат которой вы несете. Дивные, дивные духи! И вам вот гундабанд одиночный полевой, полезнейшая для путешественника вещь.