Майкл Муркок - Скиталец по морям судьбы / The Sailor on the Seas of Fate [= Моря судьбы]

— Нет, — ответили Четверо-в-Одном, не прекращая движение.

— Что ж., в таком случае знай, что тебя ждет гибель.

Учетверенная сущность высоко вскинула меч и обрушила его на глаз колдуна, на бассейн, где кипел его разум, точь-в-точь такой же, как тот, где обретался разум его сестры, но Агак уже был куда сильнее и тотчас оправился от удара.

Он выбросил из себя массу длинных тонких упругих щупалец, которые заметались в воздухе вокруг Четверых-в-Одном, пытаясь сковать его движения. Тот обрубал их одним взмахом меча, но щупальца появлялись вновь. Агак все продолжал поглощать энергию, и тело его, которое смертные приняли за обычное здание, начало раскаляться, наливаясь багрово-красным светом. От здания веяло нестерпимым жаром.

Меч завывал, полыхал, и черное с проблесками золота сияние столкнулось с алым и разлетелось огненными брызгами.

И все это время Учетверенный продолжал ощущать, как сжимается вокруг него Вселенная, как все ближе она подходит к гибели.

— Агак! — воскликнул он. — Верни то, что ты украл!

Стены, трубы, кабели, раскаленные докрасна, слепили глаза нестерпимым светом и обжигали страшным жаром. Атак вздохнул. Вселенная застонала.

— Я сильнее тебя, — воскликнул Агак. — Теперь я сильнее!

Учетверенный знал, что Агак отвлекается на тот краткий миг, когда поглощает новую порцию энергии, но сознавали они также и то, что сами обязаны отнимать силу у Вселенной, чтобы победить колдуна. И вновь меч взлетел в воздух.

Сперва клинок двинулся назад для размаха, рассекая в своем движении мириады измерений, напитываясь их могуществом и энергией. Затем, все увеличивая скорость, он начал обратное движение.

Клинок обрушился сверху вниз, излучая ревущее черное сияние.

Клинок упал, и Агак ощутил удар: тело его изменилось.

К огромному глазу колдуна, к бассейну, где находился его разум, стремился Черный Меч.

Он разрубил столб протянувшихся ему навстречу щупалец, пронзил восьмиугольный глаз Атака и, продолжая движение, погрузился в бассейн, самую сокровенную и важную часть колдовской сущности. Окунувшись в этот океан энергии, клинок втянул ее в себя и направил вверх, своему хозяину — Четверым, что были Одним.

И что-то закричало во Вселенной.

По камню мироздания пробежала дрожь.

И Вселенная умерла, тогда как Агак еще лишь начинал биться в агонии.

Учетверенный не стал тратить время, чтобы убедиться в окончательной победе над противником.

Он извлек клинок из глаза Агака и отправил его назад, сквозь измерения, и везде, где проходил колдовской меч, сила возвращалась.

С торжествующим воем меч вращался.

Вращался еще и еще, рассеивая энергию.

Вращался с победной песнью и нес с собой облегчение.

И сполохи черно-золотого света срывались с клинка, и мир с жадностью поглощал их.

Еще какое-то мгновение назад Вселенная была мертва, но теперь она вновь пульсировала жизнью, обогащенная энергией Агака, Колдун также был еще жив, но совершенно обессилен. Он пытался изменить форму и теперь наполовину походил на то здание, которое увидел Хоукмун на острове, но отчасти напоминал и Четверых-в-Одном, Здесь виднелась часть лица Корума, там — чья-то нога, в другом месте — фрагмент меча… Похоже, в какой-то момент Агак решил, что сможет победить Четверых, лишь приняв их форму, точно так же, как Учетверенный принял личину Джагак.

— Так долго ждал. — выдохнул колдун и спустя мгновение лишился жизни.

Учетверенный вложил в ножны свой меч.

Над руинами многих разрушенных городов пронесся вой. Сильный ветер ударил в тело Четверых, и гигант рухнул на колени. От удара лопнули все четыре лица. Потом тело приняло свою первоначальную форму — тело колдуньи Джагак. Внутри него из жидкого мозга поднялся Вечный Герой и вытащил свой меч. Четыре существа метнулись в разные стороны — и снова Эльрик и Хоукмун, Эрекозе и Корум стояли по углам бассейна, соединив кончики своих мечей.

Все четверо убрали; мечи в ножны. Секунду они смотрели друг на друга. В глазах у них — застыл ужас. Первым отвернулся Эльрик. Он стоял и смотрел на Ашнара Рысь, удивляясь поведению Ашнара, который хихикал и жевал свою бороду, раздирая ногтями лицо. Меч Ашнара валялся на полу.

— Теперь у меня есть тело. У меня опять есть тело, — шептал Ашнар Рысь.

Эльрик смотрел на Хоуна-Укротителя Змей, свернувшегося калачиком у ног Ашнара, на Брута из Лашмара, который появился из темного коридора и упал. В комнату вошел Отто Блендкер. Его меч покоился в ножнах. Глаза Отто были закрыты, он весь дрожал, хотя и держался на ногах.

И тогда Эльрик подумал: «Я должен все это забыть, иначе я сойду с ума».

Он подошел к Бруту и помог ему подняться на ноги.

— Что ты видел?

— Куда больше, чем заслужил за все свои грехи. Мы оказались в ловушке, запертые в этом черепе… — И Брут заплакал, как плачут маленькие дети. Эльрик взял руки высокого воина и погладил его по голове, но не смог найти слов, чтобы утешить его.

— Пора уходить, — сказал Эрекозе. Его глаза сверкали. Он пошел вперед, хотя ноги его заплетались.

Помогая тем, кто был совсем слаб, уводя тех, кто сошел с ума, унося тех, кто умер, воины отправились в обратный путь по мертвому телу Джагак. Не было больше защитников, создаанных охранять ее тело. Коридоры и комнаты стали холодными, а стены хрупкими. Люди были счастливы, когда выбрались наружу и увидели руины, тени, замершее в зените красное солнце.

Отто Блендкер был одним из воинов, сохранивших здравый рассудок, пройдя через тяжелое испытание. Когда он вышел из здания, он вытащил свой факел, достал коробочку с углями и запалил факел. Другие тоже разожгли пламя. Эльрик с трудом подошел к останкам Агака и задрожал, заметив на чудовищной каменной глыбе отпечаток своего лица. Альбинос удивился, поняв, что остатки колдуна — нагромождение каменных обломков — невозможно поджечь. За спиной у него вспыхнули останки Джагак. Воины быстро разожгли огромный костер, столбы ревущего огня поднялись в небо, а вместе с ними понесся белый и красный дым, закрывавший диск солнца.

— Любопытно, знал ли Капитан, зачем он послал нас сюда? — заговорил Корум.

— И мог ли он представить, что произойдет? — ответил Хоукмун. В его словах звучала обида.

— Никто, кроме нас, точнее, того существа, которым мы стали, не смог бы сразиться с теми двумя колдунами, — ответил Эрекозе, — Все прочие способы были бесполезны. Никто другой не справился бы с этой невероятной задачей.

— Похоже на то, — заявил Эльрик. Больше он ничего не сказал.

Корум ободряюще заметил:

— Будем надеяться, что ты забудешь все это, как забыл, или еще забудешь, ту, другую битву…

Эльрик наградил его суровым взглядом.

— Доброе напутствие, брат.