Александр Прозоров - Жребий брошен

— И что такое, по-твоему, война? — вкрадчиво поинтересовался Олег.

— Это серебро, золото. Много, — выдохнул купец. — Коли ратник добычу какую взял, таскать ее с собой несподручно. На месте он ее за десятую, за двадцатую часть от истинной стоимости отдаст. Беглецу с добром, за всю жизнь накопленным, убегать тяжело, всего не утащить. Он это все за пару монет отдаст, дабы хоть что-то получить. А бесхозного добра сколько везде валяется?

— Ты хоть понимаешь, друже, — как-то сипло получилось у Олега, — что там кровь льется, что там животы люди кладут?!

— Никак, пристыдить меня хочешь, колдун? — засмеялся Любовод. — Нешто без моего участия ратники резать друг друга не станут? Станут, еще как станут. Ну, и какой прок, коли все добро вокруг них без смысла пропадет? А так хоть кому прибыток. Ратным — серебро, ограбленным — пара монет в утешение. Ну, и мне в уплату за риск прибыток.

— Ты же, вроде, обещал правителю в войско его вступить, а не торговлей заниматься?

— Я обещал помочь, чем смогу, — поправил его купец. — А помощь моя во первую руку в том, чтобы рядом в нужный момент оказаться и воину усталому плату за его добычу ратную предложить. Опять же, коли земли каимские разоряться начнут, то наверняка пара суденышек каких нам тоже недорого достанется.

— На крови серебро зарабатываешь, Любовод.

— Ты не бойся, друже, оно от такого прибытка ни липким, ни соленым не становится, — посерьезнел купец. — И неча меня укорять. Мы с тобой сотоварищи, а посему доход весь не токмо в мою мошну пойдет, но и в твой кошель. Али отказаться от своей доли удумал, друже? А коли совестлив ты безмерно, так саблю можешь потупить за правое дело. Поможешь Аркаиму, правителю законному, на стол сесть, народ забитый от тирана избавишь, детям слезы осушишь, мужам честь вернешь, дело доброе совершишь. А там, глядишь, за честную службу от хозяина здешнего еще чего перепадет. Он, вижу, иноземцев уважает.

Договорить друзьям не дал черный воин. Вошедший в зал дворца Сарыч даже без доспехов всю одежду, от рубахи до штанов и плаща, носил только черную.

— Здоровия вам, чужеземцы, — коротко поклонился он. — Коли вам позволяют силы, можете сходить со мной в амбар и отобрать среди взятых у бандитов вещей те, что вам до грабежа принадлежали.

— Можем, — тут же встрепенулся купец. — Конечно, можем. Чего зазря в постели бока-то отлеживать?

— Следуйте за мной, — кратко распорядился смолевник и крутанулся вокруг своей оси.

Олег почему-то думал, что склад с добычей находится где-то внизу, в поселке. Но нет. Он помещался все в том же странном строении, прилепившемся к горе в самом начале расселины. Правда, находился он внизу, прямо на скальной породе — никто и не потрудился выравнивать каменный пол, — и освещался единственным окном с собранной из мелких кусочков слюдой.

Свой поясной набор Середин нашел практически сразу: непривычный для нынешнего времени изогнутый клинок, вероятно, показался воинам странным, и его положили отдельно. Серебряная с самоцветами ложка — в чехле, ножи оба — на месте, в сумку никто, видать, и не заглядывал. А вот с тяжелым серебряным кистенем, похоже, он распрощался где-то на реке.

Черный Сарыч с интересом проследил, как гость застегивает ремень, не удержался:

— Зачем тебе кривой меч, чужеземец? Из-за угла колоть?

— За щит бить удобнее… — Вдаваться в объяснения, отчего сабля лучше меча, Середин не стал. Слишком долго рассказывать. — Скажи лучше, друже, отчего вас смолевниками кличут? Оттого, что черные, как смоль?

— Нет, не оттого. — Воин мимо Олега глянул на невольницу, что выбрала себе ремень с длинным мясницким ножом и маленьким разделочным ножиком. Снаряжение явно не подходило ей по размерам, чтобы застегнуть — новые дырки колоть требовалось. Тем не менее возражать против присвоения добра Сарыч не стал. — Смолевники… Смолевниками у нас жуков издавна зовут. От них к нам кличка прилипла. За то, что броню на себе таскаем постоянно, ако жуки панцирь. А черную смоль у нас дегтем называют. Обычная смоль желтая, как глаз мудрого Аркаима.

— Вот и мой нашелся! — обрадовался Любовод, потянул клинок. Раздался грохот, куча оружия посыпалась. — О, Ксандр, и твой меч показался. Оголовье приметное, с крестом.

— А я этот возьму, — сделал свой выбор Будута. — Можно?

— Сундуки с товаром, что у бандитов нашли, выше этажом хранятся, — сообщил воин. — Там запоры имеются. Желаете к себе отнесть, или у нас пока оставите?

— Какая разница? — не понял купец. — Что в амбаре, что в комнате — все едино у вас будет. А под замком удобнее.

— Как скажете, чужеземцы, — согласился Сарыч. — А ныне отдыхать можете. Вижу, нездоровы вы еще.

Следующие два дня гостей никто не беспокоил. Угощения и питье доставляли к ним в комнаты, «ночные вазы» выносили по три раза в день. Лежи да наслаждайся покоем! От местных снадобий синяки и кровоподтеки проходили с удивительной скоростью, на глазах желтея и рассасываясь. Губа у Урсулы зажила совершенно, синяк под глазом исчез, а тот, что на виске — стал уже совсем незаметен. Судя по отражению на клинке — Олег тоже выглядел достаточно прилично. Сидеть в четырех стенах изрядно надоело, а потому на третий день после встречи со здешним правителем ведун позвал свою невольницу подышать свежим воздухом.

Знакомым путем они вышли во двор, и тут Олег остановился. Идти за пруд, к яшмовому дворцу, значило вторгаться в личные покои властителя. Конечно, не зная здешних нравов, он мог и ошибаться — но лучше было не рисковать. Прогулка по утоптанному каменному двору могла выглядеть только как вышагивание по кругу вдоль серых стен а-ля «арестанты на прогулке». И тогда ведун, взяв рабыню за руку и указав на въездную арку, предложил:

— Глянем, чего там?

Выходу гостей из дворца никто не препятствовал. Они миновали темный тоннель, ступили на карниз — и тут же испуганно прижались спиной к стене. В лицо ударил порыв ветра, грозя столкнуть с узкой тропы, а от открывшейся под ногами пропастью тут же закружилась голова.

— Ты уже глянул, господин? — жалобно спросила девушка.

— Ну, — сделав пару глубоких вдохов, взял себя в руки ведун, — кое на что посмотрел. Красиво. Нужно привыкать к высоте, Урсула. Застряли мы здесь, похоже, надолго. Нельзя же все время во дворце, как на привязи, болтаться.

— Прости, господин, но мне страшно.

— Мне тоже, если тебе от этого станет легче… — Середин чуть наклонился вперед и тут же отпрянул обратно. В отличие от окна в комнате, здесь не имелось никакой опоры, способной остановить потерявшего равновесие человека, но нужно привыкать. Потихоньку. Давай чуть-чуть здесь попутешествуем. Что вниз по тропе, мы знаем, оттуда пришли. Проверим, куда она ведет дальше вверх.