Александр Прозоров - Жребий брошен

— Мой брат посвятил слишком много сил борьбе за власть и слишком мало — изучению древней мудрости! — В голосе правителя звучало нескрываемое торжество. — Ему придется обходиться в боях только своими бандами. Согласись, ведун, превосходство в знании — это великая сила.

— До тех пор, пока ей не доведется столкнуться с банальным, остро отточенным клинком, — спокойно возразил Олег.

— Ничего страшного, оружия у меня вдосталь. — Властитель взмахнул рукой, и мертвецы со всех концов плоскогорья начали собираться к нему. — Мои ремесленники ковали его много лет, готовясь к возможному нападению Раджафа на наши долины. Да и клинки, что привез твой друг, тоже пришлись весьма к месту. Мечей теперь хватит на всех. Ну, как тебе моя армия, чужеземец?

Мудрый Аркаим широким жестом указал на столпившиеся полукругом сотни скелетов, полугнилых останков и просто мертвецов. Девушка наконец-то перестала выть в ухо и сползла на землю без сознания. Олег наклонился, уложил спутницу на бок, стянул с ног войлочные тапочки и подложил ей под голову, чтобы не исцарапалась о камни. Потом выпрямился и кратко ответил:

— Сброд.

— Ну, это пока, чужеземец, — недовольно поморщился правитель. — Когда я вручу им мечи и дам команду: «Вперед!», — разве найдется сила, которая сможет их остановить?

— Двадцать минут, мудрый Аркаим. Я даю им двадцать минут существования после того, как их обнаружит противник. После чего твоей армии не станет.

— Почему?

— Я видел бойцов Раджафа, мудрый Аркаим. Они умелы, обучены, у них есть катафрактарии, или рыцари, или шевалье, или кованая рать — уж не знаю, какой из терминов тебе более понятен. Удар полусотни тяжелой конницы раскидает это воинство, как кегли, и никакие мечи тут ничего не заменят. А колесницы, которые я тоже видел, легко добьют тех, кто остался.

— Вот как? — степенно кивнул правитель. — Как же тогда поступить? Отдаться на милость тирана? Самому положить голову на плаху, а людей своих, выросших свободными, добровольно привести в застенок на потеху Раджафу?

— Не надо впадать в крайности, мудрый Аркаим, — задумчиво почесал кончик носа Середин. — Если эта толпа для войны не пригодна, это не значит, что из нее нельзя сделать пару крепких батальонов. И прежде всего, главное оружие пехоты — это не меч, а щит. Щит и копье. Хотя нет, главное оружие — это сомкнутый строй. Я думаю, у вас в армии пехоты никогда и не было? Ну да, само собой. Воевали вы в основном со степняками, а за ними пехтуре бегать бесполезно. Да и не настолько вы нищие, чтобы на своих двоих по дорогам войны топать. У нас на Руси тоже даже слова такого «пехота» никогда не было. Но зато был опыт общения со всякого рода эллинами и римлянами. Конница, конечно, всегда лучше, но… Не думаю, что у тебя найдется еще и конское кладбище.

Правитель опять кивнул, внимательно слушая гостя.

— Итак, — продолжил ведун. — Главное оружие пехоты — это строй. Строй копейщиков. Если кованая сотня легко стопчет тысячную толпу, то даже тысячная рыцарская лава разобьется о плотный копейный строй. Проверено, и не раз. Второе — щиты. Мертвы твои воины или нет, боятся они ран или бессмертны — все это неважно. В бою плотный строй смыкает щиты в стену. А конница — не таран, колотить ею в стену — занятие бесполезное.

— Ты так говоришь, ведун Олег, словно пешие воины в строю непобедимы. Но всего минуту назад обмолвился, что конница лучше пехоты, — вопросительно изогнул бровь правитель. — Как же так?

— Лучше, — согласился Середин. — Конечно, лучше. Удар плотного строя кованой конницы в строй пехоты прорвет его почти наверняка. Но вопрос тут будет уже не в оружии, а в численности, стойкости, умении использовать собранные силы. Если толпу вооруженных дикарей легко разогнать малыми силами умелых бойцов, то при столкновении в плотных порядках рубка будет идти уже на выносливость и численность. Кого хватит на дольше, кто меньше боится боли, у кого останутся свободные силы для маневра — например, обойти врага и зажать его в кольцо, вырубить до последнего. И вот здесь уже перевес в численности пеших ратников может оказаться решающим. Но не следует забывать еще и о легкой коннице, тоже могущей зайти с тыла, с фланга, способной на стремительный неожиданный маневр… Так что, мудрый Аркаим, просто сказать этой полумертвой толпе: «Вперед!» — мало, очень мало. Кто-то должен идти с ней и поминутно указывать, где стоять, где наступать, где обходить, а где и пятиться. Надеюсь, я не обидел тебя своим скепсисом, мудрый Аркаим?

— Ну, что ты, чужеземец, — задумчиво ответил правитель. — Я не настолько глуп, чтобы проявлять упрямство, услышав взвешенные и разумные слова. Ведь вслед за пустым упрямством всегда спешит поражение. Значит, ты считаешь, что с этой ратью мое поражение неизбежно? А успех возможен только после правильной подготовки воинов при наличии хорошего воеводы?

— Да, мудрый Аркаим, — склонил голову Середин.

— Я согласен, чужеземец. Ну, что же, быть посему. Я прошу тебя возглавить мою армию, ведун Олег, обучить ее по своему разумению, перейти реку и освободить наследные мои земли от тирана.

— Но я совсем об этом не просил! — опешил Середин. — И в мыслях не было!

— Это неважно, что было в твоих мыслях, чужеземец. Совсем неважно. Но ты только что доказал, что весьма сведущ в воинском искусстве, знаешь, что необходимо сделать для победы, умеешь быстро разбираться в обстановке, находить решения. Кому же, как не тебе, доверить это дело?

— Но я здесь чужой! Как можно доверить армию своей страны заезжему путнику? Неужели у тебя нет иных командиров, воевод, сотников? Того же Черного Сарыча взять! Нет, мудрый Аркаим, я не могу. Это… Причем тут я?

— Отвечу по порядку, — кивнул властитель, глядя через плечо гостя на лежащую без сознания девушку. — Раны на ваших телах, чужеземцы, ясно показывают, что вы тут уже не совсем чужие и разбираетесь, кто здесь прав, кто виноват. Кто несет людям покой и процветание, а кто — боль, страх, неволю. Чего же более? Я вижу, чувствую: вы честные люди. А значит, станете честно сражаться с тираном за свободу, за благополучие простых людей. Что касается командиров, то их у меня действительно нет. Мои воинские силы не столь велики, чтобы содержать множество воевод. Хватает и пары сотников. Ты же человек в этом деле опытный и умелый. По советам видно, да и по тому, что одолеть непобедимого стража смог. В одиночку, считай, половину сил у деспота отобрал. Черный Сарыч — воин отважный. Да токмо конник он, сотник смолевников. Ты мне сам ныне сказывал, чем ратное дело конное от пешего отличается. Иное мастерство тут надобно, опыт иной. Посему Сарычу с храбрыми товарищами своими лучше будет здесь, у селения нашего, остаться. Дорогу ворогу в случае опасности нежданной заслонить. И, потом, сотоварищ твой, что о торговле печется, клялся в помощи вашей. Делу благородному, сказывал, помогать станете, как можете. Вот она, помощь, и потребовалась. Мне нужен воевода, который поведет армию на врага и вырвет у бандитов кровожадных свободу для народа нашего… Но самое главное даже не в этом, чужеземец. Ты не испугался восставших из вечного сна мертвецов.