Александр Прозоров - Жребий брошен

— Интересно… Ты хорошо рассказываешь, чужеземец. А что еще может вызвать поражение?

— Прорыв конницы во фланг или в тыл, — принялся загибать пальцы Олег. — Но на такой случай воевода обычно оставляет себе резерв. Тяжелая конница в охваты не бегает, кони под тяжестью брони устают быстро, а легкая — нестойкая, ее отогнать несложно. Второе — лучники. Они могут изрядно крови попортить. Правда, не нам. Нашим гаврикам укусы стрел, да и копейные уколы, пожалуй, совсем безразличны будут. Третье — нарушение строя. Если местность плохая — с ямами, канавами, буераками, — то строй ровный держать почти невозможно. А рассыпавшийся строй — это уже толпа. Дичь, легкая добыча. Особенно для конницы.

— Что же, ведун Олег, вижу, я в тебе не ошибся…

— Постой, мудрый Аркаим, — вскинул палец Середин. — Это была хорошая часть в моем отчете. А теперь перейдем к неприятной. Разойтись!

Поскольку туповатые зомби на команду никак не отреагировали, он, пройдя вдоль строя, сильными толчками сместил со своих позиций два десятка воинов первого ряда. Потом скомандовал:

— Сомкнуть ряды!

Мертвецы вернулись на свои места. Но как! Щиты стояли сикось-накось, местами между ними темнели щели. О том, чтобы они лежали друг на друге черепицей, не было и речи. Олег устало начал командовать:

— Левый край подпираем плечом. Правый кладем поверх щита соседа. Приготовились, начинаем наступление. Шаг, два. Разомкнуть щиты, ударить мечом. Шаг, два. Разомкнуть, ударить. Стоять!

— Извини, чужеземец, но это действительно принесет пользу? — засомневался правитель. — Вот этот способ наступления? Как-то он… слишком прост…

— Рожон тоже прост. Земля и заточенная деревяшка. А конницу останавливает получше каменной стены, — угрюмо ответил ведун. — В давке на поле боя этот способ резни дает отличные результаты. А при наступлении правильного строя давка возникает всегда. К тому же, как ни тупы мертвецы, но смысл команды убивать вполне понимают. Метиться будут в живое. Разомкнуть ряды! Развернуться! Сомкнуть строй!

Длинная фаланга в шесть рядов четко развернулась и встала длинной линией. Но о том, чтобы щиты представляли из себя стену, речи опять не шло.

— Вправо на четверть поворота! Сомкнуть щиты! Наступление! Шаг, два! Шаг!

В этот раз мертвецы, повернувшиеся в направлении дальней вершины, не смогли составить никакого строя, а когда начали двигаться по нагорью, и вовсе смешались в толпу.

— Вот так, мудрый Аркаим. Вот и все, чего я смог добиться. Больше не могу. Устал. Все время как лбом о стену! Зомби послушны и исполнительны, но тупы безмерно.

— Первое построение выглядело лучше, — признал правитель. — И наступление тоже.

— Какая разница? Кто мне даст возможность на поле боя выстраивать и ровнять ряды? Так раджафовские банды и станут ждать, пока мы супротив них силу подготовим! Да и следить во время битвы за многим другим придется А ну, перестроение понадобится делать? А ну, на марше конница в атаку ринется? Пока я таким макаром полки выстраиваю, нас десять раз в труху истоптать успеют! Это бесполезно, мудрый Аркаим, бесполезно. Эти твари понимают только две команды: убивать и не убивать. Все прочее оказывается выше их разума! С баранами и то проще было бы!

— Ты разочаровываешь меня, чужеземец, — втянул носом воздух законный правитель Кайма. — Очень разочаровываешь. Но от моего гнева войска не станут ни сильнее, ни умелее. Посему я не стану говорить о карах. Я скажу о победах. Подумай, ведун Олег, подумай очень хорошо, прежде чем ответить на мой вопрос. Сейчас ты мне объяснил, отчего не можешь подготовить мою рать к наступлению. А теперь ответь: что нужно для того, чтобы она стала способной к битвам?

— Что нужно для этого? — Олег покачал головой. — И думать ни к чему. Требуется, чтобы воины понимали короткие команды и тут же выполняли их в полном объеме, без дальнейших понуканий и пояснений. Ну, типа как при команде «вспышка слева» воин обязан тут же прыгнуть в ближайшее укрытие или ямку, или повернуться ногами влево и лечь, накрыв голову руками.

— Вспышка? — удивился правитель. — Что это?

— Неважно, — отмахнулся Середин. — Это я так, для примера. А для зомби… Скажем, так… Я отдаю приказ: влево на четверть поворота! Услышав ее, каждый из мертвецов должен сделать четверть оборота, выровняться с теми, кто стоит справа и слева, поставить щит так, чтобы он стал частью общей черепицы получившейся шеренги, опустить копье и приготовиться отражать нападение. Но чтобы все это от начала и до конца выполнялось по одной команде! Самое большое — два-три слова! И больше никаких пояснений, либо нас успеют смять и втоптать в землю.

— Требование понятно… — кивнул Аркаим. — Сколько команд обязаны понимать воины?

— Ну-у-у… Поворот на четверть, поворот, поворот на три четверти… — начал загибать пальцы ведун. — Это получается восемь команд. Потом приказы сомкнуть строй, разомкнуть — десять. Отражение атаки конницы, отражение колесниц, отражение пехоты — тринадцать. Наступление — четырнадцать. Что еще? Вроде, все… Приказы типа: «Вперед, и убивайте всех, кого увидите», — они и так понимают, много ума не нужно. Команду «Стой!» они тоже всегда выполняют отлично. Да, четырнадцать основных команд. Пожалуй, этого хватит. Хотя… Еще одна. Мне нужно иметь возможность их различать.

— Это как? — не понял хозяин горного дворца.

— Элементарно, — устало вздохнул Середин. — В нормальной армии можно давать команды типа: «Первая рота налево, вторая направо, третья прямо». И триста человек без путаницы и споров расходятся в разные стороны. Мне же приходится или отдавать команду всем сразу, или тыкать каждого пальцем в грудь… Достало.

— Возвращайся к себе, ведун Олег. Тебе принесут пергамент и перо. Напиши подробно, до самой мельчайшей мелочи, как и что должны делать они по каждому приказу. Закончишь — перешли со слугой ко мне. Надеюсь, мне удастся выполнить твою просьбу. И горе тебе, если даже после этого ты не сможешь вывести армию в священный поход!

— Будет армия — будет поход, — буркнул себе под нос Олег и склонился в поклоне.

Что ни день, то сильнее ему хотелось отказаться от великой чести, предложенной мудрым Аркаимом, — потому как правитель все более явно относился к нему, как к слуге, обязанному терпеть гнев и выполнять любые прихоти. Сдерживали только два момента. Во-первых, сколь ни противен ему становился хозяин горного дворца, но народу Каима все равно следовало помочь добиться свободы. А во-вторых, Любовод просто грезил предстоящим походом, рассчитывая за время войны разом и дела торговые поправить, и суденышко пригодное к долгому переходу раздобыть.

— Или правители все одинаковы? — вслух подумал он. — Как говаривал кто-то из психиатров, абсолютная власть развращает… Или так сказал один из политиков?