Янис Кууне - Каменный Кулак и Хрольф-Потрошитель

Шеппарь поспешил на нос драккара. Помощник, подобрал шест, брошенный возле мачт-фишерса в начале потасовки, и последовал за ним. Волькша на всякий случай остался возле своего не слишком сообразительного приятеля.

Небесная полынья, в которой плескалась луна, расширилась и заняла большую часть неба. Черный как смоль небосвод заблестал звездами. Годинович пригляделся и с радостью узнал среди них Большой Ковш. [84]Он сиял с правого борта драккара. А огонек, из-за которого разгорелась недавняя свара, мерцал слева по ходу. Входит, он был на Юге… Не успел Волькша порадоваться такой милости Небесной Пряхи, [85]как от форштевня раздался приказ Хрольфа:

– Еror i vattnet! Roth! Roth! Roth! Olg, till vдnster. Till vänster! [86]

– Шеппарь велит поворачивать налево, – подсказал Волкан новоявленному рулевому.

– А то я не понимаю, – огрызнулся Ольгерд, но вместо того, чтобы подать родерарм от себя, потянул его к себе.

– От себя! – шикнул Годинович.

– Ты, это, сильно то не кичись, – огрызнулся Олькша, но рулевое весло поставил как велено.

– Roth! Roth! Olg, rakt! – прокричал Хрольф.

Родерпинн встал прямо.

– Roth! Roth! Roth!

Олькша, уперев левую руку в бок, держал рукоять одной правой и бурчал себе под нос:

– Ну, куда он правит? Вот куда он правит, а? Эдак мы к огню не выйдем.

Шеппарь и, правда, вел драккар не прямо на огонек, а чуть левее. При свете луны берег был отчетливо виден. Но сколько не всматривался Волькша, он никак не мог понять, куда именно Хрольф направляет корабль.

Когда драккар подошел к берегу настолько близко, что даже собака добралась бы до него вплавь, Волькша догадался, что спасительный огонь горел в ночи неспроста. Очевидно, жители рыбацкой деревеньки разожгли костер на небольшом пригорке. Позже Волкан узнал, что поморы [87]всегда так делают в бурю. И не важно, пропал ли в море кто-то из сродников и соседей или все рыбаки уже благополучно вернулись на берег, приветный огонь в загодя обустроенном шалаше зажигали всегда, стоило только морю зайтись в непогоде.

Однако править к деревеньке Хрольф не стал, а подвел ладью к довольно широкой реке. Одному Аегиру вестимо, откуда шеппарь про нее знал. Может, раньше бывал в этих местах, а, может, знал какие-то особые мореходные приметы, рассказавшие ему о наличии устья.

За то время пока драккар плыл к берегу, Хрольф ополоснул избитое лицо и уже не выглядел таким потрепанным и беспомощным. Так что, когда он потребовал у Ольгерда уступить ему место у родерарма, тот беспрекословно отступил в сторону.

– Ха! – вполголоса похвастался верзила Волькше: – Я-то думал: ладьей править – дело мудреное. А оно проще простого вышло. Знай себе палку тягай. С этим всякий дурак справится.

Годинович посмотрел на Рыжего Люта с укоризной, покусал губы, но, в конце концов, не сдержался и пошутил:

– Верно! А я на ярмарке видел ученого медведя. Так тот под дудочный перегуд плясал, а потом кланялся.

– Ты это к чему? – спросил Олькша, чувствуя подвох.

– Да так. Вспомнилось…

Драккар едва вошел в устье реки, как слева показалась извилистая протока. Хрольф направил корабль туда, и в первом же затоне приткнул его к берегу. Сил у манскапа хватило только на то, чтобы сойти на берег. Даже вечернюю кашу варить не стали, а попадали на земь вповалку и потонули в пучине мертвецкого сна.

Утром Волькшу разбудил хруст ломающейся палки. Сон жаждал вернуться и сжимал ему веки теплыми мягкими ладошками, но увиденное сквозь ресницы отшвырнуло дрему в дальние закоулки Нави. Десяток рыбацких лодок стоял в горловине затона, в котором Хрольф укрыл свой драккар, а по берегу к спящим варягам подкрадывалось полсотни человек, вооруженных самым причудливым образом. Плотницкие топоры, рыбацкие остроги, косарские ножи и просто дубины. Вот только луков или самострелов в руках наступавших не было, либо Годинович их не углядел. Будь среди нежданных неприятелей стрелки, спящих варягов изрешетили бы стрелами как стадо свиней в распадке.

Хруст ветки выдал их за несколько мгновений до того, как эти люди собирались наброситься на сонный манскап. Не проснись Волькша, у девятнадцати гребцов, шеппаря, его помощника и двух желторотых венедов не нашлось бы даже крошечной возможности остаться в живых.

Волкан вскочил на ноги и уже хотел закричать: «Наших бьют! I gevär! [88]Русь!», но, бросил быстрый взгляд на гребцов Хрольфа и с ужасом увидел, что рядом с варягами нет оружия.

Однако, стоило Волькше пошевелиться, как рыбаки и пахари замерли на месте.

– Да хранит вас Укко, – хриплым от волнения голосом сказал Волькша. Он понятия не имел, куда занес их корабль буйный Ньёрд, но если это и правда был южный берег Варяжского моря, значит, здесь наверняка говорили на каком-нибудь из водьских языков. Стало быть, скорее всего, эти люди почитали Укко. [89]По крайней мере, говорил Година, что все народы, сродные суми, поклонялись небесному старцу и его жене…

Мгновения текли, как живица [90]по сосновой коре.

Кто-то из спящих заворочался, но не проснулся.

Решимость нападавших угасла на глазах. Они едва слышно перешептывались, показывая то на Волькшу, то на драккар, то на безмятежно спящих варягов.

– Кто вы такие? – наконец спросил тот, кто по всей видимости был вожаком этих людей. Язык, на котором он говорил, был схож с наречием веси, но звучал иначе, таратористее. Неужели это эстинны? После того, как Торх вернулся с янтарным гребнем для своей Рады, он иногда забавлял отца и братьев, разговаривая на эстиннском. Послушав его Година, морщил лоб и вылавливал в речах старшего сына знакомые весьский слова. За редким исключением Ладонинский толмач понимал все сказанное, но то, как это звучало на эстиннском, каждый раз приводило его в замешательство.

– Мы гости, – ответил Годинович, стараясь подражать их манере раскатывать слова точно горох по столу.

Кто-то из эстиннов прыснул в кулак.

– Чьи это вы гости? – спросил вожак, окинув соплеменников грозным взглядом: – Не надо нам таких гостей. Знаем мы, как пускать даннов на порог. Никто вас не приглашал.

Его слова распалили угасший было боевой дух рыбаков и пахарей. Они вновь подняли свое оружие и начали окружать спящих варягов кольцом, отсекая от драккара.

Шум голосов разбудил людей Хрольфа. Гребцы терли спросонья глаза и пытались понять, что происходит. А происходило то, что на гостеприимство свеям рассчитывать не приходилось. Ночью, ступив на твердую землю, они повалились спать, позабыв на драккаре свои копья и топоры. А голыми руками против дубин не очень-то повоюешь. И все же гребцы были видавшими виды морскими разбойниками, в то время как нападавшие брались за оружие только от большой беды…

– Мы не данны, – ни с того, ни с сего сказал Волкан. Он и сам не понял, почему у него вырвались именно эти слова.