Денис Юрин - Охота на короля

В ход плавно протекавших размышлений закралась инородная мысль. Мерун вдруг вспомнил, что до сих пор не снял промокшей одежды и поставил тем самым под угрозу свою маскировку. Даже износившийся за двадцать лет пребывания на Шатуре кожный покров и то среагировал своевременно на показания температурных датчиков и покрылся сыпью мелких мурашек, а вот мозг не смог донести до сознания ощущения сырости и холода. Концентрация усилий на сложном анализе данных полностью отключила элементарную вспомогательную функцию. Мозгу не хватило энергии, а морально и технически устаревшие каналы связи работали с каждым годом все хуже и хуже и просто не успевали вовремя проводить сигналы. К Жанору незаметно подкрадывалась старость, противная старушонка с клюкой, которую некоторые люди боятся настолько, что специально ищут спасения в объятиях ее лучшей подружки – смерти. Жанор тоже боялся, но был механиком и поэтому довольно точно знал, когда наступит момент «непрохождения сигнала» от энергетического источника к подкоркам искусственного мозга. Волокна должны были износиться года через два, к счастью, сам корпус вместе с микросхемами и маскирующие их ткани кожного покрова могли протянуть гораздо дольше. Стать немощным калекой Наставнику не грозило, но уберечь себя от неотвратимого он тоже не мог. Несмотря на глубокие познания в области робототехники и богатый практический опыт, возможности обновить свое тело не было. С введением карантина поставки запчастей на РЦК 678 прекратились. Какой-то запас для более поздних моделей еще имелся, а вот от материалов, подходящих для его микросхем, уже давно остались лишь воспоминания. Фактически он сам подписал себе смертный приговор, прервав контакты с внешними мирами, но главная программа, программа защиты «Небес», беспрекословно доминировала над всеми иными алгоритмами и функциями. В отличие от живых созданий, существа подобные ему буквально жили работой, а не работали, чтобы жить.

Хоть с большим запозданием, но Мерун все-таки решил избавиться от промокшей одежды, начал с рубашки, но добраться до штанов так и не успел. За дверью снова послышался топот, жалобные стоны прогибающихся под тяжестью ног половиц и противный скрип расшатанных перил. Конечно, визитер был одним из своих, но своим не настолько близким, чтобы предстать перед ним без одежды. Далеко не все из членов «Небесного Братства» в равной степени имели отношение к «небесам», по крайней мере с собой в этот раз Мерун взял только людей, не ведающих, в чем на самом деле заключалась цель кровопролитной борьбы.

– Чего тебе? – не грубо, но и без особого восторга в голосе приветствовал Наставник просунувшуюся в щель приоткрывшейся двери голову.

Благородному рыцарю Ансу Корли хоть и было от роду двадцать пять лет, но на его висках уже проступила седина. В Ордене думали, что во многом раннему поседению способствовала трудная работа. Быть Палачом, да к тому же искусным мучителем чудищ, дается не каждому. Иногда приходится видеть такое, от чего волосы не просто становятся белыми, а встают дыбом и уже больше никогда не возвращаются в исходное положение, сколько ни чеши их лучшим аракийским гребешком. Однако на самом деле неблагодарный род занятий был совершенно ни при чем, виски паренька поседели, когда горел родовой замок Корли, а на стены карабкались наемники разбойничающего соседа. В ту ночь погибли все, кого Анс знал и любил, а было ему тогда всего лишь пять с половиной лет.

– Мы закончили, – видя, что Наставник не в духе, отрапортовал рыцарь и хотел тут же скрыться за дверью.

– Постой, – остановил его Жанор и жестом пригласил войти. – Как там дела у Ликараса?

– Пока без изменений, – пожал плечами юноша, – но жар немного спал. Думаю…

– А наша прекрасная спутница уже готова к разговору? – перебил Мерун, которому были совершенно не интересны домыслы и предположения знатока анатомии, к тому же не человеческой, а звериной.

– Она всегда готова, – с легкой усмешкой ответил Анс, – а вот помещение пока еще нет. Инструментарий уже установлен, но в подвале такая ужасная грязь… приходится мыть полы и прикрывать тканью стены.

– Зачем? – удивился Мерун, несведущий в тонкостях заплечного дела.

– Как бы красавица не подцепила заражения крови иль еще чего, – на этот раз юноша рассмеялся уже открыто и довольно громко. – Вы же меня предупредили, что строптивица еще понадобится.

– Иди, – отмахнулся Жанор. – Через четверть часа спущусь в подвал. Позаботься, чтобы все было готово к допросу!

Палач-весельчак с седыми висками не заставил повторять приказ дважды, молча развернулся и ушел, удалился бесшумно, как парящий над землей призрак.

На свете нет ничего мимолетней и хрупче, чем женская красота. Ее цветок распускается быстро и тут же начинает увядать, постепенно превращая объект желания сначала в пожухший, но все еще пахнущий бутон, а затем в непривлекательную, сутулую старушку с клюкой. Печальная метаморфоза происходит всего за тридцать – сорок лет, срок достаточно долгий, но только не с точки зрения стареющей дамы. Сколько бы увядающая красавица ни заботилась о себе при помощи омолаживающих примочек, масок и кремов, сколько бы ни тратила средств на крайне опасные пластические операции, повернуть время вспять еще не удавалось никому. Цветущая внешне девица так и остается внутри увядшей матроной, которая никак не может смириться с неопровержимой истиной – стареть нужно с достоинством, даже если очень-очень хочется быть молодой и разжигающей огонь желаний.

К примеру, Лукаба, та самая вампир-девица, плененная рыцарями Ордена в Дукабесе и прихваченная Меруном с собой в Лютен, в свое время упорно стремилась избежать морщинок на коже и омерзительных складок на бедрах. Устав от невежества и алчности именитых докторов и шарлатанов-целителей всех мастей, бывшая маркиза Террон пошла на отчаянный шаг: принялась разыскивать вампиров, чтобы обменять бессмертие своей души на вечную красоту лица и прочей плоти. Поиски увенчались успехом, и за двести пятьдесят семь лет кровососания тело тридцатилетней дворянки совершенно не претерпело изменений. Избалованная вниманием мужчин и роскошью аристократка праздновала победу над природой, первые сорок лет с триумфом наблюдая, как старились и увядали ее подруги. Осознание совершенной ошибки пришло потом, а именно, когда роскошный катафалк помпезно отвез последнюю из соперниц на кладбище. Конкурировать уже было не с кем, а жить неимоверно скучно, каждая ночь походила на другую. Частые переезды и смены декораций в спектакле жизни, конечно, приносили свои плоды, но так и не смогли изменить главного – ее реального возраста. Лукаба по-прежнему оставалась прекрасным цветком, внутри которого томилась пресытившаяся и неимоверно уставшая старушка, мечтавшая о покое и ужасно боявшаяся смерти.