Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти

А потом была сумасшедшая яблоневая ночь, наступившая для двоих посреди жаркого пыльного дня. Листья яблонь вполне тянули на звезды, светившее сквозь них солнце было решено считать луной, ласковый ветер напевал какие-то свои, чуть сумасбродные песенки, все было просто здорово. Да и в самом деле, если двоим совершенно необходимо, чтобы посреди дня настала ночь, она настает непременно, и никакие законы природы не могут этому помешать. Была ночь и сумасшедшее, жаркое, требовательное тело, была ночь и пахшее какими-то невероятными ягодами летнее вино…

Якшу так и не удалось отведать его холодным, но он ни о чем не жалел.

Проснулся Якш только следующим утром, в таком потрясающем настроении, что хоть песни пой, хоть пляски пляши, но увы — совершенно один, если, конечно, не считать компанией пустой винный кувшин. Таинственная незнакомка исчезла.

Якш так этим огорчился, что далеко не сразу заметил, что пропал также и его поясной кошель со всем, что в нем находилось. Впрочем, отсутствие денег Якша не слишком огорчило. Тому, кто владел несметными сокровищами недр земных, как-то трудно научиться переживать по поводу пропажи жалкой горсти серебра.

А вот девушка…

По правде говоря, просыпаясь, Якш здорово надеялся на продолжение своих летних грез, а тут такое огорчение…

Поиски ни к чему не привели. Никто означенную девицу не видел, а сад и вовсе оказался заброшенным, ничьим. В его глубине даже обнаружились остатки каких-то рухнувших строений, ясно показывающие, что здесь давно никто не живет.

А он так надеялся, что девушка — хозяйка этого прекрасного сада! Этот сад так ей подходил. Как праздничное платье, честное слово! Она была вся такая… яблоневая… летняя… Крепкая, как гномка, и прекрасная, как свет сквозь ветви яблонь.

— Да она вас просто ограбила, сэр! — воскликнул выслушавший эту историю прохожий. — Воровка и шлюха, сэр! Они все такие!

— Ограбила? — Якш припомнил подарки, которые он делал своим женам, в бытность свою подгорным владыкой. — Хм-м-м… ограбила… Да нет, что вы, уважаемый… Бедная девочка ушла, можно сказать, ни с чем. Практически с пустыми руками. Ограбила? Это я остался ей должен. Вот только как же ее теперь найти? Не люблю, знаете ли, неоплаченных долгов…

Прохожий только рот разинул от удивления, а Якш гордо проследовал мимо.

Нет, все же какая это потрясающая штука — обычная жизнь! Жизнь, где за каждым поворотом тебя подстерегает неведомое: глоток вина, объятия прекрасной дамы, новая интересная работа, да что там, даже украденный кошель тянет на вполне забавное происшествие! Живешь — и на каждом шагу какое-нибудь приключение, и неважно, что это, то ли на восход полюбоваться повезло, то ли грязью из-под торопливой повозки забрызгало. Никогда не ведать, что именно произойдет, — да это же прекрасно! Никаких тебе дворцовых распорядков и занудных заседаний совета, опостылевших придворных интриг, скучных сражений и нелепых попыток выдрать трон из-под твоей царственной задницы!

«Приключение — это большое и вкусное яблоко, — наконец решил Якш. — А вовсе не героическая битва. И пусть никто не встает между мной и яблоком, не то в лоб дам!»

Жизнь, которую ты волен выбирать сам, просто восхитительна. А эта «грабительница»… почаще бы его так грабили! И Духи с ним, с кошелем! Не жалко. Ничего. Он еще найдет ее когда-нибудь. Нужно ведь честь по чести расплатиться. А там, чем Духи Подземного Огня не шутят, может быть, и новых долгов наделать.

Летнее вино, конечно, потрясающая вещь, но ведь должно же быть еще и осеннее, а также зимнее и весеннее. Должно. Его просто не может не быть. Люди мастера на всякие такие выдумки.

А сейчас он пойдет и заработает себе денег. Там, кажись, город какой-то виднеется? Вот и отлично. Чтобы в человечьем городе да не нашлось работы для мастера-гнома? Так не бывает, уважаемые.

Одно жаль — имени своего девушка так и не назвала…

Молодой гном Ханс Пикельсдорф и старейшина Пихельсдорф стояли друг против друга, уперев руки в бока, и орали. Каждый из них старался доказать другому, что именно тот является омерзительным рогатым животным.

Юный гном, воплощающий в себе все то новое, к чему стремилась молодежь, и старый, полный злобы ретроград.

«Как они похожи! — мелькнуло у прибежавшей на вопли владыки. — Неужто и я такая? И неужели это новое ничем не отличается от старого? Неужто мы так ничему и не научились?»

Рядом с гномами, схватившись за голову, стоял несчастный переписчик, ненароком перепутавший по одной букве в родовых именах крикунов. У гномов ведь такое забавное произношение, долго ли перепутать?

— Всего одна буква, один звук… — бормотал он. — И чего тут такого? И ведь я уже сказал, что все исправлю…

Обязательная во всех цивилизованных странах перепись населения скорчила неожиданную гримасу.

— Как вы похожи, — мягко и сильно молвила владыка, глядя на своих подданных. — Нет. Этот достойный человек ни в чем не виноват, — она кивнула на переписчика. — Вас и в самом деле можно перепутать.

— Нас?! — одновременно вскричали оба.

— Меня и этого нахального молодого засранца?! — первым успел старейшина.

У него был большой опыт подобных скандалов, вот он раньше и управился.

— Меня и этого престарелого пердуна? — тут же догнал его молодой гном.

— Ну, конечно, — очаровательно улыбнулась владыка. — Ведете-то вы себя совершенно одинаково. Орете… ругаетесь… оскорбляете друг друга…

Оба, как по команде, замолчали.

И тут же вскинулись. Уж очень одинаково у них это вышло.

— Вот-вот, именно об этом я и говорю, — молвила владыка. — Вы даже заткнулись одновременно.

Молодой гном Ханс Пикельсдорф внезапно фыркнул, покачал головой и расхохотался в голос. Старейшина еще секунду смотрел на него с возмущением, а потом вдруг присоединился.

Человек-переписчик поддержал их громким нервическим смехом.

Владыка вздохнула и последовала общему примеру. А что еще оставалось?

«Как же мы все похожи — гномы, люди… какие же мы все дураки бываем!» — думала она.

— Гномы из всего способны устроить скандал! — в сердцах выпалил Тэд Фицджеральд. — Даже из такого пустяка, как две перепутанные буквы!

— Ужасные создания… — устало вздохнула Гуннхильд. — Они способны на все. Даже устроить скандал из-за уже затухшего, погашенного скандала… Причем кому-то третьему, кто в этом совсем не виноват.

— Что ты хочешь этим сказать?! — вскипел Фицджеральд.

— Да я-то уже все сказала, а вот что ты хочешь мне ответить?

— Ответить? Но… так ты это обо мне?!

Владыка вздохнула.

— Я не гном и никогда не считал себя гномом! — решительно объявил Фицджеральд.

— Да? — устало усмехнулась Гуннхильд. — А скандалишь, как самый настоящий цверг. Цверг до мозга костей.