Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти

— Что… здесь… произошло? — помертвевшими от ужаса губами, запинаясь, вымолвил помощник распорядителя работ.

— Ой, мама… вот это да! — присвистнул кто-то из работников.

— Как корова языком… — подхватил другой.

— Ровно украл кто… — добавил третий.

— Так… ты… ты здесь был… — Голос помощника распорядителя работ был дрожащим и жалким.

Помощник распорядителя работ ухватил Якша за плечо.

— Что здесь было, отвечай?! Что здесь произошло?!

— Да ничего, собственно, — удивленно ответствовал Якш, прикидывая, с чего же начинать работу.

Тряхнув плечом, он освободился от чужой судорожной хватки.

— Ничего себе — «ничего»… — протянул кто-то из работников.

— Как это — ничего?! — почти взвизгнул помощник распорядителя работ. — Ведь она же была! Была же!!!

Он уже прикидывал, что с минуты на минуту должен наконец явиться сам господин распорядитель, и именно его многострадальному помощнику придется держать ответ за все то, что тут произошло. Даром, что он в этот момент обедал и ничего не видел. Ничегошеньки.

«А может, я сошел с ума?!» — вдруг подумалось ему.

«Ага. И вся мои люди тоже рехнулись», — пришел на помощь голос разума.

— Ах, ты о мостовой вашей, — усмехнулся Якш, размышлявший о том, как бы получше все сделать, и вдруг сообразивший, как должен себя чувствовать тот, у кого мостовая из-под ног пропала. Вот только что была — раз и нет ее!

«Люди, небось, долго ее укладывали. Им и невдомек, что ее так быстро разобрать можно! — сообразил он. — Она для них просто исчезла, вот в чем все дело!»

— Она же была… — жалобно выговорил помощник распорядителя работ. — Была ведь… от того угла и досюда вот.

Он словно пытался убедить в этом себя и окружающее мироздание заодно.

«А господин распорядитель скажет — не было. Скажет, мы тут все три дня дурака валяли!»

— Она же была… — повторил он, словно надеясь этими словами что-то изменить.

— Была, — подтвердил Якш.

— Так куда делась?! — помощник распорядителя работ ухватился за Якшев ответ, как утопающий за все, что ему протягивают.

«Может, все-таки есть какой-то нормальный вменяемый ответ на то, что здесь случилось? Он найдет этот ответ, и господин распорядитель его не выгонит».

И он получил этот ответ.

— Я снял ее, — просто ответил Якш.

— Ты? Бреши больше! — мигом откликнулся кто-то из работников. — Тут всем нам на день работы, а ты — один — за час управился? Врешь!

— Сущее безобразие была это ваша мостовая, — продолжал меж тем Якш. — Разве ж можно так работать? Совести у вас нет, что ли?

— Совести… — одними губами прошелестел помощник распорядителя работ.

«Так вот оно что! Гнусный коротышка задумал лишить его такого теплого, с таким трудом отвоеванного местечка!»

Он уже поверил Якшу, но работники еще сомневались.

— Вот чешет, а?!

— Один он разобрал, ты прикинь?

— Разобрал один такой… долго его потом собирали…

— А чем чужую работу хаять, ты сперва сам работать научись!

— Да я-то умею, — спокойно возразил Якш. — Вот вас хочу маленько обучить. Нехитрое дело ведь. Тут главное — работать по совести.

— Совести… — еще раз выдохнул доведенный до белого каления помощник распорядителя работ и вдруг, не выдержав, заорал во все горло:

— Ах ты, скотина! Он еще о совести рассуждает! Столько труда уничтожить! Да как ты нам всем в глаза смотреть-то можешь?! Да знаешь ли ты, что все эти люди по твоей милости теперь за эти три дня вовсе денег не получат?! А им семьи кормить надо! Об этом ты, сволочь, подумал?!

«А меня и вовсе в шею выгонят!» — добавил помощник распорядителя работ мысленно.

Услышав о том, что они не получат денег, работники глухо загудели.

— Зато их не накажут за худую работу, — возразил Якш, чувствуя, что аргумент получился так себе, слабенький. Ему и вовсе не хотелось спорить. Хотелось поскорей взяться за дело.

— Может, и в сам деле — он? — высказался один из работников.

— За обед? Иди ты! — откликнулся другой. — Никто не управится.

Но общее мнение уже поменялось.

Деньги — волшебное слово для любого трудящегося. Именно ради них он трудится, и если когда узнает, что он их вдруг по какой-либо причине не получит… вот только не становитесь этой причиной! Даже не пробуйте! Коней красть и ульи ногами пинать — занятия гораздо более безопасные.

Работники выяснили, что не получат денег за свою работу, а причина — вот она, рядом, сама назвалась, да еще и нарывается, наглеет!

— Он все сделает! — вдруг вразнобой заорали работники. — Все-все поправит! Как же! Поправит! Мастер выискался! Да вы на рожу-то эту бородатую гляньте! Как есть разбойник с большой дороги!

— А он и есть разбойник! Грабитель! — воскликнул один из работников. — На три дня нас ограбил!

— Ворюга проклятый! — крикнул другой.

— Ишь, ухмыляется! — зло добавил третий.

— И поступать с ним надо как с разбойниками! — тут же присовокупил четвертый.

Угрожающе гудя, работники надвинулись на Якша.

Тот вздохнул. Ну не хотелось ему драться. Работать хотелось. Он уже все продумал. Замечательная мостовая должна выйти. И чего им всем неймется? Он же сказал, что все сделает. Тут и работы-то не то чтоб слишком много.

— Лупи его, гада! — скомандовал кто-то.

— Нет, братцы, стойте! — вскричал помощник распорядителя работ, соображая, что, кроме всех прочих бед, на его участке еще и смертоубийство может произойти. А с кого потом спросят, если не с него?

Привычные подчиняться его распоряжениям работники остановились.

А быть может, они остановились еще и потому, что в глубине души очень хотели, чтоб их хоть кто-нибудь остановил. Потому что им вовсе не хотелось того, что могло сейчас с ними произойти. В конце концов, они были работниками, а не душегубами.

— Бить мы его не станем, — воодушевившись, продолжал помощник распорядителя работ. — Много чести. Он еще тогда жалобу на нас подаст. Нам это надо? А вот кликнем-ка мы стражу, и пусть его за вредительство городу упекут. Он ведь не только нам, он и городу вред нанес! Вот пусть с ним господин судья и разбирается! Уж господин судья ему спуску не даст, можете быть уверены!

— Не понимаю, — устало объявил старший наряда городской стражи. — Нет, если бы ты украл чего или там ограбил кого — я бы понял. Это бывает. Ну или лицо кому набил. Это бывает. Положим, я бы даже понял, убей ты кого, это очень плохо, за такое у нас казнят, но и это бывает. А ты — мостовую разобрал. Зачем? Может, ты — дурак? Тогда скажи прямо.

— Это была скверная, плохая работа, — стоял на своем Якш.

— Ну… это, знаешь ли, не тебе судить! Плохая, не плохая… Ты что — мастер?

— Мастер, — твердо ответил Якш.

— А покажь гильдейскую грамоту, если мастер, — велел главный стражник.