Сергей РАТКЕВИЧ - Девять унций смерти

Якш только плюнул с досады.

«Грамоту ему! Да он сам мог бы выдать грамоту любому из тех, что здесь ведают их раздачей, или — не выдать. Скорей всего — не выдать. Потому как если эти самые гильдейские заправилы поощряют такое вот, с позволения сказать, „мастерство“… Вот только как это докажешь бдительному стражу порядка? Как объяснишь? Он ведь и вовсе в мастерстве укладки камня ничего не разумеет. И не должен разуметь. Не обязан. Не его это дело. Его дело — порядок охранять, а не камни укладывать. А порядок нарушен. Неким субъектом по имени Якш. А грамоты у означенного Якша нету. Да если б и была… разве это дело — чужую работу без спросу рушить? Тут грамотой не отделаешься. Постановление какое-нибудь нужно. Письменное постановление, с печатями всякими да подписями, а не устное решение одинокого сумасброда. Как есть произвол».

«Это ты по старой привычке сморозил, — сам себе сказал Якш. — Привык, что владыка ни перед кем не отчитывается!»

— Нет у меня грамоты, — буркнул Якш, еще возмущенный, но уже виноватый. Уже виноватый, но еще возмущенный.

— Ах, нету? Тогда извини… Пойдешь в кутузку тогда. Посидишь там вот, пока наш судья с тобой разберется.

— Он разбирается в мостовых? — с надеждой спросил Якш.

— Нет, — ответил стражник. — Он разбирается в таких болванах, как ты.

Якш вздохнул. Проще простого отобрать алебарды у этих здоровенных ухмыляющихся лбов — тоже мне, стража называется! — но ему ведь не нужно доказывать, что он сильнее, ему требуется доказать, что он прав. Так что придется бывшему владыке всех гномов подчиниться и отправиться в ту самую «кутузку» и подождать встречи с местным судьей, вдруг да он окажется неглупым человеком, вдруг да он поймет, на чьей стороне правда?

Якш осмотрел помещение, в котором его заперли, и остался весьма недоволен. А посему он немедля призвал охранника, коему не повезло дежурить поблизости от того места, где обретался арестованный бывший владыка.

— Немедля принеси мне песку, извести, а еще чтобы яйца, мед, волос конский рубленый… — Якш перечислял необходимые ингредиенты еще довольно долго.

— Что? — выдохнул наконец оторопело выслушавший всю эту ахинею охранник. — Но зачем?

— Как зачем? — возмутился Якш. — Раствор сделать.

— Какой раствор? — охраннику явно казалось, что кто-то из них свихнулся.

— Обыкновенный. Меня ведь тут держат, чтоб я не сбежал, верно?

— Ну… да.

— Решетка на окне добрая, гномская, — продолжал Якш. — А вот вмурована она хуже некуда. Переделать надо. Так что тащи все, что сказано!

— Врешь ты все, — убежденно объявил охранник. — Нормальная решетка. И ставили ее мастера. Ничего ты с ней не сделаешь, нечего тут придумывать!

— Ах, придумывать? — осерчал Якш. — Ну, тогда смотри — вот!

Якш подошел к окну и одной рукой вырвал оконную решетку.

Охранник сдавленно охнул.

— Видал? — вопросил Якш, небрежно бросая выдранную решетку на пол. — Живо беги за песком, известью, яйцами, медом и конским волосом. Надо же тут все как следует наладить.

— Ты… ты что это сделал, сволочь?! — возопил охранник.

— Пока ничего, — раздраженно фыркнул Якш. — Вот когда ты принесешь мне все, что я сказал, тогда и сделаю. А то настроили тут… тюрьма называется!

— Принесешь?! Да ведь ты прежде того сбежишь, скотина!

— Вот уж нет. С чего это мне сбегать? Я намерен серьезно поговорить с вашим судьей.

— Ага. Как же! Ври больше! С судьей он побеседовать рвется! Ишь ты рожа бандитская! — прошипел стражник и вызвал подмогу.

— На колени! — взревели двое здоровенных стражников, вбегая в камеру и замахиваясь алебардами.

И Якш упал на колени. Упал, подхватил выдранную оконную решетку и одним рывком припер обоих стражников к стене, вместе со всеми их алебардами.

— Вы мне тут работать не мешайте! — строго сказал он. — Не то за уши оттаскаю!

Короткий меч охранника уперся ему в шею.

— Немедленно отпусти их! — приказал он.

— Ты еще тут? — удивился Якш. — Я же ясно сказал, что тебе следует делать.

— Я тебя понял, — кивнул охранник. — А теперь просто опусти решетку.

— Отодвинь меч, — с деланым испугом попросил Якш. — Порезаться боюсь.

Охранник отодвинул меч, и решетка в руках Якша моментом выбила его из рук, после чего вернулась на место с невероятной скоростью.

— Вы плохие воины, дорогие мои, — сообщил Якш всем присутствующим. — Очень плохие. Если бы я захотел, я бы уже убил всех троих. Но я не хочу. Я хочу установить это решетку так, как должно.

— Принеси все, что этот придурок требует, — пропыхтел один из прижатых стражников.

Уже поднявший было меч охранник застыл в глубокой задумчивости, а потом, неловко сунув свой клинок в ножны и пожав плечами, отправился за указанными Якшем материалами.

— А пока он туда-сюда ходит, давайте покажу вам, как алебарду правильно держать, — предложил Якш, опуская решетку.

— Вот так! — гордо объявил Якш, отойдя на два шага и созерцая проделанную работу. — За такой решеткой и посидеть не стыдно!

— Сколько лет в страже — первый раз такое вижу! — потрясение промолвил один из стражников. — Чтобы арестант сам тюрьму ремонтировал: расскажи — не поверят!

— Ничего, мы сейчас еще и дверью вашей займемся, — посулил Якш. — Мне ее тоже вынести или на слово поверите, что плохо держится?

Судья ле Пеллетье находился в крайнем недоумении. Вот уже полчаса незнакомец, назвавшийся Джоном из Реймена, расхваливал самого господина судью. На все лады расхваливал, так подробно и старательно, что аж странно делалось. И ведь со знанием дела расхваливал. Что он — на всех его процессах умудрился побывать, что ли?

— Подождите, уважаемый, к чему все эти восхваления? — наконец перебил его судья, чувствуя, что в противном случае придется ему ночевать в своем судейском кресле. Поздно уж будет домой возвращаться.

— Я в затруднительном положении, — ответил незнакомец.

— То есть вы никак не можете перейти к сути дела? — спросил судья.

— Я слишком уважаю вас, чтоб предлагать взятку, — ответил его собеседник.

— А вы собирались дать взятку?

— Несомненно. Но не могу. Рука не подымается.

— И правильно делает. Я имею в виду, рука ваша правильно делает. Не то пришлось бы заковать ее в кандалы. Взятка уголовно наказуема. А что вам, собственно, от меня надо?

— Да помочь одному чудаку хочется, — откликнулся незнакомец.

Прозвучало это небрежно, но под небрежностью таилось напряжение; чувствовалось, что некий чудак очень важен этому странному незнакомцу, столь многое вызнавшему о самом господине судье.

— Помочь? — переспросил судья. — А что с ним?

— Да у вас в кутузке обретается, — обронил незнакомец.