Наталья Резанова - Конвоир

– Довольно с тебя? – спросил Рен, обращаясь к Тевено.

Тот медлил с ответом – язык присох к гортани.

– А у тебя здорово получается! – на сей раз слова Рена были адресованы конвоиру. – Я бы так бойко не сумел.

– Пожил бы в цитадели – научился. Там хоть не часто, но молебны устраивают… Еще что? Очищение бычьей кровью вроде бы надо проходить. то ли пить ее, то кропить. Беги, малый, режь быка, попробуем…

– Придумал! Я во всем вашем Рауди коровы живой не видел, не то что быка.

– Тогда придумывай что другое. Или вовсе отвяжись от меня.

– Погоди… сейчас соображу… Вспомнил! Перед нежитем надо рассыпать зерно, или там бусы, короче, мелочь всякую. У тебя есть?

– Я не птица, чтоб зерно клевать, и не девка, чтоб бусы носить.

– Не придирайся к словам! Так нет у тебя?

– Кто из нас кого испытывает?

Рен почесал в затылке. Потом решительно оторвал от рукава рубахи шнурок с нанизанными сухими ягодами шиповника. Деревенские старухи считали такой шнурок средством от дурного глаза и нашивали на одежду внукам. Тевено удивился, что бабкина памятка сохранилась у Рена, да и рубаха на нем вроде чужая… Тем временем Рен стянул ягоды со шнурка и рассыпал их по столу. Не удовлетворившись увиденным, раскатал их ладонью как можно дальше друг от друга. Орен, нахмурившись, следил за его действиями.

– И что дальше?

– Дальше – если ты тот, за кого Тевено тебя держит – ты должен непременно начать считать то, что перед тобой рассыпано. И не остановишься, пока все не сосчитаешь. Просто не сможешь.

– Это шутка?

– Нет, – с исключтельной серьезностью ответил Рен, – самый верный способ. Множество народу таким манером от нежитей спаслось. Нелюдь, значит, считает, а человек ноги уносит. Лучше всего при себе маковые зерна иметь, но, прости, не предусмотрел.

Орен покачал головой.

– Вот уж верно, глупости нет предела… Это все?

– Да все, пожалуй.

Тевено облегченно вздохнул. Кем бы на самом не деле ни был Орен, зрелище «испытания» почему-то тяготило Тевено, и он был рад, что оно закончилось. Он дернул Орена за рукав.

– Пошли, а?

– Нас вроде еще не выгоняют. Или выгоняют все-таки?

– Сидите, если хотите, – Орен положил куртку на край стола. – Там, наверху, помнится, пиво еще осталось.

– Милостивец!

– Ладно, – Орен встал, направился к лестнице. Поднимаясь, он все больше погружался во тьму, пока полностью не исчез из вида.

Рен непринужденно плюхнулся на край стола. Тевено тоже собрался было сесть. Но на стол взгромождаться, как Рен, неловко… Он подтянул к столу скамейку, и, упершись взглядом в друга юности, внезапно с дрожью осознал, что веселость и развязность Рена были мнимы. Тот был весь напряжен, взгляд его устремился в темноту, словно различая там нечто. Прислушавшись, Тевено уловил легкий скрип досок – Орен поднялся на второй ярус. В этот миг Рен что-то схватил со стола, что-то, прежде прикрытое красной курткой, и устремился к выходу, шепнув: « За мной!»

Тевено успел лишь подняться со скамьи, но, не в силах совладать с собой, обернулся.

Конвоир все же услышал, что произошло внизу. Или как-то угадал? Как бы ни было темно, Тевено различил во мраке его фигуру над лестницей.

– Беги! – крикнул Рен, распахивая дверь. – Беги, он не успеет…

Он не успеет. Дом большой, лестница высокая, а прыгнуть он не мо…

Орен прыгнул. И в воздухе очертания его тела стали меняться. Никто не уловил бы, как руки становятся лапами, как исчезает одежда и появляется шерсть, как заостряются уши, а усмешка превращается в оскал.

На пол, спружинив всеми четырьмя лапами, упал черный пард – огромный хищный лесной кот, равно опасный для людей и зверей.

Вот кем был Орен. Не прагин, не подменыш, не кровопивец.

Оборотень.

Этого зрелища не мог равнодушно вынести даже Рен, как бы не крепился. Чтобы не свалиться, он уцепился за дверной косяк. Тевено также оцепенел. Но пард не смотрел на него. Он смотрел на Рена. Расстояние до дверей он мог преодолеть в два прыжка. И он снова прыгнул.

Не сознавая, что делает, Тевено схватил со стола самострел Орена и шагнул, преграждая зверю путь. Пард был прямо перед ним. Он припал на передние лапы и зашипел.

– Стреляй! – услышал Тевено.

Самострел был заряжен. Тевено поднял его…

Оскаленная пасть была меньше, чем пасть кутхи, но зубы парда, сомкнувшись на горле Тевено, легко отделили бы голову от тела. И удар лапы мог запросто смести с дороги жалкую помеху. Но страшно было другое. С хищной звериной морды на Тевено смотрели знакомые глаза – серый и карий.

– Стреляй же, дурак! – надрывался Рен.

Тевено, всхлипнув, выронил самострел и кинулся бежать. Это, казалось, вернуло силы и Рену. Оба вылетели из дома и бежали, бежали, как ни приходилось им бежать никогда раньше, чрез спящий поселок, мимо ленивых застав, мимо вырубки, и лишь когда легкие были сожжены, сердца подпирали к глоткам, а над головами сомкнулись кроны деревьев, они повалились на землю.

– Ты почему не стрелял, дубина?

– Я не мог… – сипло выдохнул Тевено. – Не мог. – После паузы добавил: – Он ведь тоже … ничего…

Рен приподнялся, сел. С трудом усмехнулся.

– А я, пожалуй, понял, почему. И гнаться за нами он не будет. Убил бы он нас – вот мороки-то ему было! И ежели попался – тоже бы суматоха поднялась. А тут мы сами сбежали, и головной боли ему от нас никакой.

Тевено тоже сел. Ужас понемногу стал отпускать его.

– Как ты догадался, что он…

– Оборотень? – произнеся слово, Рен машинально сделал охранительный знак. – Когда ты обмолвился про это. – Рен разжал кулак, сжимавший металлический цилиндрик, который Рен каким-то образом умудрился не потерять. – Это, брат, знаешь что такое? Тейглир. Оберег оборотней. Оборотень в любого зверя может превратиться, и в любого человека, но обличье долго сохранять ему трудно, если только тейглира при себе нет. А он шутник – пальцы, понимаешь, упражняет, у всех на виду…

– А ты откуда про это знаешь?

– Я же тебе говорил – есть в наших краях сведущие люди. Многое им про нежитей открыто. К одному такому тебя и поведу, как только чуть развиднеется. А сейчас ночлег надо искать…

Он вскочил, и, поскольку Тевено не следовал его примеру, схватил товарища за руку. Та дрожала.

– Ты что?

– Рен… – только что осенившее Тевено воспоминание лишил его всяческих сил. – Я дал ему слово, что никуда от него не сбегу… Понимаешь – дал слово!

– Ну и что? Кому ты обещался? Человеку. А человека того и нет. Есть нелюдь.

– То-то и оно… Нелюдю нельзя ничего обещать, потому что, если не сдержать слово, он придет за твоей душой.

– Враки! – сердито сказал Рен. – Люди сами себя до смерти запугивают, а на нежить валят. Душа, душа… Ну, зачем оборотню твоя душа? – Чувствуя, что не убедил Тевено, да и сам будучи не слишком убежден, храбро произнес: – А если он по чью душу и явится, так по мою. Ведь это я его обидел.