Роберт Скотт - Ореховый посох

Его тревожные мысли прервал Версен, сказав:

— Что-то чересчур людно становится. Не нравится мне это. И действительно, несмотря на ранний час, улицы довольно быстро заполнялись народом.

— Давай свернем в переулок и немного срежем путь, проехав прямиком через сад, — предложил Гарек. — Или, по крайней мере, давай хоть за домами спрячемся.

— Пожалуй, слишком светло сейчас, чтобы в сад-то сворачивать. Любой бы задумался: с чего это вдруг тяжело нагруженная повозка с мостовой свернет и прямиком по грязи через сад поедет? Значит, тем, кто ею правит, есть что прятать! — Версен помрачнел. — Нет, если кто-нибудь заметит, что мы в сад свернули, нас можно уже покойниками считать.

— Нам бы только до угла доехать, — с тоской сказал Гарек. — Оттуда уже видно, какой знак в окне над харчевней Мики, и сразу станет ясно, что делать.

Когда они приблизились к перекрестку, Гарек быстро оглядел улицу впереди и шепнул Версену:

— Лучше ты посмотри. Нам обоим одновременно глаза поднимать нельзя: любой, кто за нами наблюдает, сразу сочтет это подозрительным.

Они не могли знать наверняка, сколь активно действуют сейчас шпионы в Эстраде, выслеживая повстанцев, но решили ни в коем случае не предоставлять своим врагам ни малейшего шанса.

Венсен, напустив на себя исключительно равнодушный вид, как бы между прочим глянул вверх и тихо сказал:

— Одна тонкая свечка. Незажженная.

— Давай отсюда быстрее! — прошипел Гарек, прикрыв рот ладонями, сложенными ковшиком и старательно дыша на них, потому что утро выдалось на редкость холодное.

Джакрис Марсет наблюдал за ними из окна соседней купеческой лавки. Увидев, что повозка, неторопливо свернув в переулок, направилась к старому яблоневому саду, раскинувшемуся вокруг бывшего королевского дворца, и вскоре скрылась из виду, он подал знак малакасийскому солдату, терпеливо ожидавшему приказаний в соседней комнате, и шепнул ему:

— Успеете нагнать их через две улицы. И сразу же берите!

Солдат бегом бросился вниз через черный ход, вскочил в седло и повел свой патрульный отряд к месту возможного перехвата. Улицы были уже полны народа. Кони патрульных, тяжело топая и разбрызгивая грязь, нагоняли повозку. Они быстро миновали боковую улочку, развернулись и преградили повозке путь, окружив ее и заставив остановиться.

— Слезайте, — велел Версену и Гареку краснорожий капрал.

— Да мы же безоружные. — И Версен медленно поднял руки над головой.

Гарек сделал то же самое, однако послушно выпрыгнул из повозки.

— На колени! — приказал капрал. — Вон там, перед лошадьми. Теперь они подчинились оба. Гарек, чувствуя, что никак не может унять дрожь в руках, положил их себе на макушку и крепко вцепился пальцами в волосы, как в якорь.

— Мы фермеры, — сказал он, — на рынок едем.

Поняв, что голос у него все же немного дрожит да и звучит хрипловато, он решил пока что больше ничего не говорить, если, конечно, не возникнет особой необходимости.

— Все проверить! — приказал капрал стоявшему рядом солдату.

Тот спешился и принялся распутывать веревки, которыми была привязана парусина. Наткнувшись на непослушный узел, солдат вытащил из-за пояса нож и резанул по веревке, задев при этом и парусину, отчего весь груз оказался как на ладони. Гарек украдкой глянул на Версена, и тот заговорщицки ему улыбнулся.

— Яблоки, капрал! — крикнул солдат. — Это просто яблоки.

— Как ты думаешь, почему они называют это мусоросборником? — Марк Дженкинс изо всех сил старался запихнуть большую коробку из-под пиццы в бачок для мусора. — По-моему, он ничего не собирает — сколько мусора туда собирается, столько же вскоре оттуда и вываливается. И получается не мусоросборник, а настоящая мусорная куча. — Он сломал коробку пополам, ударив о колено, точно хворостину для костра. — По-моему, стоит переменить это название. Мы можем, например, назвать этот бачок центром по сбору и хранению мусора. — Он минутку подумал и прибавил: — Нет, это, пожалуй, не годится, а ты как думаешь?

Но Стивен Тэйлор его не слушал. И как только они вошли в дом, забрался в уголок дивана в гостиной и крепко о чем-то задумался, вертя в руках ключ от сейфа Хиггинса.

На самом деле Стивену никогда еще не было так хорошо: эта неделя вообще оказалась одной из лучших в его жизни. В субботу они с Ханной вместе обедали, а китайский шкафчик работы Дункана Фифа спокойно ожидал своей участи в кузове принадлежащего Марку пикапа, пока Стивен и Ханна выбирали подходящий ресторан, объехав чуть ли не весь Денвер. А на следующий день отправились вместе автостопом в горы над каньоном. Во вторник они снова вместе обедали, потому что Стивен, повинуясь внезапному порыву, вдруг примчался после работы в город и заявил, что не может ждать до пятницы, чтобы снова ее увидеть.

Впрочем, реакция Ханны на его неожиданный приезд оказалась такой, что это вполне искупило головную боль, возникшую у Стивена после поездки по битком забитому транспортом шоссе в час пик. Увидев, как он входит в магазин, Ханна тут же извинилась перед покупателем, с которым разговаривала, и с улыбкой устремилась прямо к нему, а последние три-четыре шага даже пробежала. Ни одна женщина никогда так к нему не бежала; это было просто восхитительно и страшно возбуждало.

Короче, Стивен был совершенно без ума от Ханны Соренсон и все это время буквально витал в облаках. Что, впрочем, не мешало ему краешком мозга все время думать о том, что этот Уильям Хиггинс мог хранить в арендованной ячейке 17С.

Марк принес из кухни две откупоренные бутылки пива и одну протянул Стивену.

— Ты с пиццей покончил?

— Да, было очень вкусно. — Стивен с наслаждением отхлебнул холодного пива и сунул ключ от сейфа в нагрудный карман рубашки.

— Знаешь, нам, наверное, пора научиться кое-что и самим готовить, — сказал Марк. — Это диета из блюд китайской кухни, бесконечных вариаций пиццы и бутербродов с арахисовым маслом когда-нибудь все-таки нас доконает.

Он горестно задумался, и Стивен невольно рассмеялся, глядя на него.

Его лучший друг Марк Дженкинс в свои двадцать восемь лет пребывал в отличной физической форме. Замечательно сложенный, как и многие афроамериканцы, он каждое утро проплывал несколько миль вместе со своими воспитанниками из школьной плавательной секции и всегда был готов к забегу на любую дистанцию и к любым, даже самым утомительным, поездкам на горном велосипеде, какие только Стивен мог для них обоих придумать. Сам Стивен тоже был в хорошей форме, но Марк, казалось, и родился уже настоящим атлетом.

— Ты что, шутишь? Ты только посмотри на себя! — сказал Стивен другу. — Ты же у нас выдающийся спортсмен. Ты выглядишь так, словно твою внешность сконструировали на компьютере девочки-подростки во время какой-то вечеринки, воплощая в жизнь всеобщую девчачью мечту. — Стивен показал язык и прибавил: — Впрочем, я с тобой согласен: нам действительно следует подумать о том, как улучшить качество своего питания.