Маргит Сандему - Ангел с черными крыльями

Он улыбнулся и покатил на своей маленькой тележке, минуя дверь без порога. Улыбка у него была прекрасной. Мягкой и человечной. Он все больше и больше нравился Туле.

Ей удалось рассмотреть, что он сложен вполне нормально до самых колен. Хотя бедра его были не особенно развитыми, возможно, из-за отсутствия тренировки. И она гадала, насколько развит у него…

О, Господи, как ей хотелось почувствовать на своем теле мужские руки! Почувствовать близость мужчины!

— Сколько тебе лет? — крикнул он ей из другой комнаты.

— Шестнадцать, — соврала она. — А тебе?

— Думаю, что двадцать. Я уже сбился со счета. Ну вот! Теперь можешь идти. Извини за беспорядок. У меня никогда не бывает посетителей, а в этом случае человек становится неряхой.

Она вошла в комнату, которая была одновременно кабинетом и кухней и где действительно царил беспорядок. Но это нисколько не смутило Тулу.

Вся мебель была низкой, в том числе кухонный стол и кровать.

— Ты здесь спишь?

— Нет, там, внутри, есть маленькая спальня. Она кивнула. Ее взгляд остановился на огромной куче опилок и кусков дерева.

— Ты думаешь, она может быть здесь? — спросила она.

— Возможно. Я точно не знаю. Он подкатил к самой куче, а Тула опустилась на колени рядом с ним.

— У нас нет нужды разбрасывать по полу всю эту кучу, — сказала она, пытаясь придать голосу обычное звучанье, но тут же обнаружила, что на нее уже действует его близость. Мысль о том, что он никогда не прикасался ни к одной женщине, ужасно возбуждала ее. — Попробуем сделать все аккуратно, — сказала она, стараясь смотреть только на кучу опилок.

И когда они принялись искать, она спросила:

— Тебя в самом деле никто не навещает?

— Нет. Только покупатели.

— Ты выходишь из дома?

— Иногда, чтобы купить еды. Уличные мальчишки забавляются тем, что откатывают меня вместе с тележкой как можно дальше, — усмехнулся он. — Поэтому мне понравилось, когда ты сказала: «Иди…»

— Ах, я сказала это, не подумав. Значит, ты такой же одинокий, как и я?

— Разве ты одинока?

— Не в буквальном смысле, — сказала Тула, которая наконец нащупала нить, которая могла привести ее в его объятия. Если, конечно, правильно вести себя. — Видишь ли, я…

Она сделала вид, что собирается с мыслями.

— Что же? — спросил он, прервав свои поиски.

— Нет, я не могу говорить об этом.

— Ну, скажи! Я прошу тебя! Никто никогда не доверял мне своих мыслей. Я… такого не припоминаю.

Тула пристально взглянула на него, потом кивнула.

— Я… живу в хорошем доме. Но меня просватали за человека, которого я совсем не знаю.

Она заметила разочарование на лице калеки. Чего он ожидал от нее? Уступчивости? Но с ее стороны это было преднамеренной ложью. Она рассчитывала на приключение с ним, потому что давно уже не встречала таких симпатичных молодых людей. Но он не должен был питать иллюзий на будущее.

— И мне очень страшно, — продолжала она. — Понимаешь, никто об этом не знает, но я… была изнасилована, когда мне было двенадцать лет. И с того времени меня пугает все, что связано с эротикой и с мужчинами. Я просто не выношу, когда ко мне приближается какой-нибудь мужчина. Поэтому я так одинока.

Сказав это, она закрыла руками лицо. Она чувствовала его симпатию к себе. Он коснулся ее руки — дружески, утешительно. И тут же отдернул свою ладонь, словно вспомнив ее слова о том, что она не выносит близости мужчин.

«Теперь он это знает, — с триумфом подумала она. — Теперь он знает, что я не девственница. Знает, что не навредит мне, если ему захочется…»

Ах, еще бы ему не хотелось! Тула на расстоянии чувствовала его страсть, его желание соединиться с ней. А ведь до нее он не прикасался ни к одной женщине!

Ах, какой возбуждающей была эта мысль! Тула просто не могла усидеть на месте, чувствуя, как нижняя часть ее тела приходит в возбуждение, ощущая там горячую пульсацию. Он и в самом деле был привлекательным мужчиной.

— Не все мужчины скоты, — дрожащим голосом произнес он.

Тула покачала головой.

— Я больше не верю в любовь, — сказала она, поглядывая на него сквозь пальцы. — После того нападения на меня. Тот человек был так ужасен! Он пытался потом убить меня…

Он пугливо и осторожно гладил ее по руке, словно опасаясь, что она вот-вот сорвется с места и убежит. Неловко, беспомощно он взывал к ней, не зная, что ему нужно говорить или делать.

— Я могу… нет… — смиренно сказал он. Тула убрала от лица руки.

— Что ты хотел сказать? — томно произнесла она, хорошо вживаясь в роль.

— Ах, нет, ты не захочешь иметь дело с таким калекой, как я.

— Что ты имеешь в виду?

— Нет, ничего, — сказал он и отвернулся.

— Скажи, по крайней мере, что у тебя в мыслях! Даже если это и глупость.

— Это не просто глупость. Это бесстыдство. Высокомерие!

— В этом я сама разберусь! Я же оказала тебе доверие, рассказав о том, чего не знают другие, потому что ты мне нравишься и я тебе верю. Так что, и ты должен…

Он вцепился руками в свои мертвые коленки. Прикусил губу. И, опустив голову, произнес:

— Я подумал только… если бы я смог заставить тебя поверить в мужчин, ты не отвернулась бы с отвращением от своего мужа… Мне хотелось просто сделать что-то хорошее для тебя. Без всяких непристойностей. Просто показать тебе, как ты мне нравишься, потому что ты захотела говорить со мной. Я думал о тебе дни и ночи…

И Тула с удивлением заметила, как по его щекам катятся крупные слезы.

— Должно быть, ты очень одинок, — мягко произнесла она, вдруг почувствовав себя совсем взрослой. Словно за несколько часов она стала старше на несколько лет.

Смахнув слезы, он сказал:

— Когда ты пришла сюда в первый раз и стала разговаривать со мной, как с обычным человеком, стала смеяться и шутить со мной — а не надо мной — да, тогда мне показалось, что сквозь эти стены вдруг пробилось солнце. И все это время я жил воспоминаниями о твоем кратком посещении. Я не надеялся, что ты когда-нибудь снова придешь. И вот сегодня ты снова здесь. Живая, всамделишная.

Боязливо подняв голову, он продолжал:

— Не подумай, что я чего-то домогаюсь! Я знаю свое место, а ты уже сказала мне, что ждет тебя в будущем. Но твой рассказ о злодейском изнасиловании… Я просто в отчаянии. Что с тобой, красивейшим из всех земных созданий, так поступили, так жестоко обошлись… Нет, мне просто невыносима мысль об этом!

Теперь настала ее очередь протянуть руку и погладить его по щеке.

— Как же ты собирался помочь мне?

— Ах, я не знаю, — беспомощно произнес он. — Просто утешить тебя, защитить. Обнять тебя, словно обиженного ребенка.

Тула пристально посмотрела на него. Потом сказала спокойно:

— Мне кажется, тебе это нужно сделать. Мне бы тоже хотелось этого. Я нуждаюсь в этом именно сейчас. Я так долго грустила…