Маргит Сандему - Женщина с берега

Видя подавленность Нетты, он спросил уже несколько более сдержанно:

— И вот вы нашли обоих отцов. Кто же из них мог оказаться бандитом?

Пытаясь снова принять облик сдержанной, корректной служащей конторы, она ответила:

— Отец нерожденного ребенка известен. Другой же, отец Мали… О нем говорить трудно. Я узнала, кто он такой, от тех немногих, кому известно было его имя.

Полицейский тут же взял ручку и приготовился

писать.

— Могу я узнать его имя? — спросил он.

— Отца нерожденного ребенка звали Эгиль Холмсен.

Полицейский записал.

— Да, это имя я уже слышал. Возможно, в связи с делом о смерти Петры. Как же зовут другого? Нетта медлила с ответом. Наклонившись вперед, Мали сказала:

— Мне бы тоже хотелось узнать это! Полицейский быстро посмотрел на Мали, потом на Нетту.

— Не знаю, следует ли мне говорить это… — тихо произнесла Нетта.

— Давайте лучше я скажу, — предложил Андре. — Это избавит фрекен Микальсруд от опасности поплатиться за свой язык. Его имя Теодор Брандстендт.

— Что? — воскликнул полицейский и выронил перо.

— Что ты сказал? — вырвалось у Мали. — Этот надменный хлыщ? И он мой отец? Этот грязный юбочник!

— Ну, ну, — властно перебил ее полицейский, но по выражению его лица было видно, что он, в принципе, согласен с ней.

— Брандстедт? — продолжал он. — Наш будущий бургомистр? Вы его имеете в виду?

Вид у Нетты был жалкий.

Взявшись рукой за подбородок, полицейский сказал:

— Да, в свое время он был известным обольстителем женщин. Но потом его прелестная жена запустила в него когти и выдрессировала его как следует. Но если речь идет о четырнадцатилетней девочке… Это же… преступление! За это полагается наказание. И после этого он еще женился!

— Это будет стоить ему должности бургомистра, — лаконично заметил Андре. Полицейский кивнул.

— Но что же с Эгилем Холмсеном? — спросил он.

— Его следует расспросить обо всем, — сказал Андре. — Но он боится, что его жена узнает об этой истории.

— Ммм. Придется мне вызвать его на допрос… Но, скорее всего, мне придется заняться Брандстедтом. Подумать только, что скажет его жена, узнав об этом! А должность бургомистра… Прелюбодеяние…

Он погрузился в тягостные мысли.

— Мне не хочется иметь в качестве отца убийцу, — чуть не плача, произнесла Мали. — Может катиться ко всем чертям, я не собираюсь иметь с ним никакого дела! Проклятый старый боров!

На этот раз никто ее не перебивал.

— Где можно застать Брандстедта? — неохотно спросил полицейский.

— Скорее всего, он теперь в своей конторе, — сказала Нетта. — Сегодня у него присутственный день. Полицейский вздохнул.

— Если бы я мог послать к нему кого-то другого! — сказал он. — Но они с полицмейстером партнеры по бриджу. Он никогда не пойдет на это!

— Разве вы не можете позвать этого дьявольского выродка сюда? — едва сдерживая плач, сказала Мали. — Пусть узнает, кто он такой!

— Да, это было бы занятно! А что если он невиновен? И тогда все узнают об одном полицейском, который распускает вздорные слухи, а также об одной конторской служащей.

— Вряд ли, — сказал Нетта.

Опершись на письменный стол, он тяжело поднялся. Казалось, на его плечи навалилась вся тяжесть мира.

— Идемте! Прямо в ратушу! А по дороге обдумаем, что нам делать. Может быть, нам следует начать все-таки с Эгиля Холмсена? — с надеждой спросил он.

И они поспешили в здание административного совета. По дороге они встретили Эгиля Холмсена. Лицо у него было мрачнее тучи.

Увидев их, он помахал Нетте письмом.

— Наконец-то я вас увидел! — воскликнул он. — Я хожу сюда каждый день. Это вы послали мне письмо? А это тот самый «клиент», если я не ошибаюсь?

Он свирепо посмотрел на Андре.

Все в ожидании остановились.

— Да, — ответила Нетта, стараясь сохранить самообладание, но, судя по ее дрожи, ей это не удавалось.

— В таком случае я должен сказать вам, чтобы вы впредь не посылали мне домой таких писем! К счастью, мне удалось перехватить его раньше, чем оно попало в руки моей жены. Хотя она и знает о Петре, все равно это было бы ей неприятно. А этого она не заслужила!

Немного успокоившись, он обратился к Андре:

— Ну, как обстоит дело с наследством? Что мне причитается?

— К сожалению, ничего, — ответил Андре, ничуть не сожалея об этом. — Наследницей является Петра, нам удалось проследить родственные связи.

Эгиль Холмсен рассердился.

— Так я и поверил! — воскликнул он. — Все это сплошное надувательство! Зачем же вам тогда понадобилось это письмо? Проклятые снобы!

С этими словами он ушел, и никто не задерживал его.

— Да, во всяком случае, он не налетчик, — констатировал полицейский. — Он играет в открытую.

Теперь оставался только Теодор Брандстедт. И полицейский еще не знал, как ему быть в сложившейся ситуации.

Вид у него был подавленный.

Они растерянно стояли в зале административного здания, боясь действовать дальше.

— Мы поднимемся наверх, все четверо, — решил Андре.

— Вряд ли это будет тактично, — озабоченно произнесла Нетта.

— Плевать на это, — заявил полицейский, которому не хотелось говорить с глазу на глаз с «власть имущим». — Вы все в этом замешаны. И лучше всего было бы явиться к нему домой. Но идемте наверх!

Они стали медленно подниматься по лестнице. Никто не пылал энтузиазмом — и прежде всего Мали.

У Брандстедта был секретарь, который сообщил им, что «великий» сможет принять их минут через десять.

Время ожидания прошло в полном молчании. Трое сидели, Андре стоял, прислонившись к стене.

Ему приходили в голову мысли о том, чтобы как-то избежать трудностей. Полицейского, должно быть, мучили угрызения совести, раз он решил не проводить дознание в одиночку и притащил с собой частных лиц. Но ведь он боялся Брандстедта, как и многие другие в Трондхейме.

Полицейскому хотелось домой, в свое удобное кресло, он тосковал по вкусному обеду, который готовила его сестра…

Наконец «великий» вышел из кабинета вместе с другим мужчиной, которого дружески похлопывал по плечу. Увидев посетителей, он улыбнулся им дежурной улыбкой кандидата в бургомистры.

— Я вижу, здесь собралось целое общество, — заметил он. — Чем могу быть полезен? Пройдемте в мой маленький кабинет!

Его «маленький кабинет» своими размерами напоминал бальный зал. Мали исподлобья, агрессивно смотрела на него. Он был по-прежнему очень видным мужчиной, с седеющими бакенбардами и победоносной улыбкой. У него были смелые карие глаза под густыми бровями. Он был, конечно же, прекрасно одет и ухожен.

— Так по какому же делу вы пришли?

Он сел за свой письменный стол, К полицейскому и Нетте он относился как к своим подчиненным, Мали он совершенно игнорировал, зная о ее уличных проделках и не желая иметь дело с подобными людишками. Об Андре он не знал, что думать, но даже если юноша и был хорошо одет и с виду культурен, он был слишком молод, чтобы с ним следовало считаться.