Маргит Сандему - Женщина с берега

Он понимал, что держит всех собравшихся под контролем.

Приложив пальцы к козырьку, полицейский сказал:

— Это весьма неприятное дело, господин Брандстедт…

— Неужели? У кого-то из вас неприятности? У молодой Мали Кнудсен, как обычно?

— Нет, речь идет о другом… Господин Брандстедт, вы ведь получали письмо, не так ли?

Человек за письменным столом нахмурился.

— Я получаю массу писем, — сказал он.

— Да, но это особое письмо. Фрекен Микальсруд послала вам письмо, в котором задает вам ряд вопросов.

Нахмурившись еще больше, он ответил:

— Что-то не припомню. Что же это за вопросы? Глотнув слюну, полицейский сказал:

— О… Петре Ольсдаттер.

Лицо господина Брандстедта порозовело.

— О чем?

В его голосе слышались угрожающие нотки. Следовало быть начеку!

Набравшись смелости, Нетта выпалила одним духом:

— Нам нужны сведения относительно происхождения Петры Ольсдаттер, о ее родственных связях. И больше нет никого, кто мог бы дать нам такие сведения. Поэтому мы и обратились к вам.

На виске у Брандстедта забилась жилка.

— И что же я, по-вашему, должен знать о этой… Петре Ольсдаттер?

— Все дело в том, — пояснил полицейский, — что в свое время она была связана с вами. И эта связь имела последствия.

Сначала он хотел было протестовать, но потом понял, что перевес на их стороне, и непринужденно рассмеялся:

— Да, вы же знаете, как это бывает в юности… У всякого из нас могут быть похождения…

— Вряд ли вы были тогда очень уж молоды, господин Брандстедт. Вам ведь недавно исполнилось пятьдесят, не так ли? А Мали теперь восемнадцать.

Услышав это, «великий» сморщился так, будто ему насильно всунули в рот ломтик лимона, и с ужасом уставился на молодую девушку.

— Мали? Мали Кнудсен? Нет, знаете ли!.. Вы хотите убедить меня в том, что… Нет, это уж слишком, я не желаю знаться с простонародьем!

— То же самое я скажу о тебе, дьявольский старикашка, — вспылила Мали. — Я не хочу иметь в качестве отца насильника над детьми и убийцу! Я не желаю тебя знать, запомни это! Я считала, что мой отец умер, будучи прекрасным человеком! А ты просто старый боров!

Все испугались, что у Теодора Брандстедта будет апоплексический удар: лицо его приняло фиолетовый оттенок.

— Это уж слишком! — воскликнул он. — Этого я не потерплю! Убийца! Могу ли я спросить, кого я убивал?

— Мали выразилась слишком резко, — извиняющимся тоном заметил полицейский. — Но факт остается фактом: на фрекен Микальсруд было совершено нападение по причине отправленных ею писем.

— Писем?

— Да, она написала еще одно письмо. Второму любовнику Петры, который появился у нее пять лет спустя.

— Значит, это сделал он!

— Нет, он по собственной инициативе показал нам письмо. Он сам нашел нас.

— Но я не получал подобных писем! Сюда не приходило такое письмо.

— Я послала его на ваш домашний адрес, господин Брандстедт, — испуганно произнесла Нетта. — Мне показалось это более тактичным.

Он напоминал теперь разъяренного быка.

— Вся эта история так дурно пахнет, что вам придется, фрекен Микальсруд, подыскать себе другую работу. Вы уволены с сегодняшнего дня! Почему я должен убивать кого-то из-за какой-то старой, давно забытой юношеской истории?

— В тот раз вам было за тридцать, господин Брандстедт, — спокойно возразил полицейский. — А Петре Ольсдаттер всего четырнадцать.

Лицо его то краснело, то бледнело, как это бывает у женщин в переходном возрасте.

А в это время дверь открылась и вошла на редкость элегантная дама. Она бросила через плечо секретарю:

— Ничего, я только скажу пару слов моему мужу. Попрошу денег, как всегда!

Рассмеявшись, она повернулась к своему мужу.

— Теодор, — сказала она, — я была в городе и увидела удивительные…

Заметив четырех посетителей, она замолчала. Она переводила взгляд с полицейского на Нетту, потом на Андре и Мали, и обратно на Нетту.

Ее реакция бросилась всем в глаза. Вцепившись в край стола, она закатила глаза, словно собираясь упасть в обморок, но все-таки успела взять себя в руки.

— Я не знала, что у тебя посетители, — с натянутой улыбкой произнесла она.

Ее муж обошел письменный стол, чтобы поддержать ее, но Андре опередил его. Она оттолкнула их обоих.

— Это просто недомогание, — непринужденно заметила она. — Теодор, я вернусь, когда ты закончишь… с этими…

Но она никак не могла уйти, руки ее по-прежнему упирались в поверхность стола.

— Подождите немного, фру Брандстедт, — спокойно произнес полицейский. — Мне нужно задать вам один вопрос.

— Вопрос? Моей жене? — сказал Брандстедт, и все поняли, что он очень боится, что она узнает о его «интрижке» с Петрой Ольсдаттер.

— Да, ей, — все с тем же угрожающим спокойствием произнес полицейский. — Господин Брандстедт, вы настаиваете на том, что не получали никакого письма от фрекен Микальсруд?

— Могу поклясться в этом.

— Письмо это было послано вам домой. Скажите, имеете ли вы обыкновение читать письма других членов вашей семьи, фру Брандстедт?

— Конечно, нет, — возмущенно произнесла фру Брандстедт, а ее муж в это время начал:

— У нас нет друг от друга тайн… Но он тут же замолчал, уставившись на свою жену, словно у него внезапно возникли какие-то подозрения. Полицейский холодно произнес:

— Чтение чужих писем, фру Брандстедт, иногда влечет за собой наказание. Но при любых обстоятельствах, это низменное и подлое занятие!

Она вздрогнула при слове «подлое», словно ее ударили кнутом.

— Но, Арна, — начал Брандстедт.

— Замолчи! — огрызнулась она. — Тебе не в чем меня упрекнуть! Я пыталась спасти тебя.

— И вас саму, фру Брандстедт, — заметил полицейский. — Вы оба пойдете со мной сейчас в участок. Один из вас подозревается в попытке убийства, а другой — в прелюбодеянии с несовершеннолетней.

Протестующие вопли супружеской пары заглушил голос Мали:

— Слава Богу, что я не дочь убийцы! Он всего-навсего блудливый кот, что, впрочем, не менее гадко!

Подойдя к Теодору Брандстедту, она со всей силы пнула его ногой и сказала:

— Вот тебе за мою мать!

Она вышла со слезами на глазах, а он согнулся пополам от боли.

Андре и Нетта поспешили за ней.

Разумеется, в городе разразился великий скандал. С жадным вниманием люди читали сообщения в газетах, все радовались тому, что у тех, кто богат и удачлив, тоже есть в жизни большие неприятности.

Андре позвонил домой по телефону.

— Привет, мама, — сказал он Бенедикте. — Поручение выполнено.

Ему приходилось кричать во весь голос, потому что слышимость была отвратительной: казалось, что на линии грохочет Верингский водопад.

— Неужели? И что же ты обнаружил? — доносился до него издалека голос Бенедикты.