Артем Лунин - Время жестоких чудес

– Ты хочешь спеть мне песню на сон грядущий? – спросил ришан, разглядывая пленника. Тот поднял голову, из белых свешивающихся в лицо волос блеснули глаза.

– Спою, – прохрипел он. – Такую, что ты совершенно потеряешь сон, ришан…

– Да это же мальчишка, – сказал советник. – Что он может знать?

– Посмотри на его серьги, о мудрый, – сказал другой советник. – Это вой, войи мальчишками не бывают…

Ришан прервал советников нетерпеливым жестом.

– Говори, раб, – приказал он.

– Раб… – повторил пленник и вдруг засмеялся тихо и страшно, это было до того неожиданно, что все вздрогнули. Один из держащих ударил его в живот, пленник заперхал и повалился, обвисая на своем конвоире.

А в следующий момент свистнули три метательных ножа.

Правый советник повалился навзничь, еще глубже загнав лезвие в горло, левый упал назад, рукоять ножа торчала у него из глазницы. Тохан сидел, выпучив глаза, из которых уходила жизнь, кровь толчками бежала из-под лезвия, вбитого в яремную ямку.

Все произошло в совершенной тишине, не считая звуков входа стали в тела и мягкого падения мертвых.

Невольница подняла голову, оглядывая поле боя, в глазах вспыхнула безумная исступленная радость. Беловолосый выразительно ущипнул свою губу, девушка яростно закивала и для верности зажала рот ладонями.

Все напряженно прислушивались к тому, что происходит снаружи. Сдержанная возня прекратилась, и двое оставшихся снаружи сопровождающих втолкнули в палатку одного из стражей ришана, держа у его горла кинжалы. Один человек тут же вышел, беловолосый прищурился на пленника.

– Можно отпустить, – шепнул он.

Пленника отпустили, и он повис, словно распятый на воздухе, удерживаемый силовыми линиями Узора за тело, руки и шею.

– Скажи мне то, что я хочу знать, и мы тебя не убьем, – сказал человек с перевязанным горлом.

Пленник попытался плюнуть ему на сапоги, но не смог. Тот, кто его держал, чуть шевельнул пальцами, и пленник стал пучить глаза.

– Нет? – поднял черные брови беловолосый.

Пленник захрипел и забился в силках Узора, как попавший в петлю заяц.

– Нет?

Из носа и рта пленника потекла кровавая пена.

– В самом деле – нет?

Пленник попытался кивнуть. Беловолосый отпустил его.

– Скажу, – прохрипел берич, сплевывая кровь.

Ему задавали вопросы, пленник отвечал хриплым шепотом, едва не откусывая себе язык от торопливости. Наконец перевязанный узнал все, что хотел.

– Пора, – сказал он.

– Вы обещали, – прошептал пленник.

– Да, обещал. – Главный примерился, как бы половчее его оглушить. Девушка, о которой все как-то забыли, вдруг заскулила и поползла к ним на коленях, протягивая к горлу пленника скрюченные похожие на когти пальцы.

Ненастоящий пленник смотрел на нее. В палатке вдруг стало очень жарко.

– Алек, – осторожно сказал главный.

– Фремены тебя не убьют, – сказал Алек пленнику спокойным голосом. Повернулся, с чавканьем вырвал нож из горла ришана и передал девушке. Она взяла нож трясущимися руками, смотрела на лезвие как на величайшее богатство мира. Алек запрокинул голову, выразительно провел пальцем по своему горлу:

– Вот как это делается.

Отпусти его, – сказал Джек, – пусть кричит.

Лицо Алека не дрогнуло, он улыбался – мысленно, и Джек вовсе не хотел увидеть эту улыбку въяве.

– Предательство! – в полный голос взвыл пленник, обнаружив, что его ничто не держит. – Рыси предали! Ришан убит! К оружию! К ору…

Короткий взблеск стали, и пленник забулькал, захлебываясь кровью. Алек отпустил силовые линии, и тело с перерезанным горлом тяжело грянулось оземь.

– Добрый удар, – одобрил кто-то из войев.

Вокруг нарастал шум разбуженного лагеря, похожий на крепнущий голос хамуна.

– Предательство! – кричали в разных концах. – Орлы, к оружию, клан предан, риш убит!

– Рыси предатели!

– Лоси предатели!

– Тролли предатели!

Джек засмеялся свирепо и присоединил свой голос к адскому шуму:

– К оружию, Орлы, убивай предателей!

– Смерть! Смерть! – подхватили другие воличи, секиры уже были в руках, Джек поворошил кучу трофеев ришана и вытащил фременский сабер.

Алек вдруг метнулся вперед и в обнимку с девушкой покатился по коврам, она оказалась сверху. Джек выругался, шагнул и ударил рукоятью меча, невольница обмякла. Алек спихнул с себя безвольное тело, выкрутил из ее руки нож.

– Ну и дура, – сказал Джек, наклоняясь над ней, повел ладонью. Глубокий порез под левой грудью закрылся кровяной пробкой. – Ничего, жить будет.

Он перешагнул через нее, небрежным взмахом меча вспорол заднюю стенку шатра. Воличи вышли следом в ночь, полную криков и звона оружия…

Операция эта была превосходна по коварству планирования и эффективности исполнения и достойна того, чтобы ее описали во всех учебниках по тактике и стратегии.

Все случилось ночью. Сначала воличи обеспечили идеальную погоду, загодя нагнав на небо тучи. Беричи, отродясь не бывшие синоптиками и незнакомые с ухищрениями «цивилизованной» войны, не распознали опасности во внезапной перемене погоды.

В час Дремлющего Василиска группа войев в трофейных доспехах и с оружием врага проникла в лагерь, убила риша и приближенных и разожгла хаос, крича о вероломстве союзников. Кланы напали друг на друга, в это время под покровом ночи и тумана подошло войско воличей. Позже в ход были пущены гранаты и фейерверки, что усилило панику и сумятицу.

Армия Тохана погибла почти полностью – не столько в результате атаки воличей, сколько в предшествующей ей безумной братоубийственной резне между кланами.

Но с меня взяли слово, что я буду молчать об этой истории – и операция эта никогда не будет изложена в учебнике по тактике и стратегии или в моих книгах. Сии записи не увидят свет.

Вернулись все войи Алии, без потерь. Сама нияз была несколько раз легко ранена, но в горячке боя не заметила этого, потеряла много крови и была отправлена в лечебницу, а ее войи по очереди следили, чтобы она не вздумала сбежать. Сейчас была очередь Джурая, и Алек присоединился к нему, прячась в травном доме от бесконечных подколок друзей, не перестающих зубоскалить по поводу его «боевых ран», и пытаясь сообразить, уж не жалеет ли он, что помешал девчонке свести счеты с жизнью.

Алек получил свои раны не в бою. Когда Лина обрабатывала царапины и укусы, полученные от невольницы, Алеку пришлось выслушать от жены много-много интересных слов. А потом оказалось, что девушка была из беричей, дочерью уничтоженного подчистую в междуусобицах клана Волка – и, по Покону, принадлежала теперь спасшему ее.

– На твоем месте я бы эту бешеную продал куда подальше какому-нибудь кругу, – веселился Джурай. – Или дал вольную…