Дэйв Дункан - Прошедшее повелительное

Дрожа от холода и возбуждения, она преклонила колени между Тронгом и Амбрией, пытаясь найти хоть какое-то утешение от близости этих двух сильных людей. Но даже Амбрия казалась сегодня немного напуганной. Пол был холодный и жесткий. Они стояли в кругу на коленях – двенадцать человек, все, кроме Гэртола Костюмера. Элиэль оказалась лицом почти к богине. Она крепко стискивала в руке золотую монету – первое настоящее золото в ее жизни. Холод от каменного пола пробирал ее до костей.

В центре круга стояла серебряная ваза, в которой лежали перо, два яйца и белый камешек. Жрецы с большой торжественностью положили все это туда перед началом ритуала.

Изображение Владычицы размерами превосходило все образы, виденные ею раньше. Это была мозаика, а не статуя. Она занимала всю дальнюю стену зала, поднимаясь на всю его высоту. Изображение было выполнено из маленьких блестящих белых плиток, только соски богини горели ярко-красными рубинами. Более темные плитки оттеняли низ тяжелых грудей и живота. Лицо почти терялось в царившем под сводами полумраке. Старик у ее ног нараспев читал священное писание. Спустя некоторое время его сменит другой, другого – третий, и так до тех пор, пока они не огласят все Красное Писание. А потом начнут все сначала. Так было всегда. Их не всегда можно видеть, но они никогда не смолкают.

Полдюжины жрецов затянули священную песнь. Служба началась. Барабанщик принялся отбивать медленный угрожающий ритм. А еще одна группа начала странный танец, скорее не танец, а последовательность статичных поз. Все они были молоды, и бритые головы выдавали в них жрецов, несмотря на причудливые, облегающие тело одежды, оставлявшие руки и ноги обнаженными. При свете свечей одежда казалась почти черной, но, ясное дело, она была красной – в честь Владычицы. Движения танцоров были так отточены и изящны, что совершенно заворожили Элиэль. Хотя они более напоминали гимнастику, чем какой-либо из известных ей танцев.

Краем глаза она заметила, как мигнул свет в одном из освещенных альковов. Потом в другом. Она чуть откинулась назад, чтобы лучше видеть. Вдоль стены в сопровождении жрицы шел мужчина. Он заслонил третью лампаду и остановился. Откуда-то из глубины алькова поднялась женщина. Она распахнула халат. Он пошел дальше, а женщина села обратно – отвергнутая. Элиэль вздрогнула, почувствовав, как кислота подступает к горлу. Амбрия сердито шикнула на нее, и она снова повернулась лицом ко Владычице.

Через полминуты мужчина дошел до того места, где она могла видеть его, не поворачивая головы. Глаза сами собой устремились в ту сторону. Она видела, как он нашел подходящую женщину и заплатил жрице. Жрица отошла, он шагнул в альков и начал раздеваться.

Акробатические па завершились громкой, частой барабанной дробью, и Элиэль снова стала смотреть куда положено. Появился жрец и сделал знак рукой – актеры поднялись на ноги. Последовала пауза. Стоя между рослой Амбрией и еще более рослым Тронгом, она ощущала себя совсем крохотной. Чтобы отвлечься от того, что происходило в алькове, девочка принялась разглядывать богиню. Постепенно, по мере того как через высокие окна в неф проникало все больше дневного света. Владычица выступала из темноты. Странное выражение застыло на ее каменном лице: глаза почти закрыты, алые губы раздвинуты, показывая кончик языка. В любом случае это лицо нельзя было назвать милосердным. Правда, оно и не объясняло, с чего это могущественной богине гневиться Так на маленькую Элиэль Певицу.

Загрохотали барабаны – девочка чуть не подпрыгнула. Они завели неровный беспокойный ритм.

– Объяви сначала свой возраст… – Голос исходил от пожилого человека, стоявшего за спиной просящих.

В круг вошли жрец и жрица и остановились напротив Гольфрена. Когда Флейтист заговорил, голос его звучал выше, чем обычно:

– Мне двадцать шесть лет, меня зовут Гольфрен Флейтист. Я женат, бездетен. Я почитаю Владычицу и молю ее ниспослать мне свою милость. – Звякнула монетка.

Жрец, стоявший за спиной маленькой жрицы, положил руку ей на плечо и подтолкнул ее к следующему просителю.

– Мне двадцать лет, меня зовут К’линпор Актер. Я женат и бездетен. Я почитаю Владычицу и молю ее ниспослать мне свою милость. – Еще «звяк».

Теперь Элиэль могла разглядеть старшего жреца, того, что стоял за пределами круга. Его красную хламиду украшали замысловатая вышивка и самоцветы. В пухлой руке он держал тонкую свечу, и свет ее блестел на бритой голове и дорогих перстнях с самоцветами.

Жрица была совсем молоденькая, почти девочка, но тоже с бритой наголо головой. Веревка на шее поддерживала золотую вазу, болтавшуюся меж ее маленьких грудей. Она ступала босиком. На ней, похоже, вообще ничего не было, кроме хламиды – такой тонкой, что просвечивали соски. Должно быть, она здорово мерзла.

Жрец за ее спиной был молод и высок – один из тех гимнастов. Он все еще тяжело дышал после упражнений. Его волосатые руки и грудь странно контрастировали с сияющей гладкой кожей головы и лица.

– Мне сорок пять лет, меня зовут Амбрия Импресарио. – Чудесный голос Амбрии был сегодня почему-то хриплым и неровным. – Я… я замужем второй раз. Отец…

Старый жрец бормотал вопросы, советы. Маленькая жрица повернулась и пошла прочь. Молодой жрец схватил ее за руку и, дернув, вернул на место. Она осталась стоять, куда ее поставили – словно стул, – но ее руки и голова странно подергивались.

Элиэль стиснула руки, чтобы они так не тряслись. Следующей после Амбрии шла она. Золотая монетка больно впилась в ладонь.

– Мне сорок пять лет, меня зовут Амбрия Импресарио. Я овдовела и вышла замуж второй раз. Я родила одного ребенка. Я почитаю Владычицу и молю ее ниспослать мне свою милость.

Жрица вдруг начала смеяться. Молодой жрец схватил ее за плечи и тряс, пока она не перестала. Потом он толкнул ее дальше, и она застыла перед Элиэль. Ее глаза были пусты, челюсть отвисла. Слюна стекала по подбородку и капала на хламиду.

Старший жрец тоже подвинулся. Элиэль чувствовала, что он стоит у нее за спиной, и уловила слабый запах, напоминающий сирень.

Настоящему актеру не составит труда запомнить простые строки.

– Мне двенадцать лет, – отчетливо произнесла она. – Меня зовут Элиэль Певица. Я незаму…

– Если ты девственница, ты должна сказать это.

Ее зубы застучали. Она сглотнула.

– Мне двенадцать лет, меня зовут…

Громовой голос Тронга заглушил ее ответ:

– Ее подлинное имя не Певица, а Импресарио. Она моя внучка.

– Что? – пронзительно вскрикнула Элиэль. Крик летучей мышью вспорхнул под своды и заметался там. Барабаны все рокотали.

Жрец раздраженно фыркнул:

– Объясни. Быстро!

– У меня была дочь, – прорычал Тронг, не сводя взгляда с богини. – Она опозорила себя и умерла. Я вырастил ее незаконнорожденного ребенка, повинуясь Священному Писанию. Ее зовут Элиэль Импресарио.