Кристофер Паолини - Брисингр

— Да, она любила его, — сказал Эрагон, глядя на мутные остатки чая с чаинками на дне своей кружки. — В самом начале она действительно очень его любила, хотя потом, может быть, уже и не так сильно. Муртаг — это ее сын.

Джоад удивленно поднял бровь:

— Вот как? Ты, я полагаю, узнал это от самого Муртага? Эрагон кивнул.

— Ну что ж, это объясняет многое из того, чего я до сих пор не понимал. Мать Муртага… Странно, почему Бром-то этого не узнал?

— Морзан сделал все возможное, чтобы скрыть само существование Муртага. Он скрывал это даже от остальных Проклятых.

— Ну что ж, он отлично знал своих дружков, этих властолюбивых мерзавцев. И отлично понимал, что они всегда готовы и ему нанести удар в спину. Возможно, его молчание спасло Муртагу жизнь. Тем более жаль…

И Джоад, не договорив, умолк; тишина прокралась в палатку, точно застенчивый зверек, готовый обратиться в бегство при малейшем их движении. Эрагон все изучал дно своей кружки, и на языке у него вертелось множество вопросов. но он понимал, что Джоад все равно не сможет на них ответить, да и вряд ли кто-то еще мог бы ответить на них. Почему Бром тогда скрылся именно в Карвахолле? Неужели только для того, чтобы присматривать за Эрагоном, сыном его злейшего врага? Не было ли это со стороны Брома некой жестокой шуткой — подарить ему Заррок, меч его отца? И почему Бром не рассказал ему правду о его родителях? Эрагон так крепко сжал в руках кружку, что невольно разбил ее.

И все трое вздрогнули от неожиданности.

— Ох, дай-ка я тебе помогу, — всполошилась Хелен, бросаясь к Эрагону и смахивая с его рубахи осколки и капли пролившегося чая. Он, совершенно растерявшись, несколько раз извинился за свою неловкость как перед Джоадом, так и перед Хелен, заверив их, что просто задумался, вот и проявил неловкость.

Пока Хелен убирала с пола осколки, Джоад вдруг принялся рыться в груде книг, свитков и бумаг, наваленных на постель, приговаривая:

— Ага, вот ведь что я чуть не упустил из виду… У меня тут есть для тебя, Эрагон, одна книжица, которая могла бы оказаться весьма полезной. Вот еще отыскать бы ее…

Наконец он удоачетворенно воскликнул и выпрямился, размахивая книгой, которую и вручил Эрагону. Это оказалась «Домиа абр Вирда», знаменитая книга «Влияние Судьбы», полная история Алагейзии, написанная на древнем языке монахом Хеслантом. Впервые Эрагон видел эту книгу в библиотеке Джоада в Тирме, но даже и не надеялся, что ему удастся еще хоть раз подержать ее в руках. И теперь, наслаждаясь этим ощущением, он гладил выпуклые буквы на кожаном переплете, лоснившемся от старости. Затем раскрыл книгу и с восторгом вгляделся в ровные ряды рун, написанных блестящими красными чернилами, с восторженным трепетом сознавая, какая сокровищница знаний таится в этой книге.

— И ты хочешь отдать мне ее? — с искренним изумлением спросил он.

— Ну да, — спокойно подтвердил Джоад и чуть отступил, давая Хелен возможность вытащить из-под кровати очередной осколок глиняной кружки. — По моему, она тебе очень даже пригодится. Ты ведь и сам теперь, можно сказать, творишь историю, Эрагон, и корни тех трудностей, с которыми ты сталкиваешься сегодня, таятся в далеком прошлом, скрытом от нас десятками, сотнями, а может, и тысячами лет. На твоем месте я бы самым внимательным образом изучил уроки, которые может преподать нам история, ибо они помогут тебе решить немало нынешних проблем. Мне за мою долгую жизнь не раз именно чтение старинных философских и исторических трактатов помогало обрести храбрость, мужество и способность предвидения, а также выбрать верный путь.

Эрагону страстно хотелось поскорее завладеть этой книгой, но его все же одолевали сомнения.

— Бром говорил, что «Домиа абр Вирда» — это самая ценная вещь в твоем доме. Что это невероятно редкая книга… И потом, как же твои собственные изыскания? Разве эта книга не нужна тебе для работы?

— «Домиа абр Вирда» — книга действительно очень ценная и очень редкая, — подтвердил Джоад, — но лишь в Империи, где Гальбаторикс, если ему все же случайно удается обнаружить ее, приказывает книгу немедленно сжечь, а ее несчастного владельца повесить. А здесь, в лагере варденов, я уже обнаружил целых шесть копий этой книги! Мне их отдали, можно сказать всучили, придворные короля Оррина; ведь Сурду вряд ли можно назвать величайшим центром развития науки. Но ты прав: эта книга очень дорога мне, и мне вовсе не легко с нею расставаться; я делаю это лишь потому, что тебе она может пригодиться куда больше, чем мне. Книги должны следовать туда, где их смогут оценить более всего. И они ни в коем случае не должны оставаться непрочитанными, собирая пыль на полках. Ты со мной согласен?

— Согласен. — Эрагон закрыл «Домиа абр Вирда» и снова провел пальцами по прихотливому извиву линий, выдавленных в плотной коже переплета. — Спасибо. И пока она считается моей, я буду хранить ее как зеницу ока.

Джоад коротко кивнул и уселся поудобнее, всем своим видом демонстрируя удовлетворение.

Исследуя надпись на корешке книги, Эрагон спросил:

— А монахом какого монастыря был этот Хеслант?

— Он был последователем одной маленькой тайной секты, которая называлась Аркаэна и была создана неподалеку от Куасты. Их орден, просуществовавший, правда, веков пять, в основу своих верований положил постулат о том, что всякие знания священны. — На лице Джоада промелькнула еле заметная загадочная улыбка. — Они посвятили себя сбору всевозможных знаний и занимались этим повсюду, даже в самых дальних уголках нашего мира; они дали обет хранить эти знания до тех времен, когда, как они полагали, случится некая неведомая катастфора, которая неизбежно уничтожит все народы и цивилизации Алагейзии.

— Какая странная религия, — заметил Эрагон.

— А разве любая из религий не кажется странной тому, кто не Является ее последователем? — возразил Джоад.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — сказал Эрагон. — Точнее, для тебя, Хелен. — Она с лукаво-вопросительным видом склонила голову набок. — Ты ведь из старинного купеческого рода, верно?

Она тут же вздернула подбородок и надменно кивнула.

— А ты сама хорошо с торговым делом знакома? В глазах Хелен засверкали молнии.

— Если бы я не вышла замуж вот за него, — она небрежно повела плечом в сторону Джоада, — после смерти моего отца семейное дело перешло бы именно ко мне, поскольку я была единственным ребенком в семье и мой отец учил меня всему, что знал сам.

Эрагон, собственно, именно это и надеялся услышать. А Джоаду он сказал:

— Ты утверждал, что доволен тем, как сложилась твоя судьба здесь, у варденов?

— Ну да. В основном.

— Понимаю. Однако же ты очень многим рисковал, помогая Брому и мне, а еще больше ты рисковал, помогая Рорану и всем остальным жителям Карвахолла.