Наталья Резанова - Удар милосердия

– Ничего подобного. Сразу видно, что ты знаком с греческим изустно, а на письменность внимания не обращал. Между тем эрдские руны – это искаженные греческие буквы. Это же сразу заметно!

– Угу. А ты сам-то читаешь по – гречески?

Фредегар надулся. С уст его явно готова была сорваться сентенция о лекарях-недоучках, судящих о том, что выше их понимания. Но, видимо, счел, что ссориться с Джаредом пока не стоит, и ограничился сакраментальным:

– Уж греческую книгу от латинской всяко отличу. – И тут же сменил тему: – А правда, что Кайрел Рондинг такой зверь, как о нем говорят?

– Не хуже, чем другие на его месте. Может, даже лучше.

– Так что же ты сбежал со службы у него?

– А я и не собирался там оставаться. – И рассказывать Фредегару все, как есть, Джаред тоже не собирался. – Просто я ему обязан, и не мог сразу уйти.

– Чем обязан? – глазки магистра зажглись любопытством.

– Возможно, жизнью, поскольку взять с меня больше нечего. На торговый и ремесленный обоз, с которым я шел на Север, напали разбойники, и наместник с охраной подоспел исключительно ко времени.

Фредегар испустил протяжный вздох.

– Ужасно. То есть, ужасно, что напали, а не то, что спасли… Но как я тебя понимаю!… Я ведь тоже пережил нечто подобное.

– Да? – безразлично отозвался Джаред.

– Ну, я же говорил, что вернулся из Германии в годину смуты. А я, достаточно долго прожив в иных землях, совсем ничего не знал о том, что происходит у нас… и когда приехал, еще не понял. И когда выехали из Свантера… а что тогда творилось на дорогах, Господи Боже мой! .. и тут-то меня схватили.

– Разбойники?

– Нет, солдаты… я понимаю, что воинам суровость необходима, но есть же какие-то границы…

Магистру явно не хотелось подробно повествовать о пережитом, поэтому историю своих бедствий он опустил, сразу перейдя к счастливому избавлению.

– На мою удачу, через ту деревню проезжал доктор Поссар…

– Кто такой доктор Поссар?

– Разве я о нем не рассказывал? Не может такого быть! Доктор Лозоик Поссар.

– Да, кажется, ты упоминал.

– Упоминал! Это такая история! Мы с ним часто встречались в Виттенберге, а потом он уехал в Полонию, хотя не понимаю, зачем, там же дикие сарматы, хотя и просвещенные светом крещения, и Татария со схизматиками… так вот, он за те годы, что я не видел его, вернулся, и был тогда советником принца Раднора, и вел переговоры с герцогом. Поэтому принц дал ему охрану. а доктор Лозоик узнал меня, и велел освободить, и они даже вернули, что отобрали… Сил нет передать, сколь я ему благодарен! Доктор Лозоик не только спас меня – он открыл мне глаза на то, что происходит в Эрде.

– А я вот до сей поры не знаю, что тогда происходило, – сказал Джаред. Просто так сказал, наугад.

Магистр довольно осклабился.

– Не мудрено! До сих пор тысячи людей блуждают в паутине ложных представлений о событиях рокового года. И лишь тот, кто невредимым вышел из этого горнила битв, злосчастий и предательства, может судить о них непредвзято, И хотя предательство я упомянул последним в ряду, пожалуй, его следовало бы назвать во главе…

– Всякий мятеж есть предательство, – заметил Джаред. Вялость его незаметно расточилась.

– Безусловно. Но там дело обстояло куда как хуже. Северные сеньеры подняли мятеж против нашего доброго господина, ища сорвать с его чела герцогскую корону, и возложить ее на голову Гибиха Мьюринга. Господин наш принял необходимые меры, а именно: воззвал к помощи своего сюзерена, нашего императора, и одновременно послал на подавление мятежа Эйнара Вальграма.

– Он ведь был не из владетелей Вальграма, насколько я знаю. Просто родом из этого города.

– Совершенно верно. Вальграм – герцогский город. А тот человек был рода незнатного, возвысившийся благодаря храбрости на военной службе, и стой поры почитаемый за безукоризненно верного. Увы – это мое личное наблюдение – ничто так не затмевает глаза и знати, и простонародью, как показная смелость. Итак, он вытеснил мятежников из соименного ему города, и прельстившись успехом у черни, сам поднял знамя мятежа. Что самое ужасное – к предателю примкнули не только мужики, но и сеньеры, доселе сохранявшие верность герцогу, или, точнее, видимость ее.

– Например, Гудлейф Дагнальд.

– И, к сожалению, не он один… Неизвестно, что за бедствия ожидали бы впереди наш край, но по неизреченной мудрости Господней, в тот час, когда негодяй, казавшийся честным, пал в пучину греха, грешник раскаялся. Гибих Мьюринг покинул соучастников своих в злых деяниях, и желая испросить прощения у его светлости, примкнул к войску принца Раднора. Дальнейшее известно. Принц одержал убедительную победу, предатель понес заслуженную кару.

– Как я слышал, Вальграм был казнен там же, на севере.

– Точно так же, как и его приспешники. А город Вальграм, за то, что поддержал злодея, лишился своих укреплений.

– Вообще-то это странно… я не о городе говорю. Обычно в подобных случаях правители стремятся преподать некий урок. Почему Вальграма и его приспешников не привели на суд его светлости, почему казнили их не в Эрденоне?

– Мне причины сего неизвестны. Должно быть, потому, что правосудие чинил принц Раднор, а он не может принимать эрдских обычаев близко к сердцу…

– Выходить, его поспешность виной тому, что в простонародье по сию пору Вальграма считают героем и заступником, а Мьюринга – злодеем. Я сам слышал подобные разговоры.

– Простонародье! – краткая реплика Фредегара была красноречивей длиннейших элоквенций.

– И не совпадение ли – укрепления порта Вальграм теперь отстраивает Кайрел Рондинг… Прости, я отвлекся. Ты что-то начинал насчет доктора… как его…

– Лозоик. Он тогда был посредником на переговорах между принцем, Мьюрингом и герцогом. И, несмотря на то, что был занят столь ответственным поручением, нашел время, чтобы написать для меня рекомендательное письмо к секретарю архиепископа Сагиттария. И по приезде в Эрденон я нашел у него приют… а потом был представлен его светлости… но я уже рассказывал об этом.

– Верно. А Мьюринг, стало быть, умер. Кстати, а сколько ему было лет?

– Не то под тридцать, не то за тридцать, я точно не помню.

– А отчего он умер?

– Да заболел, и все… Зачем ты спрашиваешь?

– Я лекарь. Мне следует знать, чем хворают люди… и от чего умирают.

Но магистр о смерти ни говорить, ни слушать не желал.

– Однако, вернемся к доктору Лозоику. Я предполагал, что после победы он останется при сиятельном своем покровителе. Это естественно – он оказал принцу столько услуг, и тот его весьма жаловал. Но впоследствии я узнал, что доктор выбрал академическую стезю, и преподает сейчас в Тримейнском университете. Мне для подобного недостает силы характера. Увы! В Эрденоне у меня нет научных противников, но и соратников тоже нет.