Мэри Джентл - Золотые колдуны

— Нам нужно подняться еще выше, — крикнула она, — между скал.

Вода стекала с деревьев настоящими ручьями. Внезапно мы оказались за ветром. Я карабкалась по земляным валам, мою руку схватила одна из рук Марика с тонкими пальцами. В тусклом свете виднелись очертания скал. Между ними текли небольшие ручьи, промочившие наши колени и локти.

Слабеющий свет превратился в сумерки. Я встала. На скалистом гребне хребта возвышались мощные останцы, возникшие вследствие выветривания, вокруг которых лежали валуны и огромные обломки.

Тут не было пещер, имелись лишь расселины и трещины, уходившие глубоко в массу горы. Мы покачиваясь ввалились в одну из трещин, дно которой имело ширину, достаточную для того, чтобы можно было пройти, и которая сужалась кверху. Здесь мы находились между сырых скалистых стен, но зато не на ветру и не под градом.

Марик дрожал так же сильно, как и я. Халтерн опустился на колени, как только Телук отпустила его. Сама она прислонилась к стене у входа в трещину.

Глаза ее помутнели, а затем закрылись.

Было холодно. Было даже ужасно холодно. Настолько, что причиняло боль. «Люди ведь умирали от замерзания, — подумала я, — а также от воспаления легких».

Прошло немало времени, прежде чем кто-то из нас пошевелился.

— Нам нужен огонь, — сказала Телук.

— Это сразу выдало бы наше местонахождение, — сказал Халтерн, и открыл глаза. — Да и что тут может гореть? Все слишком сыро.

— Мох. В трещинах. — Она посмотрела на меня, я сняла с плеч мешок и встала.

— Я поищу.

Мои ноги расползались, ударялись о скалу; я то и дело падала. Мною овладела почти полная бесчувственность. Я стянула с помощью зубов варежки с рук, чтобы можно было выщипывать мох из глубоких трещин. Некоторые части кустов не совсем промокли, но слегка увлажнились; от них я также отломила несколько веток. Надо мной по-прежнему засыпала ветви снежная крупа.

Когда я вернулась, Телук рубила своим харур-нацари ветви птичьего крыла и складывала их у входа в трещину. Я бросила принесенное внутрь. Под устроенным из бекамиловой ткани навесом Халтерн растирал руки и ноги аширен. Рядом лежала пустая винная бутылка.

— С ним все в порядке?

Халтерн кивнул, не поднимая головы.

Я снова заставила себя выйти наружу.

Телук вскарабкалась по скале и стала укладывать ветви над щелью. Снежная крупа падала на серое перекрытие из веток тукинны. Холод был столь сильным, что обжигал кожу словно огонь. Несмотря на тучи было светло, потому что яркое ортеанское солнце пробивалось через них.

Телук спрыгнула на дно рядом со мной, уверенно приземлившись на ноги, хотя тут и не было скользко и грязно.

— Это что-то необычное, — сказала она. — В конце торверна и в начале риардха должна была бы стоять сухая погода.

— А… разве это не так? — Я смогла подавить свою досаду.

Она схватила мои руки. Ее незащищенные от холода пальцы были теплыми. Своей озябшей кожей я ощущала их даже как горячие. Я пристально посмотрела на нее.

Мне было трудно понять статус жрецов Богини — они не знали безбрачия, носили оружие; — они, казалось, ничем не отличались от других ортеанцев. Если не считать, что Телук устала, то все равно она не выглядела обессиленной. Она мерзла, но не промерзала, как другие. Она даже казалась спокойной и беззаботной в такую убийственную погоду.

Она смогла с помощью трута и кресала разжечь мох и устроить небольшой костер. Потом мы опустились на корточки вокруг маленького пламени, которое немного рассеивало полумрак.

Последняя бутылка вина прошла по кругу и опустела.

(В полуопьянении я думала, что бы я взяла с собой, если бы мне еще раз пришлось предпринять подобную вылазку на природу: спички, компас, водонепроницаемые сапоги, хороший полевой бинокль и таблетки протеина. А прежде всего рассудок, который избавил бы меня от таких ситуаций, как эта.)

Мы съели по куску сушеного мяса и по нескольку пригоршней ягод с куста, называемого птичьим крылом. Сытыми мы себя не почувствовали.

— Дождь промочил все, — сказала я. — Одежду, одеяла, все.

— И все же нам придется ими воспользоваться. — Телук подложила в огонь ветки. Повалил густой дым, уходя сквозь дырявую крышу. У меня начали слезиться глаза.

— Уже почти вторые сумерки. — Чувство времени Халтерна не зависело от степени видимости. — Как, вы думаете, говорящая с землей, ночью будет холоднее?

Ее ноздри слегка зашевелились. Выражение ее грубого лица было серьезным и сосредоточенным.

— Ветер станет слабее… успокоившийся воздух согреется, но к восходу солнца остынет. Завтра… нет, не знаю.

— Сбывается то, что она говорит? — Я была слишком обессилена, чтобы проявлять недоверие или вежливость.

— В большинстве случаев, — ответила сама Телук.

— Если это в нашем случае не сбудется, мы пропадем. Тогда скажите только то, в чем вы уверены, — попросил Халтерн.

— А что вы будете делать, если я не уверена? Выйдете в темноту и станете искать всадников Ховиса?

— Это ради аширен, — сказала я.

Марик открыл свои темные глаза и сказал:

— Вы не можете сдаваться, т'ан, я не был бы тут оправданием.

— Если я сдамся, то у меня не будет никакого оправдания.

Он слабо улыбнулся мне.

— Я первой встаю на караул, — сказала Телук.

Когда забрезжил первый свет, нас было уже пятеро. Телук раскидала ветки кустарника, закрывавшие вход, и обнаружила дикарку, сидевшую со скрещенными ногами возле скалистой стены. На ней все еще была поношенная ремондская одежда, которая к тому же потемнела и покрылась пятнами от коры тукинна.

Я не поняла ни одного из ее коротких замечаний.

От костра осталась лишь куча золы. Мы съели остатки сушеного мяса и снова упаковали одеяла. Поклажа была легка.

— Какой же будет погода? — спросил Халтерн. Он массировал себе затылок тонкими пальцами, чтобы устранить его одеревенелость.

— Не знаю. Мы далеко от той части страны, в которой я могу ориентироваться… — Телук посмотрела на высокие облака, которые виднелись сквозь ветки тукинны. — Предполагаю, что будет сухо.

— Надеюсь, что вы правы.

За ночь, проведенную под сырыми одеялами, у меня закоченели ноги и болел затылок, из-за чего я не могла повернуть головы.

— Они будут шнырять повсюду, — сказал Халтерн. — Нам нужно держаться подальше от дорог и пытаться пробиваться в северо-западном направлении.

Марик закрепил у себя на поясе пращу.

— Мы могли бы убить какое-нибудь животное на обед.

Почва под деревьями была скользкой. Начинался день, и мы перешли через скалистый гребень.

К полудню через облака пробилось слабое солнце. Людей не было видно. Мы не слышали даже криков рашаку. Дважды я вынимала парализатор и мы с Мариком обследовали кустарники, надеясь вспугнуть какую-нибудь дичь. Но мы ничего не смогли увидеть. Следы, какие мы обнаружили, были оставлены несколько дней назад.