Анна Клименко - Сказочник

Поднявшись по лестнице, Хофру вновь очутился в приветливом холле с высокими стрельчатыми окнами, где его и поджидал Говорящий.

– Брат Хофру.

– Да, Говорящий, – он чуть заметно поклонился, – надеюсь, я прибыл без опоздания?

– Ты точен, как всегда, – Говорящий растянул тонкие губы в подобии улыбки и жестом пригласил следовать за собой.

В полном молчании они добрались до огромных, в три роста серкт, двустворчатых дверей. Часовые наверняка хорошо знали Говорящего, потому как бросились отворять, непрерывно и подобострастно кланяясь.

– Пойдем же, брат Хофру, – кажется, в скрипучем голосе жреца прозвучала насмешка.

И Хофру шагнул в тронный зал, уже видя Царицу.

...Она сидела неподвижно, напряженно выпрямившись – золоченая статуэтка на деревянном троне, в тени бледно-лиловых драпировок, которыми были щедро украшены стены. Обнаженные руки, увитые золотыми спиралями, покоились на подлокотниках. Изящные ноги, обутые в открытые сандалии, опирались на парчовый пуфик. Простое белое платье было схвачено на плечах пряжками в форме скорпионов.

Хофру осторожно вскинул глаза на лицо правительницы серкт – память не обманула. Оно оказалось прекрасным и неподвижным, самых совершенных очертаний, какие только можно вообразить. Волосы – цвета меди – были уложены косами надо лбом, и эту естественную корону венчала черная диадема, выточенная из цельного куска обсидиана и формой напоминающая соединенные воедино скорпионьи жала. Бесконечная чернота диадемы плескалась и в глазах Царицы, огромных и широко распахнутых, внешними уголками приподнятых к вискам и тщательно подведенных блестящей изумрудной краской. А губы – бледно-золотые – были решительно сомкнуты, отрицая даже саму мысль о проявлении какой-нибудь случайной слабости.

– Божественная, позволь представить тебе твоего верного слугу, хранителя таинств Хофру.

Опомнившись, жрец быстро опустился на колени, но в душе медленно росло раздражение – мутное, неясное. Казалось бы, чего еще желать? Вот она Царица, а вот он, Хофру... Но жрецу все казалось, что и сама Царица должна быть не такой , и сама их первая встреча тоже могла бы произойти совсем иначе, не столь холодно, что ли? Он и сам не знал, и оттого злился все больше и больше.

– Поднимись, Хофру, – прозвучал звонкий девичий голос. Словно звякнул, разбившись, бокал.

И тут же последовал вопрос:

– Как выглядят Врата?

Хофру едва не рассмеялся. Все происходило именно так, как и следовало ожидать! Царицу не интересовала личность жреца, ей были нужны только Врата Ста миров.

– Божественная Териклес, – встрял Говорящий, – брат Хофру настолько поражен твоим величием, что не может сразу удовлетворить твое любопытство.

«Да что б ты провалился!» – в сердцах подумал Хофру, прочистил горло и сказал:

– К несчастью, мы так и не смогли к ним пробиться. Не так просто одолеть Пирамиду, и не так просто справиться с той силой, что ее хранит...

Лицо Териклес даже не дрогнуло.

– Я хочу, чтобы пирамиду стерли в порошок. Нам нужны эти Врата! Надеюсь, вы это понимаете. Ты, Говорящий, и ты… Хофру.

Говорящий поклонился.

– Божественная Териклес, мы получим Врата, чего бы это не стоило. К тому же, мать Селкирет явила мне видение, что ключ тоже находится под этими небесами...

– Но ключ – это ключ к самим Вратам, – капризно перебила Царица, при этом даже не шелохнувшись. – а ты, Говорящий, пока что не смог к ним даже пробиться. И ты, Хофру, тоже.

– Мы победим пирамиду, – поспешно заверил Говорящий.

Хофру молчал. Похоже, говорить с Царицей было не о чем – и незачем.

– Ну так извольте, – холодно сказала Териклес, и впервые за все время аудиенции ее рука шевельнулась, указывая на дверь.

«А чего можно ожидать от существа, сотворенного из куска золота и тысячи жертв?» – думал Хофру, торопливо шагая вслед за Говорящим.

– Врата должны быть нашими, – зло обронил жрец, – это будет твоей, Хофру, миссией.

– Я бы не торопился с выбором, Говорящий. Неужели во всем Храме нет жреца более могущественного, чем я?

– Ты жрец первой ступени. Селкирет благоволит к тебе.

«И чем это я перед тобой провинился?» – раздраженно подумал Хофру. И явно неудавшаяся аудиенция, и золоченая статуэтка на троне, и пожелания Говорящего – все слилось в один ком злости, которую, к сожалению, было некуда выплеснуть.

– Думай, Хофру, думай, – они свернули в коридор, который наверное был единственным коридором со сплошными стенами во всем дворце, – твое дело – добраться до Врат. А я займусь поисками ключа.

– Быть может, Селкирет явила тебе место, где он спрятан? – вяло поинтересовался Хофру.

– К сожалению, нет. Но я точно знаю, что ключ здесь... И точно также я уверен, что существует ключ от самой пирамиды, нужно только...

Говорящий-с-Царицей так и не завершил начатый монолог, потому что из-за поворота выскочил нобель. Хофру только и успел заметить, что его лицо скрыто под белым шарфом; а нобель, в два прыжка очутившись рядом с Говорящим, замахнулся на старого жреца узким и весьма удобным стилетом.

– Умри!

...Тело, закаленное в тренировках, оказалось быстрее мыслей.

Пальцы сомкнулись на светлом запястье нобеля, рванули его на себя. Захрустели кости, но убийца даже не пикнул: резко крутнувшись, он ухитрился выпустить из-под рукава свободной руки еще стилет, походя ткнул сталью в живот Хофру... Клинок царапнул черную броню, нобель взвыл – но уже валяясь на полу, обезоруженный и беззащитный.

И только потом Хофру удивился. Это было нечто новенькое – кидаться на Говорящего с ножом.

– Лежи, предатель! – прикрикнул он на извивающегося серкт.

Глянул на спасенного Говорящего – тот хранил привычное спокойствие деревяхи, словно и не его собирались прирезать.

– Ты отменный боец, брат Хофру.

– Я никогда не видел, чтобы на жрецов нападали, – усмешка далась ох как нелегко, – что случилось, Говорящий? Куда катится наш мир?

– Чтоб ты сдох, тварь! Верни мне мою дочь!.. Чтоб твои внутренности пожрала Селкирет! Чтоб в твоих глазах ползали черви!

Говорящий нахмурился, а затем быстро наклонился и умелым движением свернул нобелю шею.

«Все интереснее и интереснее», – подумал Хофру, но вслух ничего не сказал.

У Говорящего-с-Царицей, похоже, были кое-какие тайны – лезть в которые до поры до времени не следовало.

– Тело уберут стражи, – проскрежетал жрец, поправляя капюшон, – а ты помалкивай о случившемся, брат Хофру. Известно ведь, что молчание – золото.

– Разумеется, Говорящий, – послушно сказал Хофру, – но позволь мне первому заглянуть за поворот. Вдруг там притаились еще враги?

– Ты прав, брат Хофру. Говорящий-с-Царицей один, а хранителей таинств много.