Василий Доконт - Зимняя охота короля

Спор — кому центр в сражении держать — разгорелся не на шутку, и Василий отвлёкся, наконец, от нерадостных мыслей.

— Господа, — сказал он тихо, но его расслышали, не смотря на шум. — Господа, вы забываете, что слово, последнее слово, в этом вопросе принадлежит мне. Есть соображения, о которых вы не думаете сейчас, но которые в сражении могут сыграть роль решающую. Если не учитывать всех возможных вариантов развития событий, наша ловушка не захлопнется. И будем гоняться за Безликим по всему Хафелару. Мне бы этого не хотелось. Вам, я думаю, тоже.

Пристыженные спорщики замолкли. Паджеро сконфуженно и неловко протянул Эрину руку: мол, с кем не бывает, извини, дружище, погорячился. Эрин осторожно её пожал, соглашаясь, что всякое у друзей случается, на то и — друзья. Король же продолжил объяснять своё видение предстоящего боя — насколько он считал нужным его объяснять.

— Мы не знаем, какими сведениями о нашей армии располагает наместник. Но он не может не знать, что у нас есть сколько-то тысяч гномов. Я не сомневаюсь в доблести прочих солдат, но у гномов имеется вполне заслуженная репутация. Они дважды сражались с табуном — под Скироной и в Раттанаре — и судьба этих сражений оба раза была в руках гномов. Разрушитель вполне может ожидать, что гномов мы поставим на самое важное место, то есть — защищать короля. Если наместник не увидит гномов на поле боя, то заподозрит неладное. Если он не увидит гномов рядом с королём, то усомнится, что король — подлинный. Я не утверждаю, что будет именно так. Но одно только предположение, что наместник не станет атаковать центр табуном, заставляет меня нервничать. Вашим гномам, генерал, стоять в центре. В центре стоять и королевской сотне Клонмела — стражи должны быть подле короля. Теперь — фланги…

Василий отошёл от стола, заложив руки за спину. Решение только начинало складываться, и он задумался, взвешивая все «за» и «против». Для полной уверенности в успехе королю не хватало конницы. Две сотни спешенных стражей — прежняя сотня Клонмела и сотня, присланная королевой и включенная им в состав «королевской сотни» — довольно ощутимо влияли на расстановку сил на поле боя. Всего всадников, без учёта стражей Клонмела, оставалось около четырёх тысяч. Полторы тысячи — пятый заградотряд, триста конных ополченцев Ларнака, до пяти сотен входило в состав рот Тусона, да Паджеро привёл почти полторы тысячи всадников — дружинников, отобранных им у баронов, и собственных вассалов.

Для охвата и надёжного окружения табуна конницу следовало разделить и разместить в тылу фланговых построений пехоты. Но тогда наместник получал некоторое преимущество в случае удара своим конным войском по одному из флангов. Вероятность того, что шесть тысяч всадников врага сомнут неукрепленный фланг, была очень велика, и находящихся за спинами пехотинцев двух тысяч своих конников могло не хватить для выправления ситуации. Жёсткий центр не развернёшь, а перебросить помощь с другого фланга никак не успеть: подвижный табун лысых легко изменит направление удара и добьёт дрогнувший фланг. И тогда думать придётся уже не о поимке Безликого, а о спасении своей армии от разгрома.

Желание поймать Безликого начисто лишало королевскую армию манёвра и инициативы, предоставляя возможность противнику ударить первым и выбрать место для этого удара. Как бы ни была нужна Корона Разрушителю, Василий не смел надеяться, что из-за Короны наместник безнаказанно подставит своё войско под мечи королевских солдат. Не настолько же Разрушитель — тупой. Король и для себя имел в виду, что откажется от охоты за Безликим, если ситуация на поле боя сложится не в его пользу.

— Фланги, господа… Я боюсь за фланги… Не забывайте о коннице пустоголовых…

— Сир, мой полк выстоит и против конницы. Я буду среди своих пехотинцев, и они устоят — обещаю! — у Паджеро снова улучшилось настроение: среди пехотинцев его мечу будет вдоволь работы, и долг крови за смерть Фирсоффа, наконец-то, начнёт выплачиваться. — Лейтенант Хермон вполне управится с командой конными, — поспешил заверить полковник короля, пока тот не приказал иначе.

Тусон поддержал графа, выразив и со своей стороны желание провести сражение в пеших порядках своих рот. Подумав ещё немного, Василий согласился с разумностью такого решения. Командовать конницей он назначил Ларнака и Хермона.

После этого приступили к обсуждению вероятных действий наместника.

Зима для Фумбана выдалась на редкость удачной: заказы на переписку книг посыпались на мастера со всех сторон. Исторический труд о Двенадцати королевствах профессора Морсона, который копировали для короля Фирсоффа, принёс мастерской славу лучшей в столице. Связано это было, прежде всего, с тем, что книгу Морсона, так вовремя подаренную Магдой Старейшему Блаффу, вдруг захотели приобрести многие.

Сначала к мастеру обратилась сама королева и попросила изготовить ещё один том — взамен подаренного, так как воля Фирсоффа осталась невыполненной: библиотека дворца не получила заказанной королём книги. Сделала Магда свой заказ в тот же день, когда представитель Железной Горы получил от неё такой щедрый дар. Просьбу королевы мастеру передала одна из её фрейлин.

Следующим заказчиком у Фумбана стал Василий. Вечером, часа чрез два после фрейлины, по дороге к баронессе Лонтир, король заехал в мастерскую и заказал ещё две книги Морсона. Он собирался компенсировать Магде отданный Блаффу экземпляр, второй же решил приобрести для себя. Целей своих Василий Фумбану не открыл, и о книге, уже заказанной королевой, не знал ничего — мастер тоже не спешил называть имена своих клиентов.

Ещё одну книгу захотел иметь в своём распоряжении военный министр Раттанара Вустер. Генерал, успевший пару дней поработать у Фумбана переписчиком — накануне трагических для Соргона событий — заинтересовался текстом, который копировал. Это была одна причина, по которой министр сделал мастеру заказ на «Историю Соргона» Морсона. Вторая же состояла в том, что Вустер решил поддержать Фумбана, ожидая для того трудных времён из-за разразившейся в Соргоне войны. До книг ли в такое время? Вустер решил, что — нет.

А потом нахлынули придворные. Обратив внимание на то, с каким счастьем и трепетным, восторженным отношением вышеупомянутый Блафф вступил во владение книгой Морсона, завидущие глаза сановников усмотрели в книге массу незамеченных ими ранее достоинств. Что привело к образованию очереди — впервые за всю историю существования мастерской.

Может, очередь и не стала бы расти. Но, во время объяснений с одним из придворных, когда Фумбан задумался, как бы вежливее объяснить сановнику причину невозможности быстрого исполнения заказа, в разговор с детской непосредственностью встрял Натал. Юный переписчик помог выйти мастеру из затруднения, пояснив: