Макс Фрай - Вавилонский голландец

– А про морских драконов что-нибудь есть? – спросил я на всякий случай.

– Поищите, пожалуйста, на этом стеллаже. Что-то должно быть. Вот вам фонарь. А я, с вашего позволения, откланяюсь. – И библиотекарь, уверенно пробираясь в темноте на ощупь, удалился в свою каморку.

Конечно, до самой Сандриной вахты я не спал и под утро был уже несколько не в себе – и от недосыпа, и от найденных фактов.

Я прибежал на мостик после завтрака, огляделся, нет ли поблизости Джонсона – надеюсь, он спал перед вахтой, – и шепотом прочитал по своей бумажке свод фактов.

– «Джеймс Джонсон, – прочел я, – был единственным выжившим при гибели клипера „Дункан Данбар“ в 1857 году. Перед этим он же – единственный выживший при гибели барка „Стоктон“, потом корабля „Кэтрин Си“. В 1866 году на глазах Джеймса Джонсона, бывшего смотрителем маяка Нобби-Хед, разбился пароход „Кауарра“». Ну как?

– Да ну, не может быть, чтобы это был наш Джонсон, – с сомнением отозвалась Сандра, параллельно бодро командовавшая настройкой парусов.

Дул хороший зюйд-ост, мы шли в сторону Саргассова моря.

– Почему нет? На нашем корабле такому самое место. Вот хотя бы капитана возьми.

– Глупости. Капитан в ночной команде. Энди, да добей же грота-галс правого борта! Как добить? Ну, заведи на талёву, заполаскивает же!.. Извини, Йоз, я сейчас. – Сандра отошла к галерее квартердека, энергично объяснила своему матросу, что имеет в виду, и вернулась ко мне.

– В ночной команде те, кто уже однажды погиб, – объяснил я свою мысль. – А если он просто бессмертный? Ему все равно, когда работать.

– Бессмертный, ага. Боги среди нас.

– Почему нет? – воодушевился я и прочел еще кусочек своих записей: – «Прототип морского дракона – шумерская мать богов Тиамат, в облике дракона преследовавшая своих детей, устрашивших ее чрезмерным могуществом. Бог Мардук убил ее и создал из половинок ее тела небо и землю». Видишь – «преследовавшая»!

– Мардук! – расхохоталась Сандра. – Ага, помню-помню, четыре глаза, четыре уха и огнем пышет! Ну, Йоз, ты хватил. Я еще могу поверить в бессмертного матроса, но Мардук – это уже перебор. Тем более что он ее не победил. Ну да, стрелял, но не попал же. Чем он ее рассечет – кортиком? Она здоровая, как линкор.

– А тебя не удивляет, что у него стреляет музейный экспонат? – напомнил я. – Погоди, еще не вечер. – И отправился спать до своей вахты.

Очередной визит Тиамат я пропустил, но кто-то из подслушавших мою небольшую лекцию матросов уже раззвонил мое открытие по кораблю, и книжица, которую я читал ночью, обрела невиданную популярность. Матросы передавали ее из рук в руки и цитировали друг другу избранные куски. Мне очень повезло, что ветер не сменился и мы так и шли всю вахту на Сандриной настройке парусов. Потому что матросы были заняты обсуждением дракона. Оказалось, драконица наша избрала новую тактику – теперь она не пробить корабль пыталась, а обрушиться на него сверху, но Джонсон, не трогая парусов, резко привёлся, паруса полоскнули, и зверюга промахнулась.

Я подозревал, что все решится сегодня вечером. И не я один: к концу короткой Сандриной вахты главная палуба была полна народу, выползла даже ночная команда, бледнокожие механики и кок. Джонсон вышел на вахту в белоснежной рубашке и с твердо сжатыми губами, явно готовясь к решительной битве. Не хватало только барабанной дроби. Зрители облепили левый борт, готовясь к появлению твари.

И все же драконица появилась неожиданно – вдруг на горизонте вспенился стремительно приближающийся к кораблю бурун. Мы как-то упустили из виду Джонсона, а оказалось, он уже взобрался на марсовую площадку бизани, одной рукой намертво вцепился в ванты, другой сжимал что-то в кармане штанов. Из воды вылетело длинное серебристо-зеленоватое тело, а Джонсон оглушительно заорал: «Здесь я, здесь!» Драконица летела прямо на него, как исполинский китайский воздушный змей, Джонсон резко выставил вверх руку, в солнечных лучах блеснуло металлическое полукольцо, скользнувшее вдоль всего живота зверя. Прямо на Джонсона хлынуло что-то зеленое, драконица пролетела над палубой и рухнула в море, взметнув тучи брызг.

Корабль шатнуло, команда метнулась на другой борт. Драконица всплыла сзади по корме кверху брюхом. Спустили шлюпку, зацепили тушу зверя тросом, подтянули к борту. Тело этой твари длилось от форштевня до кормы, и сзади еще болтался в кильватерной струе длинный тонкий хвост, оперенный рыжими плавниками.

Сандра посмотрела на рассеченное от горла до основания хвоста брюхо дракона, на Джонсона, потом уставилась на меня и строго спросила:

– Так ты знал, да? Четыре глаза, значит, и огнем пышет? Чем он ее так разделал?

– Транспортиром, – ответил я и мотнул головой в сторону Джонсона. Тот, стоя на мостике в позеленевшей рубахе, все еще сжимал в руке свой любимый транспортир, матрос поливал его из ведра, смывая драконью кровь.

– Во дает, – выдохнула Сандра. – Мардук, значит. Ну всё. Буду теперь от Джонсона прикуривать. Он же огнем пышет.

Мы поднялись на мостик и угрожающе приблизились к коллеге. Тот был уже практически отмыт от неприятной зеленой субстанции, но рубаха так и осталась зеленой.

– Что? – недовольно уставился он на нас, по-прежнему сжимая в руке транспортир.

– Куда ты ее теперь? – ехидно спросила Сандра. – Создавать небо и землю?

– Да ну вас, анацефалы, – горько вздохнул Джонсон. – Надоели уже этой легендой. Видел я вообще все эти мифы в гробу. Да у меня два высших образования… – Он взмахнул руками и изумленно уставился на зажатый в кулаке транспортир. – Дьявол, и рука теперь не разжимается! Слушайте, смените меня кто-нибудь, мне бы трубочку, пока я корабль на мель не посадил.

Сандра приняла вахту, мы с Джонсоном мимо толпы обсуждавших дракона матросов поднялись на бак и присели на планширь.

– Ты что, серьезно веришь, что я Мардук, а это Тиамат? – печально спросил меня Джонсон, левой рукой разжимая пальцы правой, обхватившей транспортир.

– Не знаю, – сказал я. – Кто тебя разберет. А в позапрошлом веке на «Дункане Данбаре» – это не ты был?

– Ну я же в дневной команде, – хмыкнул он, пошевелил освобожденными пальцами и принялся набивать трубку моим табаком. Его короткие волосы слиплись сосульками, и обычно такое уравновешенное и взрослое лицо казалось мальчишеским и совершенно растерянным.

Мы курили молча, и перед глазами у меня стояла рука с выставленным навстречу чудовищу транспортиром.

– Вот! – вдруг патетически воскликнул Джонсон. – Глупости это – побеждать миф мифом.

– А чем? – спросил я.

– Наукой, – наставительно сообщил Джонсон и сунул мне под нос тяжелый литой транспортир с остро отточенным краем.